Страница 4 из 6
– Это гостиная, точно, – уверенно сказал Саша. – Ну что, попробуем, пока никого нет? Проденем нитку?
Они подошли к столу и встали в кружок. Валя достала из кармана бусину и заранее приготовленную нитку – тройную холщовую. Завязала на конце узелком. Бусина резко задрожала, засветилась, потянула сначала вверх, потом в сторону, пытаясь вырваться из рук, начала раскаляться и звенеть на конце нити. Дети, испугавшись, попытались поймать бусину в воздухе, но тут от натяжения нить резко оборвалась. Бусина запрыгала по стеклу экспозиции. Валя бросилась за ней, споткнулась и, уже падая, накрыла бусину ладонью, прижав к стеклу. Саша, пытаясь удержать Валю от падения, ухватил её за платье, но в последнюю секунду подол выскользнул у него из пальцев. А Валя, словно испарившись в воздухе, исчезла.
Валя чувствовала себя странно – ей не хватало воздуха. Она с трудом втягивала его в себя – или вовсе не дышала? Её тело, руки и ноги не шевелились. Вернее, шевелились, но с огромным усилием. Кто-то кричал, да так истошно и визгливо, что закладывало уши. Валя попыталась медленно открыть глаза, но веки оказались невероятно тяжёлыми и сухими. Сквозь узкие щелочки она увидела яркий солнечный свет, проникающий в распахнутое настежь окно. Валя открыла глаза шире и, не веря сама себе, чуть не вскрикнула. «Это сон, сон, сон! Сон, приснившийся в Кореизе! Это тот самый ночной кошмар!» Она сидела высоко на полке рядом с детскими игрушками в огромной комнате с белоснежными шторами, которые медленно колыхались от утренней прохлады и лёгкого ветерка. Посредине комнаты Валя увидела двух незнакомых ссорившихся детей. Один из них, маленький мальчик лет пяти, истошно кричал, заполняя звуком всё пространство комнаты. Он беспорядочно размахивал руками перед лицом девочки постарше: «Анни! Анни!» Девочка, не замечая струящихся по щекам слёз, собирала в ладонь рассыпанные по полу бусы. Жемчужины попрятались в пушистый узорчатый палас, отблескивая чёрным перламутром. Рукава батистовой блузки мешали девочке, заставляя её склоняться ниже, а туго затянутый корсет усложнял эту задачу. «Анни! Анни!» Мальчик не унимался, с бордовым от напряжения лицом уже не плакал, а орал на весь дом. От этого крика, больше похожего на визг, казалось, покачиваются хрустальные подвески на люстре.
– Анни! Анни! Анни!
Сжав от бессилия маленькие кулачки, махал ими перед лицом старшей сестры. Та, совершенно не реагируя на это, продолжала собирать бусинки в ладонь. Валя разглядывала комнату и детей – такие одежды и интерьер она видела только на картинах или в музее. «Это огромная детская, – догадалась она, – судя по количеству разбросанных игрушек». Дубовые двери резко распахнулись, впуская женщин разных возрастов, в фартуках и без. Поднялся ещё более истошный крик.
– Няня, няня, Петя порвал мои бусы, маменька будет ругаться! – сдерживая рыдания, причитала девочка, продолжая собирать бусинки.
– Это не я! Не я! – оправдывался мальчик, топая ногами в кожаных сапожках.
Одна из женщин встала перед ним на колени, пытаясь вытереть вспотевшее, заплаканное лицо и утешить.
– Будет вам, Пётр! Как же это могло случиться?! Это, конечно же, произошло случайно?!
– Отойди немедля! Мерзавка! – завизжал Петя и со всей силы ударил няньку по щеке. Женщина, охнув, отшатнулась, но по-прежнему пыталась вытереть выступившую у мальчика крошечную слезинку. В дверях возникла худая дама в скромном платье и попыталась установить тишину. В её жилистых руках с длинными худыми пальцами был прочно зажат журнал. На зелёной обложке виднелись золотые тиснёные буквы «Счёт». Экономка строго окинула взглядом комнату и уверенным голосом велела отнести мальчика в его покои.
– Петра раздеть, подать чаю с мятой, уложить в постель и не выпускать, пока не успокоится. Собрать весь жемчуг на пересчёт. Должна быть семьдесят одна жемчужина. Недостанет – всех обыщу и выпорю!
Нянька, до того вытиравшая мальчику слезы, подхватила его на руки, утешая, прижала к себе. При этом мальчик продолжал вырываться, выгибаясь на руках и крича:
– У меня конная прогулка! Отпусти меня, дрянь! Маменька! Маменька!
В эту секунду Валя заметила, как Петя пухлыми пальчиками прихватил одну жемчужинку с пола и опустил в карман. Он сделал это так быстро и неожиданно, что в суматохе никто, кроме Вали, этого не заметил. Мальчика унесли. Девочке помогли подняться и, вытирая ей слезы, вывели из детской.
