Страница 7 из 18
Однажды вечером (дело было во время моей учебы в десятом классе) я была наверху, одна в своей комнате. Папа лежал в постели третьи сутки, и мамино терпение лопнуло.
– Я не могу заниматься здесь абсолютно всем! – кричала она ему сквозь дверь. – Ты должен принять ответственность за свою жизнь!
Секунду передохнула, дожидаясь ответа, но так и не услышала его.
– Они твои дети! – добавила она, словно то, что мы буквально появились на свет из ее тела, совершенно ничего не значило.
Я посмотрела на свой телефон. Ощутила укол вины. Знала, что не должна этого делать, но все равно стала перебирать контакты. Остановилась на Конноре. Я знала, что Коннор хочет со мной встречаться. Знала, что сама не хочу встречаться с Коннором. Знала, что Коннор мне даже не нравится. Зато я определенно нравилась Коннору. И я набрала сообщение:
Привет. Приходи ко мне. Принеси мороженого.
Не делай этого…
Я отредактировала сообщение:
Привет. Приходи ко мне. Принеси мороженого;)
Такое никогда хорошо не заканчивалось.
Десять минут спустя некий Коннор Граус стоял под окном моей спальни.
– Мне забраться?
В зубах у него был зажат стебель розы, на локте висел пакет из магазина. Он был такой радостный и милый. Интересно, подумала я, чем он занимался до того, как я его позвала?
– Оно со вкусом печенья?
Он кивнул.
Я подняла жалюзи на окне.
Он начал взбираться, красуясь, завис на мгновение на одной руке, прежде чем забросить тело на мой подоконник. Руки у него были сильные, пальцы – грубые.
Я улыбнулась, наклонившись, чтобы взять розу из его зубов, пока он лез.
Я провела с ним час, лакомясь мороженым и сплетничая о своей подруге Мэгги. Он сочувственно кивал и массировал мне шею. Я сидела перед ним, опершись на его грудь спиной. Время от времени снизу вверх по лестнице прокатывался очередной вопль, просачиваясь под мою дверь. Коннор делал вид, что ничего не замечает. Я поставила розу на свою тумбочку, и он иногда на нее поглядывал.
Его руки начали потихоньку двигаться вниз, и вот, наконец, он извернулся, чтобы оказаться передо мной, и поцеловал меня влажным ртом. Я замялась и отстранилась. Но мне казалось, что я ему задолжала. Ведь он, в конце-то концов, взобрался по стене моего дома. Я поцеловала его в ответ, не понимая, как такое возможно, чтобы его губы, издали казавшиеся такими тонкими, прикасаясь к моим, ощущались такими толстыми и бугристыми. Он бурно задышал, шаря языком по разным закоулкам моего рта. Я отстранилась. Он притянул меня обратно.
Испустил задыхающийся вздох.
– Иза…
Я соскользнула с кровати и встала.
– А теперь мне пора спать.
Его глаза полузакрылись. Я видела, как закаменела его челюсть.
Я налепила на лицо извиняющуюся улыбку.
– Я и вправду устала.
Он понял намек и поднялся, уже со спокойным лицом.
– Ну что ж, я неплохо провел время, – начал он. – Может быть, когда-нибудь мы смогли бы… – не договорил и потянулся за моей рукой.
Не-а!
– Я тоже, – обняла его. – Спасибо, что пришел. Мне было так скучно! – и подтолкнула его к окну. – Извини, что тебе пришлось и туда, и обратно лезть через окно. Мои родители не против того, чтобы ко мне приходили друзья, я просто не хотела спрашивать разрешения, потому что они… – Я сделала паузу. – Заняты.
– Да все нормально, я…
– Однако вот так прокрадываться в дом – это круто, верно? Романтично! – подмигнула ему и открыла окно.
Коннор начал выбираться наружу.
– Да, но… – он снова пытался пригласить меня на свидание. В моей комнате задержались только его голова и плечи.
Я встала рядом с ним на колени и легонько сжала его плечо.
– Ты лучше всех, Коннор, – заглянула ему в глаза. – Правда. Честно-честно.
А потом встала и взялась за раму, чтобы закрыть окно.
