Гидронавты

– Вероятно…

Этого было достаточно, чтобы я выдвинул две версии:

– Первая: Камерон поинтересовался в военном ведомстве о реальной ситуации с К-129 и ему посоветовали не ворошить прошлое…

– Вторая: К-129 нет на дне Тихого океана…, потому что субмарина изначально планировалась к поднятию по частям. Именно поэтому, при длине подлодки сто восемь метров, так называемый «Лунный бассейн» «Гломар Эксплорер», где она должна была оказаться после подъема на поверхность, был сделан в два раза меньше, чем длина К-129. Судно специально строили под эту схему подъема и не могли «промахнуться» с расче-тами… Это собственные версии и мы еще потолкуем о них.

Тут как раз, теща моя вклинилась. Она приехала во Вьюжный, чтобы меня тайно крестить… Мы ведь все поголовно партийные были. Как тут не скажешь: «И моряки о Боге вспоминают, когда их море крепко прижимает…» Подаренная тещей икона Николая Чудотворца, прошла со мной все моря и океаны, находясь… в сейфах всех подводных лодок, что были по службе, рядом с партийным билетом КПСС… Нашли бы и выперли из армии и флота, как моего приятеля Владимира Присяжнюк – будущего создателя крупнейшего мебельного Салона «Даллас».

По железу немного прошлись. Про командира соединения Стрельцова А.С. и командира носителя КС-86 Папунашвили Л.Д. вы уже немного знаете, как они оказались в спецсоединении Северного флота. А как было у меня? Каким боком оказался в среде гидронавтов? Для рассказа об этом, отвожу отдельную главу. А начну, как начал свой путь известный гидронавт Герой России Анатолий Зайцев, издалека – с Камчатского полуострова…

Глава третья. Камчатский след…

Камчатка, поселок подводников Рыбачий, 1986

– Этого, на ТОФ! – гаркнул, воображаемый мною во сне, кадровик.

Я тут же проснулся весь в поту и с криком:

– Нет!!!…

– Что это было? – вопросила полусонная супруга, потягиваясь под лучами солнца, проникающими в комнату общаги на Большой Пироговке, в Москве.

– Собеседование, это было – зевая, ответил я.

– Ну, так и…, – супруга не сразу «пришла в меридиан», – будь умным…

– В смысле? – теперь уже я ее не понимал.

– Не вываливай умные мысли наружу… Держи при себе!

– Понял! – кивнул я на ходу и рванул на распределение по флотам.

В академию я поступил с ближайшего к Москве Балтийcкого флота. Поэтому участь моя была предрешена заранее – ТОФ, то есть Тихоокеанский флот. И он уже ко мне приходил… по ночам. Из тех офицеров, кого я знал с Балтики, все по завершении учебы отправились служить именно туда. Бывали исключения из правил, но крайне редко. Я упорно не хотел мириться с этим приговором судьбы, но, на всякий случай, в предшест-вующем выпуску из академии 1986-м году совместно с таким же обреченным «балтий-цем» Александром Матвиец, освоил должность старшего помощника командира субмарины в десятой противоавианосной дивизии атомных подводных лодок, базирую-щейся в поселке Рыбачий на полуострове Камчатка. Попутно, я изучил местные достопримечательности, поглощая в неограниченных количествах вареных крабов и свежую красную икру. А поселили меня в казарме экипажа печально известной К-429, проекта 670, затонувшей дважды. На этом же этаже находился экипаж К-43 по кличке «индусы» в готовности перегнать подводный атомоход такого же проекта для индийских ВМС. Индийские военные придумали для субмарины название «Чакра» и озвучили проект за номером 06709 – вместо 670-го.

