Археологи

   К вечеру мы пересекли по мосту приток Пяджа, реку Мургоб и уже издалека заметили мерцающие огоньки города Рушан, который по своей величине уступал нашему городу Кофарнихон. В городе Рушан была небольшая больница и колхозная гостиница (караван-сарай) для гостей. Колонна сразу направилась к больнице. Джафар решил меня и Касымову Зухру поселить на обследование в эту больницу и рано утром забрать нас отсюда в дорогу домой. За день мы должны были разъехаться по домам. Через два дня предстояла встреча с Дафаром в городском парке. Там надо ему передать копию кассеты с записью беседы собрания мафии.

  - Проходите, уважаемые гости! - любезно встретил нас с Касымовой Зухрой врач, который своим видом больше был похож тут на местного шамана, чем на современного доктора, одетого в пестрый чапан с платком.

  - Мы вас посмотрим. - продолжил говорить доктор. - Джафар сказал, что вам обеим нужна хорошая медицинская помощь и отдых в больнице. Проходите в палату, там вы переоденетесь и я вас сразу обеих проверю.

   Доктор пригласил нас в приемную палату и санитарка тут же приготовила нам больничную белоснежную одежду. Я хотел, было встать, чтобы мне переодеться где-то в другом месте, дальше от Касымовой Зухры.

  - Доктор! Я здесь у вас в больнице одна не останусь. - сказала Касымова Зухра, придерживая меня за руку.

  - Я вас не собираюсь разлучать с мужем. - ответил доктор. - Мы вам отведем отдельную палату, а сейчас, пожалуйста, вы полностью разденьтесь и лягте на кушетку. Я всюду буду вас обследовать. Как у вас дела?

   Касымова Зухра посмотрела на меня с мольбой. Я не посмел выйти из приемной палаты. Видимо, что ей было спокойнее быть обнаженной в моем присутствии, чем с этим незнакомым ей доктором, которого, возможно, уже после завтра она больше никогда не увидит. Со мной же Касымова Зухра провела рядом много дней и ночей, я ни разу не позволил никакого домогательства к ней. Только когда было сильно холодно в пещерах во время ночлега, то Касымова Зухра сама прижималась ко мне и просила меня, чтобы я согрел ее своим дыханием. Вот и сейчас, в ее глазах была мольба о помощи и спасении. Я не мог себе позволить оставить Касымову Зухру одну в этой больничной палате, один на один с доктором, который похож на шамана.

   Касымова Зухра обнажилась полностью. Я удивился, какой белоснежной была ее нежная кожа. Долго закрытая в одежде, тело Касымовой Зухры словно испарялась от парникового заключения. Легкие струйки пара поднимались от ее белоснежной кожи и кожа от чисто белой, становилась бледно-розовой, как тот таинственный свет в пещерах племени людей-птиц. Постепенно, кожа на теле Касымовой Зухры стала такой нежной, как у только что народившегося ребенка. Я еле сдерживал себя, чтобы, случайно, не коснуться такого прекрасного тела этой девушки, которая была не доступна мне. Так как я женат и она уже давно беременна.

   В это время доктор внимательно прослушивал и просматривал Касымову Зухру со всех сторон. Лишь в ее промежность он не решился заглянуть. Вероятно, что он ничего не понимал в гинекологии или просто постеснялся этого сделать в моем присутствии. Ведь, он считал меня ее мужем. Ну, раз муж рядом, то как-то не прилично доктору заглядывать в промежность беременной женщины. Хотя сама беременность Касымовой Зухры была заметна и без обследования. Живот выделялся больше обычного и зародыш уже начинал подавать признаки своей жизни. Наверно у Касымовой Зухры был, примерно, четвертый месяц беременности?

  - У вас все нормально, уважаемая. - сказал доктор, после обследования. - Вам даже лекарство не стоит принимать. Вы просто сильно переутомились в дальней дороге. Примите душ. Хороший отдых и можно домой.

