Страница 7 из 80
Я гоню машину по ночному городу на сумасшедшей скорости. В голове просто треш. Я сказал ей все, сказал то, о чём молчал слишком долго. Правильно ли это или нет — не знаю. Как говорится, сколько верёвочка не вейся, всё равно порвётся. Вот и моя порвалась, когда она прижалась ко мне в танце и голову на плечо положила. Говорил мне Лёха, что затея с этим танцем не очень, а я не послушал. Захотел вернуться на десять лет назад, туда, где она только моя.
Подъехав к набережной, останавливаюсь, глушу машину, смотрю через лобовое стекло на ночное небо, выхожу и иду на берег. Вода всегда успокаивала меня. Проходя мимо влюблённых парочек, сажусь на берег. На душе так хреново, я не знаю, что будет завтра? Но ни о чем не жалею. Что-то отпустило. Она знает, и теперь только ей меня казнить или миловать. Помню, когда увидел её впервые. Моя семья переехала в этот город, когда мне было пятнадцать, я пришёл в новый класс, стою, смотрю на всех, а потом задерживаюсь взглядом на ней и пропадаю от глазищ её больших. Понравилась она мне сразу. Затем выяснилось, что мы соседи, да ещё родители потом дружить стали. Часто в гости друг к другу ходили, уроки после школы вместе делали. Для меня она представлялась ангелом — чистая и прекрасная. Парни на неё смотрели похотливыми голодными взглядами, а я потом дрался с ними на поле за школой за то, что взглянуть посмели. Запрещал всем к ней подходить. Они и обходили её десятой дорогой, а она подружкам жаловалась, что совсем парням не нравится. У всех поклонники есть, а она всё одна. Знал, что жестоко поступаю, но не мог даже представить кого-то рядом с ней. Никого к ней не подпускал, но и сам не решался, даже поцеловать не смел. Целовал других, обнимал других, ласкал других, доказывая самому себе, что моя болезнь по имени «Елена» не так сильна. Наивный мальчишка. Чем больше я ей «изменял», тем сильнее тянуло к ней, хотелось в ногах её валяться и прощения просить за каждый поцелуй, подаренный не ей. Но я не сделал этого, пустил всё на самотёк. Девчонкам я очень нравился, сами бегали за мной, записки в рюкзак бросали, на свидания приглашали. А Лена для меня так и оставалась несбыточной мечтой, моим ангелом. Она и не представляла, как на меня действовала: идёт после уроков, рассказывает что-то, а я на её губы смотрю, и поцеловать хочется, аж скулы сводит. Проводив до квартиры, сразу бегу к очередной «давалке» снимать это наваждение. С ума по ней сходил. Женьке из параллельного класса на выпускном руку сломал только за то, что он на танец её пригласил и руку эту свою во время танца на попу её опустил. Она смутилась тогда, покраснела, маленькая девочка моя.
Домой приезжаю ближе к четырём утра. Ночь уже отступает, но и утро еще не наступило. Завораживающая картина, последний раз я видел подобное после выпускного. Мы тогда забрались на какую-то возвышенность встречать рассвет новой жизни, я очень волновался, что Лена упадёт на своих длинных каблуках и поэтому не выпускал её руку. Теперь не знаю, поздоровается ли она со мной. Избегать точно будет. Главное, чтобы заявление завтра не написала, а то Лёха меня живьём закопает. Подхожу к квартире, лениво достаю ключи, чтобы открыть дверь, но в этот момент открывается квартира напротив. Друг меня ждал. Убираю ключи снова в карман и иду следом за ним.
— И это ты мне запрещал пить?
— Не начинай, — останавливаю его заготовленную речь, прохожу на кухню. — Выпить есть?
— Есть, — нервно отвечает друг, доставая из морозильной камеры ледяную бутылку водки. Наливает две стопки. Достает из холодильника банку оливок, открывает и вываливает содержимое на блюдце. — В холодильнике больше ничего нет.
— За любовь, — говорю я и выпиваю содержимое стопки одним глотком.
— Как ты вообще допустил подобное? — спрашивает друг после того, как выпивает следом за мной.
— Не знаю. Я не планировал такого. Само как-то вышло.
— Я, конечно, подозревал, что ты к ней неровно дышишь. Но чтоб насколько потерять голову при всём классе.
— Никто не видел.
— А я?
— Ты свой, не считаешься.
Лёша на стол передо мной бросает фотографии, где запечатлен момент нашего поцелуя.
— Откуда? — смотрю лишь на одну, самую удачную.
— Камера фотографировала автоматически, — чёрт, даже бездушная машина не смогла пропустить этот момент. Красивое фото. Оставлю себе. На память.
— Она в шоке? — тихо спрашивает друг.
— Шок — это именно то, что она сейчас испытывает.
— Не понимаю я тебя, тогда на выпускном кругами вокруг неё ходил, с Женькой подрался и всё равно не признался. Я думал, что за столько лет ты переболел.
— Я тоже так думал. Но последнее время как-то накрывало моментами. Тянуть к ней стало сильнее и чаще.
— Я надеюсь, ты не наделаешь глупостей?
— Самую большую глупость я уже совершил.
— Иди домой, выспись.
— Нет, не хочу домой. Пойду, пройдусь.
— За руль не садись.
Оставляю эту фразу без ответа. Потому что знаю, что сяду. Поеду к ней. Дам себе час, чтобы отойти от алкоголя, и поеду. Мне необходимо её увидеть.
Нужно что-то сделать, что-то сказать, только я пока не знаю, что именно. Но я придумаю.