Красная гора

Отис хорошо знал то место, которое они называли между собой просто «Лабораторией». Кампус PNNL находился всего в двадцати минутах езды от Красной горы. Помимо многих эпических достижений PNNL была создателем технологии производства компакт-дисков в 60-е годы.

– Муж работал там до конца жизни, он умер десять лет назад, – продолжала Джоан. – Мы были женаты тридцать четыре года. Сейчас я обитаю в Ричленде, мой дом находится подле реки, и у меня чудесная жизнь. Это что касается меня. А как насчет вас двоих?

Джоан перевела взгляд с Морган на Отиса.

– О, я всего лишь старая отставная Монтанская ковбойша, – ответила тетя. – Я выросла на ранчо и большую часть времени проводила с мужем, воспитывая сына и дочь. Я пережил их всех. Теперь управляю нашим хозяйством. Это занимает почти все мое время.

Джоан покачала головой.

– С нетерпением жду подробного рассказа о вашем ранчо. – Она посмотрела на Отиса. – А кто вы?

– Я винодел.

– Это ваше? – Джоан подняла свой бокал. – Действительно великолепное вино. Какой талант!

Они поужинали и выпили вина, как старые друзья, и, когда Отис поздним вечером прощался с Джоан, он поинтересовался, можно ли будет с ней увидеться еще раз. Он сам не поверил, что сказал это вслух. Гостья записала свой номер, и он чмокнул ее в щеку. Что-то шевельнулось в глубине его сердца, чувство, которого он не знал с тех пор, как встретил Ребекку много лет назад.

Когда Джоан отъехала, Морган победно произнесла:

– Я же сказала, что умею их выбирать!

– Я этого и не отрицаю, – ответил Отис, внезапно почувствовав болезненный укол от ощущения вины и мысли, что он предает Реббеку.

– Сынок, некоторым вещам суждено быть.

Отис скрестил руки на груди и опустил голову.

– Если бы только все не начиналось, чтобы закончиться…

Морган коснулась его руки.

– Ты не должен думать о плохом.

– Это все, что я когда-либо знал. Моя жизнь – это одна большая черная кошка, бегущая передо мной.

6

Уникальный мальчик

Эмилия ехала домой после школы, взбудораженная переполнявшими ее эмоциями. Ей так хотелось остаться тогда с мистером Мэсси, поделиться с ним, довериться ему, вытащить все свои секреты и хоть раз насладиться разоблачением. Но учитель, вероятно, вернулся домой со своей великолепной женой, целуя ее и прикасаясь к ней так же, как он делал это с Эмилией несколько часов назад.

Она свернула на главную улицу Красной Горы – Сансет-роуд. Заходящее солнце разбрызгало золотистые лучики света на лоскутное одеяло виноградников, где созревающие ягоды имели каждые свой оттенок: зеленый, оранжевый, пурпурный и желтый. Переезд в Красную гору был величайшим культурным шоком для Эмилии, но сегодня – особенно сегодня, когда Джо Мэсси подействовал как дефибриллятор, возвращая ее сердце к жизни, – это место показалось ей одним из красивейших на земле.

Она ускорилась и обогнала трактор «Джон Дир»[15]. Они с водителем помахали друг другу и улыбнулись; интересно, видит ли он, как ей хорошо? Чуть дальше по дороге лошадь тащила повозку, в которой сидела группа счастливых туристов с бокалами, словно они поднимали тост за нового возлюбленного Эмилии.

Она свернула налево, на пыльную дорогу, идущую под уклон на протяжении четырех миль, к дому и семейной винодельне «Лакода», расположенной глубоко под землей. Камень цвета пустыни делал ее почти незаметной. Во время строительства отец был полностью поглощен идеей «чем-меньше-следов-тем-лучше». «Не хочу, чтобы знали о том, что мы здесь», – говорил он. «Хорошая попытка, папа. Не на этой планете».

Отец потратил два года на изучение архитектурного проекта и выбор материалов, прежде чем дал зеленый свет. Он решил воспользоваться прохладной подземной температурой и построил современную гравитационную винодельню. Эмилия слышала миллион раз, что такая многоуровневая постройка позволяет производителям отделять ягоды от стеблей и давить их на первом уровне, сбрасывать сок через рукава в полу на следующий уровень, где происходит брожение, и затем на третий – в сосуды для выдержки. Все это происходило за счет гравитации, без участия насосов.

