Страница 9 из 18
– Вам не кажется, профессор, что вы перешли некоторую границу, после чего…
– Должен уйти из Контрольной группы? Вы это хотите сказать? Я готов. Только вы перешли все остальные границы. И в заявлении об уходе я найду что сообщить по этому поводу.
– Ну вот… – совсем сник Томпсон и принялся массировать висок, – всего две недели до ассамблеи, а наш корабль готов пойти на дно.
– Уже утонул! Я жалею только об одном: что все это время был с вами!
– Послушайте, Лафардж! Вам не понравились предложения мистера Айронсайда? Ваше право. Но сейчас вы переходите на личности, а оскорбление…
– Ага! Вы успели получить какие-то предложения?
– Да идите вы к черту! – вконец разозлился Кьюзак. – Считайте, ваше заявление вместе с моим рапортом уже лежат в секретариате!
– Без проблем!
Со стороны Гайд-парка, с Выставочного бульвара, пробивались первые гудки авто. Скоро их звук станет громче, и квартал аристократов придет в движение. Откроются двери музеев, лимузины будут сигналить возле аукциона «Кристи». Но еще громче может оказаться скандал, связанный с некоторыми аспектами деятельности Контрольной группы, подумалось Кьюзаку, и он решил сменить тактику.
– Ну, хорошо. Допустим, вы сообщите в секретариат, что в Нью-Йорке имела место встреча нашей группы с представителем весьма темного инвестиционного траста, некоторые его участники даже фигурируют в списках Интерпола. Дальше что? Неужели вы думаете, что если бы мы, – он бросил взгляд на Томпсона, – если бы мы решили поступиться интересами группы, то стали бы брать вас на эту встречу? В услугах консультанта по науке, как вы поняли, мы не очень-то нуждались. Это первое.
Лафардж пытался прервать речь Кьюзака, но тот пресек его попытку.
– Второе! Колебания биржевых котировок и давление Организации на инвестиционные фонды, в том объеме, в котором они запланированы, приведут к хаосу. К настоящему, а не мифическому, которого боитесь вы. Ах да! Вы же не сильны во всех этих биржевых штуках! Как и я не силен в вашей метеорологии.
Снова попытка прервать эту речь, и снова неудачная.
– Наконец, третье. Вы! Не я и не он… Только вы! – Хотя слова были обращены к Лафарджу, взгляд его сейчас сверлил Томпсона, которого Кьюзак привязывал к себе, одновременно напоминая, что они плывут в одной лодке. И Томпсон принялся кивать в такт словам Кьюзака. – Вы и ваш страх, профессор, вот что может оказаться опасным! И знаете, что я скажу? Я даже рад, что страх вырвался из вашего сердца! А если бы это произошло за день, за час до подачи доклада?
– Все биржевые обвалы полная ерунда по сравнению с тем, что может произойти. И вообще, я поражаюсь, как это надувательство еще не надоело миру? Стоило в Интернете появиться заметке какого-то шутника о том, что взорван Белый дом в США, мировые биржи тут же снизили котировки всех акций на один процент. Вот так, будто дети в песочнице, у нас играются с миллионами и миллиардами! Глупость под видом необходимости! Крах на бирже – это еще не крах всего человечества!
– Снова патетика! – парировал Кьюзак. – Вы, наверное, просто утомлены ночным перелетом.
– Еще смена часовых поясов… – попытался говорить примирительным тоном Томпсон.
– Подумайте, стоит ли брать на себя обязанности этакого вестника Армагеддона? Ну, напишите заявление. Кто же вам помешает? Последует разбирательство, в котором мы, – Кьюзак убедился, что Томпсон не перестал кивать, – мы сумеем убедить кого угодно в нашей правоте.
– Найдете еще одного Иуду? Сведете его с этим Сэмом Шоном Айронсайдом или с кем-то еще? И тот, кто придет вместо меня, окажется сговорчивей, да? Поймите, Кьюзак, перед нами поставлена задача, которую мы…
Теперь Кьюзак улыбался. Улыбнулся и Томпсон. Незаметно, в сторону. Какое теплое, хорошее слово! Как погода в субтропиках. Оно исключает любые противостояния. И оно произнесено. Мы!
Кьюзак облокотился о стол.