Оставшиеся в комнате женщины занялись поиском бусин, толкая друг друга локтями, ползая по полу и заглядывая в щели. Вскоре все жемчужины были собраны в деревянную резную шкатулку. Наконец двери закрылись и наступила тишина.
Валя попробовала повернуться на бок, но у неё не получилось. Ощущение неповоротливой головы, плотно прижатой к телу, пугало. Опустив глаза, она с отчаянием смотрела на фарфоровую кукольную руку – её собственную руку! – совершенно гладкую и блестящую. Пухлые пальцы цвета молочной карамели не желали соединяться. Лишь мизинец подвинулся буквально на миллиметр – или ей это показалось? Вая выдохнула. Похоже, кошмар в её жизни только начинался. Валя, готовая расплакаться, увидела, что на широко расставленных ногах куклы – её гольфы и кожаные сандалии; футболка и шорты – тоже. Тогда Валя попыталась позвать братьев: «Сс… шш… с…», но изо рта вырвался лишь непонятный шелест. При любой попытке издать какой-то звук горло саднило и драло, будто в нём была солома. Но Валя, упорная девочка, не сдавалась – пробовала и пробовала. Вскоре что-то похожее на «С…аа…ш….ш…ш…» у неё всё же получилось. Но ответом ей была тишина. Тогда она попыталась повернуть голову, но и это у нее не получилось. Однако попытка повернуться всем тряпичным телом наконец удалась. Огромная черноволосая кукла с опущенной на грудь головой, с такими же, как у Вали, карамельными руками и ногами сидела слева от неё. Это была кукла из её кошмарного сна! Вокруг было много и других игрушек: мишки, зайцы, клоуны. Все попытки Вали хоть как-то очистить для себя пространство не увенчались успехом. Оказалось, ей совершенно не под силу сдвинуть игрушки с места. Крутясь, она решила обследовать полку, найти хоть что-нибудь для упора. Но вскоре Валя испытала ещё одно разочарование – ни палочки, ни карандаша поблизости не наблюдалось. И тут она нечаянно задела медведя-барабанщика в чёрном сюртуке и шёлковых брюках. От толчка медведь завертелся, заверещал, забарабанил что есть мочи на всю комнату. Ужас! Тяжёлые, неповоротливые игрушки! Ещё Валя окончательно убедилась, что Саши и Серёжи тут нет. К тому же она сидела на верхней полке шкафа. Взглянув вниз, девочка поняла, что спрыгнуть, не разбив фарфоровые ноги, она не сможет.
На улице постепенно темнело. Распахнутое настежь окно, оставленное по забывчивости, гулко хлопало деревянной рамой. Провести весь день в попытках освоить кукольное тело – тяжёлая задача. Валя очень устала и прикрыла глаза. Что-то похожее на сон окутало её, давая возможность отдохнуть.
Очнулась она от звука распахнувшейся двери. Быстро зашли две утренние няньки, зажгли огромную хрустальную люстру. Резкий свет заставил Валю зажмуриться. Лица нянек – той, что утирала слезы и успокаивала мальчика, и второй, полной, темноволосой, запомнившейся Вале своей неповоротливостью, – были заплаканными. Опустившись на пол, они тщательно осмотрели ковёр от угла до угла, а потом скатали его в рулон. Затем начали обследовать щели в паркете. «Бусину мою ищут, – поняла Валя. – Ах вот как ты потерялась! Теперь я понимаю – тебе во что бы то ни стало хочется вернуться в жемчужную нить! Удивительно!»
Тайна жемчужины, которую Валя нашла на проспекте, была почти разгадана. Её приключения начались в этом доме, а первым спрятал жемчужину Пётр.
Няньки искали бусину тщательно, несколько часов подряд. Светало. Поиски не принесли результата, и служанки расстроенно переговаривались, пожимая плечами. Снова расстелив на полу ковёр, они уже было собрались покинуть детскую, как вдруг одна из них, грузная черноволосая женщина, вытерев руки о передник, потянулась к верхней полке с игрушками. Увидев Валю, она удивлённо расширила глаза, двумя руками выдернула её из кучи игрушек и сунула под мышку. У Вали от высоты закружилась голова: «Это мой сон, сон, приснившийся в Кореизе!» Девочке казалось, что она кричит на всю комнату: «Оставь меня, прекрати! Посади меня на место! Услышь меня! Я живая девочка, а не фарфоровая кукла!», но из её горла вырывался лишь еле слышный шелест. Валя крепко зажмурилась. От таких усилий на молочном фарфоре вокруг её глаз появились мелкие трещинки. Няньки же, разочарованно вздыхая, плотно закрыли двери в детскую. Жемчужина так и не нашлась.