   По моим накаченным мышцам было видно, что я не нуждаюсь во врачебном обследовании. Мне тоже нужен был хороший отдых и приятный душ, в который нас с Касымовой Зухрой тут же сразу направили. Душевая комната находилась рядом с приемной палатой через коридор. Нам уже ничего не пришлось предпринимать, как только накинуть на голое тело больничные халаты и пройти в душевую комнату, в которую нас тут проводила толстая санитарка средних лет. Она осталась в раздевалке рядом с нашей больничной одеждой, а мы с Касымовой Зухрой зашли в тесную кабину с душем. Там было так тесно, что мой член постоянно натыкался на тело Касымовой Зухры. Тут я себя едва сдерживал от естественного возбуждения между мужчи-ной и женщиной. Касымова Зухра сама вся трепетала, то ли от моего присутствия, то ли от струящейся воды, которая несмотря на жаркое лето была довольно прохладная для нежного тела женщины. Только нам некуда было деться. Мы едва сдерживая себя от половой страсти, старались больше заниматься своей чистотой, нежели мыслями от присутствии противоположного пола. Что нам с трудом удавалось, так как мы оба уже давно не имели интимной близости между противоположными полами. Тем более, что Касымова Зухра,

  только начинала познавать прелесть своей любви с мужчиной. Но смерть разлучила ее с любимым парнем, с которым она собиралась создать свою семью. Мне было как-то неловко женатому мужчине быть обнаженным так близко с толь прелестной дамой, которая по возрасту годилась мне в дочери. Пришлось терпеть.

   Когда мы вышли из душевой кабины, то медсестра вытаращила свои бесстыжие глаза на мой торчащий член и никак не отрывала глаз от меня, словно она это увидела впервые и не могла понять, как ей поступать в данной ситуации. Медсестра в своем положении была похожа на кошку, которая впервые увидела мышку и не знала, что с мышкой делать, кушать или играться. Только когда мы с Касымовой Зухрой оделись в больничную одежду, медсестра пришла в себя и отвела нас в палату, отведенную специально для нашей пары, где мы должны были выспаться. Естественно, что я тут же лег в кровать отдельно от Касымо-вой Зухры.

  - Александр! Ты извини меня за такую сцену. - сказала Касымова Зухра, когда мы остались одни. - Мне нужно было присутствие мужского тела, чтобы сохранить жар своей души до своего родительского дома. Моя душа уже медленно угасает и мне страшно умереть где-то в дали от родителей. Я хочу увидеть папу и маму.

   Я ничего ни стал говорить Касымовой Зухры, только крепко пожал кисть ее руки и долго не отпускал, пока Касымова Зухра сама не потянула свою руку от меня и медленно легла в постель. Возможно, что она хотела иметь со мной половую близость? Я не мог позволить себе этого, ни только потому, что я давал клятву верности перед своей женой. Но и потому, что не хотелось обижать молодую женщину, которая полностью доверялась мне во все время перехода в горах и только что наедине со мной в кабине душа. Мне как-то было неудобно соблазнять ее. Ведь у меня вполне могла быть по возрасту такая дочь, когда я впервые переспал с женщиной. Боже мой! Как все это было давно? Можно подумать, что это все было со мной в другой жизни.

   Едва мы расслабились после принятия душа, как к нам в палату принесли ужин, который был больше похож на обед. Наш ужин состоял из первого блюда суп лагман из золотисто-белой лапши с кусочками баранины, заправленные в растительном масле с красным перцем и чесноком. Вторым блюдом тут был таджикский плов из длинного риса, ярко-красной моркови, баранины с курдючным салом, с запахом чеснока, посыпанный сверху нашинкованным зеленым луком. Кроме пшеничных лепешек посыпанных зернами подсолнуха, нам подали самбуса на пшеничной муке с куриным яйцом, бараньим жиром и репчатым луком. В завершении нашего ужина мы выпили лимонный напиток с зернами барбариса и в нашем теле появился прилив калорий, которые мы не ощущали по-настоящему в течении всего перехода сквозь горы Гиндукуша и Памира.