Страница 14 из 20
22 ноября 1805 года состоялось свидание императора Франца и Наполеона, закончившееся объявлением перемирия с одним условием – русские должны были немедленно покинуть австрийские владения.
Самозваный глава антифранцузской коалиции Александр вынужден был сложить с себя полномочия и предоставить свободу действий австрийскому императору. Имея в своём подчинении победоносные войска, Император Александр поставил их в тяжелейшее положение. Сам же он осрамился перед всей Европой, ибо каждый здравомыслящий человек, следивший за военными событиями и восхищавшийся ещё недавно баснословными подвигами Суворова, понимал, что под Аустерлицем дело вовсе не в войсках, а в нерадивом Императоре России, на которого и так уже посматривали косо из-за убийства Павла Петровича. Антифранцузская коалиция развалилась, начались переговоры.
3 декабря Пруссия заключила оборонительный союз с Францией, получив в награду за это Ганновер, принадлежавший Англии. 14 декабря Австрия подписала тягостный и унизительный договор, по которому она окончательно утрачивала своё влияние в Германии. К позору Аустерлица прибавился другой, свидетельствующий о тягостных изменениях, происшедших в сознании людей со времён царствования Екатерины Великой. 13 декабря 1805 года, когда ещё не стихли рыдания в российских семьях, потерявших своих сыновей, братьев, мужей, отцов на далёких полях Аустерлица, кавалерская дума решила отличиться перед Императором и попросила его возложить на себя орден Святого Георгия Первого класса. Какое затмение нашло на старшего кавалера князя Прозоровского и канцлера князя Куракина, когда они принесли Императору – убийце 21 тысячи русских солдат, офицеров и генералов – знаки ордена, учреждённого Екатериной Великой отнюдь не для таких награждений. Как могли они поставить столь ничтожного в военных доблестях человека на один уровень с кавалерами этого ордена первого класса Петром Александровичем Румянцевым, Григорием Александровичем Потёмкиным и Александром Васильевичем Суворовым?
В Александре на этот раз все же возобладал разум. Он нашёл выход, пояснив, что Первый класс Святого Георгия даётся по положению, «за распоряжения начальственные», а он лишь был на линии огня, чтобы разделить опасность с подданными своими и испить сполна поведную чашу. Командовал же на Аустерлицком поле генерал Кутузов… Правда, Император не возражал против того, что «проявил геройство», и согласился принять орден Святого Георгия 4-го класса, даваемый за личное мужество и одержание над противником полной победы. Возможно, победу над Кутузовым властью своей он и одержал, прогнав с ключевых Праценских высот, а затем свалив всю вину за крупную военную неудачу.
Кстати, Кутузова он ради приличия наградил орденом Святого Владимира 1-й степени и отодвинул подальше от столицы, направив на должность Киевского военного губернатора. Кутузов же заслуживал гораздо большей награды за одну только победу под Кремсом. А искусный марш его от Брауна до Ольмюца привёл в восхищение даже противника. Наполеоновский маршал Мармон назвал этот марш «классически-героическим».
Автор известных записок об екатерининском времени и начале царствования Александра Лев Энгельгардт (племянник Потёмкина) подметил следующее: «Аустерлицкая баталия сделала великое влияние над характером Александра, и её можно назвать эпохою в его правлении. До того он был кроток, доверчив, ласков, а тогда сделался подозрителен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто-то говорил ему правду…»
Может, именно тогда Император впервые задумался о том, что пора постепенно вырываться из английских пут, переходить к политике в интересах России. Но сделать это было ещё очень и очень трудно.
Глава пятая. Как зарождалась война
Со времён Калки не имела русская армия таких неудач, как при Аустерлице. Полный крах потерпела и внешняя политика Александра. После колебаний, он отступился от интересов Польши, но остался предан Пруссии, ради которой и сделал это.
Далеки, очень далеки от екатерининских были в то время его действия. Вытаскивая из российских глубинок самородков, Екатерина Великая превращала их в исполинов своей политики, в государственных деятелей и великих полководцев. Александр же не следовал её заветам.