Он в последний раз поднял на меня глаза. Растерянный. Разочарованный. Но не разгневанный. Нет-нет, никакого гнева. Как будто я стала бы встречаться с Коннором Граусом! Дурак. Я знала, что у меня складывается определенная репутация из-за таких вот случаев – когда парни полагали, что я займусь с ними сексом, а я не занималась. Секс не был тем, за чем я охотилась. Но я хотела быть сексуально желанной, и в этом заключался парадокс всего моего отрочества.
Позже, оставшись одна в темноте, я поднесла зажигалку к английской булавке и держала, пока та не раскалилась докрасна, а потом с силой провела ею по коже. Я думала о лице Коннора, о его закаменевшей челюсти.
– Гребаная шлюха, – сказала я себе, надавливая на булавку, прожигая неровные параллельные линии на внутренней поверхности бедра. – Какая ж ты сука!
Я подумала о языке Коннора.
– Ненавижу тебя. Я тебя ненавижу.
Я прожгла длинную линию от лобковой кости к тазовой, любуясь тем, как быстро белая кожа становится красной, потом коричневой. Это было безрассудно. Я это заслужила. Я была омерзительна. Из-за того, что мне нужно было, чтобы он пришел. Из-за того, что позволила ему поцеловать себя. Из-за того, что сжала его плечо.
– Ты дура. Дура, дура, дура. – Я чикнула зажигалкой, снова раскаляя булавку. – Здоровенный кусок засранского дерьма.
Спустя пару минут я взяла себя в руки. Знала, что Коннор вскоре пригласит меня на свидание. Знала, что мне придется либо отвергнуть его и лишиться его внимания, либо встретиться с ним и столкнуться с последствиями. Мне придется прикасаться к нему, и держать его за руку, и лизаться с ним.
Я не хотела с ним лизаться.
Я забралась в постель и взяла телефон. Внутри меня жило нечто – большое, темное и зияющее – и, если бы я его не кормила, оно пожрало бы меня целиком. Когда тонешь во тьме, легко думать, что любовь спасет тебя. Что парень спасет тебя.
Я прокрутила список контактов. Кто из парней не спит после полуночи?
Первым парнем, с которым я занялась сексом, был Джона. Я познакомилась с ним во второй год учебы в старших классах. Мы впервые встретились во дворе его школы, где я ждала Симону. Он наблюдал, как я разговаривала с компанией ребят, и улыбался мне издали. У него были короткие вьющиеся каштановые волосы и очки в проволочной оправе. Выглядел он придурковатым, но милым. Он стоял, чуть сместив вес тела на носки, и я обратила внимание на его мускулистые голени. Мы начали встречаться по чистой случайности, в основном потому, что он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:
– Я знаю, чего ты добиваешься.
– Что ты имеешь в виду?
Он упер руки в бока и перенес вес тела на пятки.
– Твои «игры разума». Со мной они не работают.
– Да-а?
– Ни единого шанса. – Он подмигнул мне.
Я была заинтригована. Никому прежде еще не удавалось меня разоблачить. Мы стали встречаться. Джона позволял мне соблазнять других мужчин (при условии, что я с ними не целовалась), потому что ему было весело наблюдать, как я ими манипулирую. Я стала одержима желанием взять верх над Джоной, но это оказалось невозможно. Он манипулировал мною в ответ. Пытался контролировать меня, а я пыталась контролировать его, а потом мы вместе наблюдали, как я контролирую других парней. То, что начиналось как миленький школьный романчик, превратилось в эпическую борьбу за власть. И так я осознала, что влюбилась в Джону.
Это не меняло того факта, что мне по-прежнему было нужно, чтобы все парни хотели меня. Но теперь эту потребность сдерживало наличие бойфренда. Границы стали четче, но я позволяла другим думать, что, может быть – только может быть, – если они достаточно постараются, то я брошу ради них Джону.
Шли месяцы, мы с Джоной проходили этап за этапом – от неловкого хватания за грудь до взаимной мастурбации, от взаимной мастурбации до неуклюжих «зубастых» минетов. Однако вскоре Джоне этого стало мало.
Джона хотел секса. Я – нет.
– Ты что, меня не любишь? – спросил он, когда я сказала ему, что не готова. Он сидел на синем стуле перед компьютером. Я сидела на краю его кровати.