Оборотни

Когда-то Бетезда Фаунтин был элегантным рестораном на открытом воздухе. Летом сюда стекалась самая пестрая публика, чтобы подегустировать вина и полюбоваться на фонтан. Затем наступили 60-е годы, когда нагрянули наркотики. И Бетезду превратили в рынок их сбыта. Ресторан закрылся. Фонтан забросали мусором. Стены покрылись всякого рода надписями. Появились и убийства. Теперь это, некогда любимое горожанами место отдыха уныло пустовало как летом, так и зимой. На эспланаде, нависшей над бассейном, скорчившись и переломившись пополам, лежало лицом в снегу тело в голубой форме полицейского.

Первыми до него добрались мотоциклисты.

– Он ранен,– крикнул один из них.

Со стороны Рузвельтовской больницы уже завывала сирена «скорой помощи».

Бекки пристроила свой «Понтиак» сразу же за мотоциклами, и все трое пулей выскочили наружу.

– Я медик,– совсем ни к чему бросил на ходу Эванс.

В нью-йоркской полиции не было человека, который не знал бы, чем занимается Эванс. Он подбежал к раненому.

Бекки ни на шаг не отставала от него. Это был коп средних лет, наверняка один из членов поисковой группы в парке,

– Вот подлая тварь,– сказал он, силясь улыбнуться,– эта мерзавка собака так продырявила мне брюхо.

Говорил он с трудом, еле слышно.

– Проклятье,– выругался Эванс.

– Это серьезно, док? – спросил коп сквозь слезы.

Медик отвернулся.

– Лучше не двигайся, дружок, пока не принесут носилки. Какой бы ни была рана, вы так потеряете меньше крови.

– До чего больно от этой пакости,– простонал полицейский.

Затем его глаза округлились, голова упала на грудь.

– Быстро, любую повязку! – приказал Эванс.– Он потерял сознание.

Двое друзей пострадавшего наложили ее прямо на дыру, зиявшую в его пальто.

– Где же эта похоронная колымага? – отрывисто спросил Эванс.– Если они не подсуетятся, коп отдаст концы.

В тот же момент подъехала «скорая», и медбригада, не мешкая, принялась за дело. Осторожно разрезали верхнюю одежду и обнажили рану.

Было жутко смотреть, как пульсировали темно-синие стенки кишечника. Бекки едва не разрыдалась. Опять ОНИ! И только что! Пять минут тому назад! Они бродят где-то рядом. Она дотронулась до плеча медэксперта.

– Оставьте меня в покое.– Он осматривал рану.– Увезите его,– приказал он полицейским. Затем посмотрел на Бекки и прошептал всего два слова: – Не выживет.

Раненого положили на носилки, внесли в машину, которая, взвизгнув колесами, помчала его в отделение неотложной помощи. Поскольку с пострадавшим был врач из больницы, Эванс вернулся в тепло «Понтиака».

Остальные полицейские оставались все еще на месте происшествия и, сбившись в небольшие группы, рассматривали обагренные кровью следы на снегу. Все молчали. Да и о чем было говорить? У одного из их коллег только что выпустили наружу кишки, и он заявил, что это сделала собака. Подошел, отдуваясь, как тюлень, капитан округа. По неизвестным причинам он добирался сюда пешком.

– Что это еще за бордель?

– Ранили Бейкера.

– Каким образом?

– Какой-то зверь прогрыз ему 20-сантиметровую дыру в животе, да так, что вывалились кишки.

– Что за чушь собачья?

– Вы правы, господин, он утверждает, что это сделала собака.

Бекки почувствовала, как Уилсон схватил ее за руку. Она содрогнулась от внезапно окатившей ее волны ужаса.

– Послушай меня, малышка,– сказал он ей удивительно спокойным голосом на ухо.– Мотоцикл ведь не так трудно вести. Сумеешь?

– Думаю, что да.

– Лучше сумей, потому что сейчас тебе придется этим заняться. Это несложно.

– А машина?

– Не думай о ней! И как только доберемся до мотоцикла, удирай что есть духу!

Она не стала задавать никаких вопросов, хотя и не совсем поняла, почему он потребовал это сделать. Но партнеру привыкаешь верить, а Бекки достаточно доверяла Уилсону, чтобы повиноваться беспрекословно. Бывало, что и он оказывался в таком же положении. И не так уж редко!

Подбираясь к мотоциклу, она заметила, что и он незаметно делал то же самое.

– Гони, Бекки!

Они прыгнули в сиденья. Мотоциклы рванули, стукнувшись о кромку тротуара. Бекки вильнула, но быстро выпрямила руль и, выжимая газ, умчалась к аллее, которая вела в Парк Ист-Драйв, а оттуда – на улицу, где им уже не грозила никакая опасность. Она слышала, как всполошились, не веря своим глазам, полицейские. Краем глаза она успела заметить взметнувшийся вслед за ней разъяренный клубок из мускулов и шерсти, быстрый, как ветер, призрак. И только тогда она сообразила, что происходит на самом деле. «Черт возьми!» – прошептала Бекки. Она до упора выжала газ, и мотоцикл, взревев, в яростном броске взметнул снег и устремился вперед, подскакивая на ухабах. В любую минуту ее могло занести. Скорость 50… 70… 90. Но кто он, этот преследователь? Она на мгновенье обернулась. О ужас! Один из них! С открытой пастью, кошмарной мордой, перекошенной от ненависти и сведенной в невероятном усилии погони,– то был зверь… человек… НЕЧТО. Она застонала, но держалась молодцом. Опалившее ее дыхание этого исчадья стало постепенно затихать и вскоре выплеснулось последний раз слабым криком досады! И все. Мотоциклы выскочили в аллею, вихрем рассекли кусты, ломая на ходу ветви, и вырвались на Пятую авеню. Прямо напротив высились Плаза и коробка «Дженерал моторе». Тут же – генерал Шерман со своим неизменным лжехохолком из голубиного помета. Чинно выстроились в ряд в ожидании клиента конные упряжки. Из ноздрей лошадей шел пар. Резко затормозив, инспектора остановились перед оживленным входом в отель.

– Мы находимся перед Плаза, – буркнул Уилсон в рацию, установленную на мотоцикле.– Приезжайте за нами.

Подъехала полицейская машина.

– Что происходит, лейтенант? – спросил водитель,– Вас разыскивают за угон мотоциклов.

– Пошел-ка ты подальше, приятель! Мы на службе. Нам показалось, что мы заметили подозрительного.

– Неужели? Тогда садитесь! Мы доставим вас в 20-й участок.

Они оставили мотоциклы парням из комиссариата Парк Вест, которые уже подкатили на другой машине. Ехали молча. Уилсон потому, что ему нечего было сказать, а Бекки потому, что, даже если бы и захотела, не смогла бы вымолвить ни слова. Она все еще не пришла в себя от того, что осталась в живых, установив к тому же рекорд скорости, на который никак не считала себя способной. «Ведь они намеревались меня загрызть» – эта мысль неотступно преследовала ее. Она посмотрела на коллегу. Вовремя же он сумел разгадать эту ловушку. И какую! Они улизнули буквально в последний момент.