– Давайте с самого начала, профессор. И лучше без истерик. Наша задача – найти компромисс. И мы его, похоже, уже нашли.
– Компромисс между чем и чем? Между благополучием финансовых групп и интересами всего… всех…
Лафардж вертел головой, пытаясь найти поддержку Томпсона, но встречал только улыбку, и в его душе уже шевелился клубок сомнений. Произнести слово «человечество» ему так и не удалось.
– Именно, – поощрил профессорские старания Кьюзак. – Только нужно еще найти тех, кто завтра будет заботиться обо всех и обо всем.
– Завтра. Если оно наступит…
– Звучит, как название романа Сидни Шелдона. У вас всегда, наверное, так получается. Немножко фантазии, немножко знаний и… немножко чувств. А ведь нам предложили конкретный план. И, будьте уверены, в лице недавнего собеседника к нам обратилась далеко не единственная корпорация. Так бывает. Даже хищники и непримиримые враги иногда вынуждены объединять силы. Водяное перемирие, как в истории про Маугли.
Кьюзак задумчиво посмотрел куда-то вглубь сквера. Там появилась девушка – собачья няня, выводившая на прогулку трех белоснежных пуделей. Она озиралась по сторонам, опасаясь в столь раннее время встретиться с полицейским. Сквер оживал. Скоро он окончательно проснется и начнет прислушиваться к их разговору. Продолжить можно и по пути в офис.
– Пойдемте, профессор. Я не буду обижаться, если вы дадите слово держать свои эмоции в узде. Последняя неделя доконала всех. Наводнения, где их и вовсе быть не должно. Шесть тайфунов, один за другим. Ситуация в Антарктиде, ситуация в Нидерландах, ситуация, ситуация… Еще немножко, я и впрямь поверю в существование ящика Пандоры. И в то, что какой-то не слишком удачливый Индиана Джонс умудрился его расколупать. Не будем ссориться. Договорились?
– Договорились, но не договорили. Я знаю, о чем вы сейчас думаете, Кьюзак. Вот, был нормальный человек, и вдруг с ним что-то произошло. Стоит ли дальше поддерживать отношения? Хотя бы официальные, не говоря уже о личных…
– Нет, Лафардж! Клянусь, нет! Мне абсолютно понятна ваша вспышка. Когда-то я сам был таким. Вот поваритесь в нашей каше, самое большее полгода, и будете чувствовать себя Буддой, который знает все и которому глубоко наплевать на всякие мелкие интрижки. Пусть даже цена им миллиарды и миллиарды. И тогда вы начнете ценить собственный пупок, который сейчас готовы порвать неизвестно за что и зачем. Ну, так как?
Лафардж вздохнул. Заглянул в глаза руководителя группы, потом перевел взгляд на Томпсона. Убедившись, что там плещутся лишь участие и понимание, без всякой затаенной мстительности, он запустил пальцы в шевелюру. Полной ясности для себя профессор не чувствовал, отмечая лишь то, что он пока далеко не Будда.
– Вы правы. Ужасный перелет… Болтанка над Белфастом…
Лафарджу ужасно хотелось вернуться в Гвиану. Но там сидел его недруг.
– Замечательно! – сказал Кьюзак.
К соседнему столику подошли трое посетителей…
– Кстати, с вас, Лафардж, шесть фунтов. За кофе! – весело откликнулся Томпсон. – Чашки пусть будут за мой счет.
– Ники! Хуч! Беси! Вот ведь твари… – звала своих собак няня.
Солнце перепрыгнуло через крышу музея…
– Этот Лафардж. Профессор. Он как-то неуверенно попрощался, – сказал несколькими часами раньше на другом континенте тот, кого называли Сэм-Шон Айрон-сайд. И оба его советника кивнули.
Захлопали большие двери аукциона «Кристи»…
– Я думаю… На всякий случай…
Они кивнули еще раз.
Глава 6
Орбитер-75. Орбитальные будни
«2 сентября на Филиппины обрушился тайфун „Айк“. Скорость ветра составила примерно 220 км/ч. В результате катаклизма 1363 человека погибли и 1 млн 120 тыс. человек остались без крова…»
– Здесь всегда так хорошо кормят? – изумлялся де Сотера.
– Восьмидневный рацион, – пожал плечами Камаев. – Через пять дней все вернется на круги своя. В «Звездном» было ничуть не хуже.