17 июля 1806 года он назначил министром иностранных дел барона Будберга… Российская дипломатия стала лишь по имени своему российской. Она уже не могла противодействовать западным политиканам и вела страну к катастрофе.
При Екатерине Великой, к примеру, русский посланник в Османской империи Яков Иванович Булгаков сумел предотвратить военное столкновение с Портой, хотя сделать это было в связи с присоединением Крыма к России очень сложно. А что мог предотвратить Будберг, которого мало волновали интересы России? Александр же продолжал метаться между европейскими дворами, между союзами с Англией, Пруссией и Францией – и все никак не мог выбрать, с кем дружить, а с кем воевать.
В июне 1806 года снова возникла возможность найти общие интересы с Францией. Александр упустил и её. Странно, что историки, приклеивая жуткие ярлыки Павлу Первому, выставляя его едва ли не сумасшедшим, не видят или не хотят видеть явные задатки политического, дипломатического и военного слабоумия в действиях Александра.
Его уничижительные реверансы в адрес не раз вытиравших о него ноги англичан, пруссаков и австрийцев дошли до смешного. После всего того, что произошло в 1805 году, он продолжал задирать Наполеона и не утвердил трактат, подписанный во Франции, не ратифицировал договор, заявив, что последний не соответствует «обязанностям России в рассуждении союзников её, безопасности её и общему спокойствию Европы».
Метания дошли до того, что Александр отправил Беннигсена с корпусом войск в полное распоряжение прусского короля. Наполеон немедленно отреагировал. Во французских газетах появились карикатуры на Александра – горе-полководца. Они сопровождались издевательствами, касающимися Аустерлицкого дела. Не забыли и о награждении орденом Святого Георгия за бегство и рыдания в кустах.
Вслед за тем император Франции образовал так называемый Рейнский союз, в который почти насильно вовлёк Италию, Германию и Голландию. Это уже затрагивало интересы Пруссии. Александру пришлось задуматься, кого же ещё спасти, устилая поля сражений телами русских солдат. Искать долго не пришлось. Сам нашёлся такой монарх и полководец, подобный Александру. 19 сентября 1806 года прусский король решил попытать счастья на поле боя. Он потребовал, чтобы Наполеон немедленно вывел свои войска из Германии.
24 сентября Наполеон прибыл в Бамберг и объявил войну Пруссии не по дипломатическим каналам, как это было принято, а просто приказом по своей армии, доказав тем самым глубокое презрение к новому противнику.
Затем он, мгновенно напав на Пруссию, полностью разбил её в двух сражениях под Йеной и Ауэрштедтом. Разумеется, автором побед был маршал Бертье, а не сам Бонапарт. Александр получил возможность бросить в топку войны очередную порцию русских воинов, чтобы превратить их в пушечное мясо ради прекрасных глаз королевы Луизы… Всё это преподносилось тогда, как защита границ России, хотя никто в то время границам нашим не угрожал.
Сегодня мы видим, как США объявляют, что угроза их интересам исходит то от Югославии, то от Ирака, то от Сирии, тот от Ирана. Это придумано не в наши дни – это давний метод «тёмных сил», влияние которых даже на политику Александра видно невооруженным глазом.
Казалось бы, границы «защищали» уже в 1805 году в Австрии, но, несмотря на крупную военную неудачу, они остались неприкосновенными. Теперь их почему-то надо было «защищать» на полях Пруссии.
А ведь все эти неудачные потуги лишь разжигали аппетит коварного и жестокого агрессора Наполеона, всё более склоняя его к мыслям о войне с Россией, коих прежде он не имел, а, напротив, стремился к союзу с Россией, чтобы использовать в своих интересах её мощную армию, а особенно казаков. Недаром они договорились с Императором Павлом о совместном походе в Индию, и Павел выделил Наполеону 40 тысяч казаков, чтобы тот выбил из Индостана англичан.