Еще полмили мимо винодельни – и Эмилия добралась до дома, спроектированного тем же архитектором и построенного в то же время, что и «Лакода». Он был окружен гигантским каменным забором – неизбежные издержки жизни знаменитостей.

В 2004 году мужчина, сидевший сейчас в тюрьме, ворвался в их дом в Сиэтле и напал на маму. К счастью, отец был там и сумел усмирить злоумышленника, сломав ему при этом руку и нос. Что незамедлительно сказалось на продаже пластинок. После инцидента несколько лет нанимались телохранители, но по мере того, как участники группы старели, их популярность на мировой арене падала, поэтому родители решили, что жизнь стала намного безопаснее.

Эмилия нажала кнопку на пульте от металлических ворот, и они распахнулись. Мать поспешила к машине, явно обеспокоенная. Эмилия любила свою маму, и вместе с тем кое-что в ней вызывало у дочери насмешку. Кармен Форестер сделала себе имя и жила за счет внешности девушки с обложки, и этот облик управлял ею. Это сводило Эмилию с ума. Даже в свои пятьдесят лет женщина была серьезно озабочена морщинами, дряблостью, макияжем, одеждой, бла-бла-бла, как будто возраст поглощал ее личность по одному седому волосу за раз.

– Мы не можем найти твоего брата, – сказала Кармен, вытирая слезы. Макияж, с которым, как считала Эмилия, мать часто перебарщивала, размазался по ее лицу.

– Как давно он ушел?

Кармен вздохнула.

– Мы думали, он наверху, в своей комнате. Наверное, около часа.

– Где папа?

– Уехал на квадроцикле.

– А Эбби? – спросила Эмилия, имея в виду женщину, которая проводила большую часть своего времени с ее братом Лукой. А если откровенно, просто вырастила его. И еще она научила Эмилию разбираться в мужчинах и сексе. Очень хотелось рассказать Эбби о Джо Мэсси, поскольку эта грязная тайна могла взорвать Эмилии мозг.

– Эбби сейчас на пути домой.

– Ты звонила в полицию?

– Еще нет. Пока я привлекла к поискам всех работников винодельни.

Эмилия знала, почему они до сих пор не вызвали копов. Журналистские стервятники обожали что-нибудь выкладывать о Форестерах, а ее родители делали все возможное, чтобы уберечь своих детей от прессы.

– Мы найдем его, мама. Все нормально. Я сбегаю наверх и обыщу его комнату. Это может быть связано с одним из его последних проектов.

Кармен кивнула.

– Ладно. А я пока возьму машину и проеду еще раз по Сансет.

– Бери мою. – Эмилия вышла, не заглушив мотор, обняла мать и повторила: – Мы найдем его. Не беспокойся.

– Я велела Джейку не спускать с него глаз. Но твой отец иногда так увлекается своей чертовой музыкой! Весь мир может взорваться, и он будет последним, кто узнает об этом.

– Мама, в этом нет ничьей вины. Мы найдем его.

Луке было восемь, он был слишком мал, чтобы жить самостоятельно, и порой с ним было нелегко. Он был особенным ребенком: во многом думал и поступал как взрослый, странно для восьмилетки. Он мог сидеть за обеденным столом и слушать разговоры взрослых в течение часа или двух, вмешиваясь только тогда, когда считал нужным. Он оперировал понятиями, намного превосходящими способности среднестатистического восьмилетнего ребенка, и очень редко капризничал – во всяком случае, намеренно.

Временами его воображение так разыгрывалось, что он терял связь с реальностью. Эмилия понимала и любила это в нем, как и родители, но порой из-за своих фантазий он попадал в беду. Скорее всего Лука отправился в погоню за одним из своих воображаемых друзей, которых у него было семеро.

Эмилия влетела к нему в комнату. Потолок детской представлял собой светящееся звездное небо. Две односпальные кровати были застелены голубыми одеялами с самолетами. Сундук, набитый игрушками. Еще больше игрушек на полу, ждущих, что кто-то о них споткнется. Она направилась к столу и взяла стопку рисунков, которые брат спрятал, когда она в последний раз входила сюда.

15

Крупнейший производитель сельскохозяйственной техники в США. Назван в честь основателя – Джона Дира.