Руины

1

Шедао Шаи, высокий и сухопарый воин расы йуужань-вонгов, отличавшийся от своих сородичей острыми шипами и иглами, торчащими прямо из запястий, локтей, колен и даже пяток, находился в своих покоях глубоко в недрах живого корабля «Наследие страданий». Тонкий органический шланг соединял оболочку корабля с маской, скрывавшей его лицо. Этот шланг просачивался сквозь множество слоев Йорик-коралла, плавно переходя в нейронную ткань и соединяясь с основными нервными центрами.

Шедао Шаи видел то же, что и корабль, и знал то же, что и корабль, медленно дрейфующий на орбите Дубриллиона. Только черная пустота космоса окружала воина, Дубриллион казался ему маленьким сине-зеленым шариком, проплывающим у него под ногами. Сверху простирался нескончаемый астероидный пояс, за ним, словно трусливый неверный, прятался далекий бурый мир Дестриллиона.

Вот так же, вероятно, ощущают себя боги. Шедао Шаи замер на мгновение, буквально на несколько ударов сердца, испугавшись кары Всевышних, способных в долю секунды испепелить тщеславного воина адским огнем с небес. Однако он поборол страх, зная, что Йун-Йаммука, бог, известный как Убийца, простит его гордыню в награду за тот громадный труд, который проделал воин. Жрецы провозгласили Галактику неверных новым домом для йуужань-вонгов, и Шедао Шаи втайне чувствовал глубокую ответственность за то, что он творил - вел армии в атаку, чтобы воплотить в жизнь пророчество жрецов.

Слившись с кораблем в единое целое и используя его чувства как свои собственные, Шедао позволил себе перейти границы тела и проникнуть разумом в самые глубины Вселенной. Йуужань-вонги летели долго, на огромных «летающих мирах», разыскивая новый дом. Разведчики обнаружили эту галактику более полувека назад, приблизив тот срок, когда должно было исполниться предсказание Верховного владыки Шимрры. Новый дом для йуужань-вонгов был близок. Позже тайные агенты проникли на планеты неверных. Разведданные рекой текли обратно на «летающие миры», где новое поколение воинов постигало мастерство избавления галактики от инакомыслящих.

Шедао Шаи улыбался, разглядывая поверженный Дубриллион. Он знал древнюю, избитую истину любой войны: даже идеально спланированная операция может потерпеть крах. Так было и здесь. Ном Анор, йуужань-вонгский агент, замыслил вместе со своими собратьями по касте надзирателей отобрать у касты воинов титул Покорителей галактик. Его бравая армия едва ли не маршем прошла по планетам неверных… но была полностью разбита, несмотря на громадные потери у врага. Новое вторжение под руководством Шедао Шаи было призвано как указать надзирателям на их место, так, собственно, и покарать неверных. И то и другое удалось Шедао с блеском. Он уже завоевал те миры, которые оказались не по зубам его предшественнику.

Предводитель йуужань-вонгов крепко окал правый кулаге, а его улыбка разрослась еще шире. Будь твое горло у меня в этом кулаке, Ном Анор, я не отказал бы себе в удовольствии сдавить его покрепче. Хотя воин и не утруждал себя мыслями о том, какой будет оценка действий Ном Анора жрецами и другими надзирателями, он был абсолютно уверен, что боги покарают неудачливого исполнителя.

Шедао устремился разумом еще дальше, «Наследие страданий» позволяло ему видеть глазами любого из бойцов, установивших ментальную связь с этим кораблем. Он вселил свое сознание в одного из-рабов, в качестве солдата участвовавшего в зачистках, что проходили внизу на планете. Этот приземистый, коренастый рептилеподобный гуманоид расы хазрах хорошо послужил йуужань-вонгам в борьбе с неверными, удостоившись похвалы даже от высших из касты воинов. Теперь, когда Шедао принял решение переместиться внутрь гуманоида, так сказать, одеться в его шкуру, как в углитх-мас-куна, он сначала чувствовал некий дискомфорт, так как существо было намного меньше его в размерах, но затем, проникая все глубже в плоть гуманоида, он привыкал и приспосабливался. Он стал жить жизнью этого хазраха - вместе с ним выполнять его миссию на планете.

Его задача была не особо сложной: хазраху и его группе было поручено зачистить один из лагерей, которые неверные выстроили на руинах столицы Дубриллиона. Каждый хазрах имел по обоюдоострому ножу и по небольшому амфижезлу, чуть более короткому, чем у настоящих воинов йуужань-вон-гов. Такое оружие не только подходило хазрахам сообразно их росту, но также было и несгибаемо-твердым, так как рабы не имели возможности превращать крепкие амфижезлы в гибкие кнуты. Эта прерогатива принадлежала. исключительно вонгам.

Шедао поерзал, все еще испытывая неудобство в своем новом обличий, но решил не обращать на это внимание и углубился в сознание раба. Глазами хазраха он увидел солдат, продвигающихся сквозь темный и узкий коридор. Кислый запах ударил ему в ноздри, сердце хазраха учащенно забилось. Два его сородича, толкаясь и пихая друг друга, пробились в голову колонны, когда узкий проход стал расширяться. Хазрах крепче вцепился в амфижезл и приподнял его над головой, в то время как еще один раб пробрался мимо него и рванулся вперед…

Разящий алый луч сверкнул в темноте, мгновенно рассеяв тени и ворвавшись в строй хазрахов. Схватившись руками за обожженное лицо, выбежавший вперед раб громко вскрикнул и повалился на землю. Все еще держа амфижезл над головой, хазрах-Шедао обошел своего раненого соплеменника и поднял голову: резкий металлический звук и яркая вспышка предупредили его о новой опасности.

На уступе под потолком прятался неверный. В руке он держал тяжелую металлическую палку, конец которой ярко вспыхивал. С громким свистом темноту пронзил алый луч, но раб отразил его амфижезлом и в свою очередь сам сделал выпад острым концом своего орудия. Жезл отсек человеческую ногу по самое колено, и когда хазрах опустил смертоносный посох, на него сверху полилась солоноватая кровь.

С громким криком сверху обрушился и сам человек. Он приземлился настолько неуклюже, что было слышно, как затрещали кости. Человек в панике сжимал руками отрубленную конечность, из которой фонтаном хлестала кровь, и полным ужаса взглядом смотрел в глаза своего противника. Губы человека шевелились, дрожащим голосом он молил о пощаде, но еще один взмах амфижезла заставил этот голос затихнуть, и обезглавленное человеческое тело бездвижно распростерлось на полу.