Камчатский полуостров – это моя родина и именно поэтому не хотелось возвращаться туда вновь, памятуя сложности с переводом в европейскую часть страны у моего отца, также офицера военно-морского флота. Кроме того, помимо Камчатки, с её льготами по зарплате и выслуге лет, существуют и другие места службы: Павловское, Большой Камень и тому подобные заповедные зоны, для которых не предусмотрены шикарные льготы как у «камчадалов». Имея реальные перспективы попасть на ТОФ, я с благодарностью вспоминал царское правительство, продавшее Соединенным Штатам Америки в 1867-м году полуостров Аляска, открытый в семнадцатом веке русскими землепроходцами. Патриот своей Отчизны до мозга костей, я, может быть впервые, подумал об этом историческом явлении враздрай с собственными убеждениями. Единственное, что меня радовало – это наличие авиации. Без нее хоть волком вой. Она заметно сокращает отдаленность от основной, с точки зрения численности населения, европейской части страны. Ехать на ТОФ на поезде тоже можно, но вредно. Вы основа-тельно подорвете свое здоровье, потому что пить спиртное больше недели – это знаете ли… А чем еще заняться с такими же попутчиками, как и вы – не в шахматы же играть? Полетное время от Петропавловска-Камчатского до Москвы на самолете ИЛ-62 составляло девять часов. Этого времени предостаточно, чтобы вас запомнили любезные стюардессы. Они могут запомнить и на первых минутах полета, если вы имеете дело с Володей по фамилии Рыбалко…

Мы близко сошлись в Рыбачьем, хотя до этого два года учились в одном академическом классе. Володя представлял из себя исключительно хозяйственного человека и заботливого супруга. Первым делом, он приобщил меня к сбору белых грибов – других грибов на Камчатке не признают. Мы сушили их на квартире у приятеля Володи, предварительно нанизав на длинные веревочки. Сами веревочки он заготовил еще в Москве. Но дело даже не в веревках. Я восхищался друзьями Володи, их терпимостью. Не знаю, оговаривалась ли при передаче ключей на период летнего отдыха владельцев квартиры процедура сушки грибов, но то, что специфический запах, возникающий при этом действии, не оговаривался, это точно. Думаю, он сохранился там до сих пор.

Главная задача, определенная предприимчивым Володей Рыбалко на первый этап стажировки на подводных лодках, состояла в выявлении у местных аборигенов мест сбора белых грибов. Тут, как раз «индусы» и пригодились. Для начала, они посоветовали нам обуться в кирзовые сапоги – якобы против змей. Мы потом уже припомнили, что змеи на Камчатке не водятся. Нам тогда, после третьего тоста «за тех, кто на вахте, гауптвахте и… в роддоме!», было невдомек, что таким образом они хотели их просто разносить. Мы догадались об этом нюансе на обратном пути, когда идти стало невмоготу. Но это была только прелюдия. Гвоздь программы состоял в другом – в указанном ими грибном маршруте, который должен был вывести нас на плантацию белых грибов. Место сбора грибов, предложенное «индусами», оказалось в районе огромной помойки – это был и основной ориентир. Первое, что бросалось в глаза на фоне буйной растительности, это тропы, ведущие к помойке с разных направлений. Складывалось впечатление, будто недавно здесь прошли учения мотострелкового полка. Впрочем, было не до рассуждений – повсюду виднелись красавцы белые грибы. Это означало, что аборигены не обманули. Мы с Володей быстренько заполнили грибами все имевшиеся в нашем распоряжении емкости и вернулись в Рыбачий. Местные удивились – быстро же мы воротились, да еще с богатым урожаем белых грибов. А далее состоялся такой разговор:

– А где вы так скоро насобирали белые грибы? – поинтересовался один из «индусов».

– Там где вы посоветовали – у помойки! – заявил я.

– Это ж медвежья столовая! – удивленно воскликнул один из тех, кто давал на разноску сапоги. – Вы что не знали?

– А вы что нам об этом сказали? – вопросом на вопрос ответил Володя.

– Вот, почему, там вся земля протоптана, – заметил я.

– А мы думали – вы в курсе! – как ни в чем не бывало, изрек добрячек, разминая рукой кожу разношенных нами сапог.

«Индусы» дружно загоготали – им было весело. Мы с Володей переглянулись и поняли – надо уносить ноги подальше от этого радостного экипажа «индусов» с субмарины «Чакра»…

Деятельный Володя Рыбалко после небольшого стресса с «медвежьей столовой» резко нуждался в психологической реабилитации. В «подводницком» гарнизоне, который в то время представлял из себя что-то наподобие «бомжатника», реабилитироваться было негде.