Ведьма из прошлого

– Так, понятно, – взлохматив волосы, я поднял ее опустевший стакан, – похоже, сейчас от тебя я ничего вразумительного не добьюсь…

– Подожди, – оборвала Анна, а я остановился, разворачиваясь к ней, – я… я знаю, как тебе показать, чтобы ты поверил.

Сжав руки в кулаки, она кивнула на стакан. Закатив глаза, я опустил его на стол, показывая открытие пустые ладони. Раздражение перебило беспокойство. Сейчас покажет свои фокусы и поедет домой, мое гостеприимство уже и так порядком себя показало.

– Отойди от стола, пожалуйста, – выдохнула она, переминаясь с ноги на ногу, – это случилось только сегодня и я еще не совсем, – она замолчала, нахмурившись, – просто отойди от стола.

– Пожалуйста, – подняв руки, я сделал два широких шага в сторону, опершись на кухонный гарнитур, – ну?

– Подожди, – прошептала она, глядя на стол, – смотри туда.

И я уставился туда, куда сказала Анна, не наблюдая больше за ее действиями. Почему-то стало даже как-то тоскливо. Просто сумасшедшая, которая пришла ко мне домой. А ведь Анна была очень даже ничего. Вполне себе стройная, с этими очаровательными выступающими ключицами. Даже чем-то напомнила мне мою бывшую. Только, в отличие от нее, у Анны округлостей словно не было вовсе, вся угловатая, дерганная, колкая. Хотя, возможно, это просто особенности питания.

Это я ее сейчас как девушку или как пациента мысленно рассматриваю? Усмехнувшись своим мыслям, я только собрался повернуться к Анне, как стакан на столе дернулся.

Сначала я этого даже не понял. Просто почему-то изменился угол падения света, черт его знает. А когда стеклянное донышко проехало сантиметров десять влево, я сам чуть не подпрыгнул на месте, вцепившись в столешницу позади себя.

– Блин, – разочарованно вздохнул кто-то над ухом, а я пошатнулся, – подожди, сейчас я…

И я только почти убедил себя, что мне показалось, как стол вместе со стаканом влетел с грохотом в стену, теряя свои ножки.

Не показалось.

Слова застряли где-то на моменте их формирования.

Розыгрыш? Гипноз?

Анна что-то говорила под ухом, но я не слышал. Опустившись на колени, поднял сломанную ножку стола и уставился на ободранные обои. Она снова что-то сказала, а я растерянно обернулся.

– А?

Анна села на стул, мирно сложив руки на коленях.

– С момента, как я себя помню, мне каждый месяц снится один и тот же сон, – четко проговорила она, уставившись прямо на меня своими блестящими нефритовыми глазами, – в нем я горю.

2

Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми*

23 декабря 1430 года

Под ветвями раскидистого бука, что рос неподалеку от большой дороги, ведущей в Невшато, медленно кружились подобно летящим с неба снежинкам две девочки. Взявшись за руки, они тихонько пели, возведя глаза к небу, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в кроне дерева. Раскрасневшаяся от игры старшая сестра скинула свой плащ, оставшись в робе**, что подолом своим щедро подметала снег. Подхватив зарвавшуюся младшую под мышки, она закружила ее сильнее. Вцепившись маленькими ручками в плечи сестры, та жмурилась и верещала от радости.

Посильнее прижав к себе младшую сестренку, девочка оттолкнулась ногой и повалилась в снег, что, казалось, лишь здесь немного покрывал землю. Раскинув руки в со стороны, она глубоко дышала, разглядывая мерно висящие над головой облака.

– Анна, – младшая скатилась на землю и принялась отряхиваться, – расскажи еще раз.

Старшая сестра отрицательно покачала головой, щелкнув младшую по усыпанному веснушками носу. Ее всегда удивляло, насколько они были не похожи. И несмотря на то, что Сибилл едва исполнилось шесть, когда самой Анне уже вот-вот как будет двенадцать, это уже бросалось в глаза. Яркие волосы Сибилл, рыжие кудряшки которых сейчас выбились из-под шаперона***, слишком выделялись на фоне светлых, почти белых, прямых локонов Анны, а красивый овал лица, что вырисовывался из-под детских округлых щек, был противоположностью треугольному лицу Анны с острым вздернутым подбородком. Анне было очень интересно, какими же они обе вырастут. Сибилл была практически копией мамы, а самой Анне достались от нее лишь глаза. Да, нефритовый взгляд был гордостью женской части их маленькой и простой семьи. Иногда Анна фантазировала, что когда-нибудь в их деревню заглянет непременно принц из тех историй, что рассказывала мама, и заберет их в большой и красивый замок. Там они тоже будут долго и исправно трудиться, но не как здесь.

Анна считала себя уже достаточно взрослой, чтобы понимать – не зря их семья, в отличие от других, всегда сыта. Отец и матушка работали круглыми днями, даже зимой, когда заканчивались полевые работы. Например, как сегодня. Мама часто ходила на ключ и брала их с собой.

Анна молчаливо принимала, что так и должно быть, но видела взгляды деревенских. Рано или поздно мама расскажет ей сама, а до этого времени она предпочитала думать, что все в порядке. Взрослые на то и взрослые, ее дело – дом и уход за Сибилл.

– Ну пожалуйста-а-а-а, – протянула Сибилл, вцепившись в рукав Анны, понижая голос, а в ее глазах заблестели искры, – про дерево фей.

– Сибилл! – вскрикнула их мать, что, поднимаясь от ключа*, услышала последние слова дочери. – Анна, ты снова?

Растрепавшиеся рыжие волосы плотно налипли к вспотевшему от долгой работы высокому лбу Идонеи.

– Мамочка, а ты говорила с феями? – взвизгнула Сибилл, поднявшись на ноги, а Анна охнула, зажав свой рот ладонями.

Словно так она могла остановить сказанное сестрой.

– Ты видела их? Они же красивые, да?

Идонея бросила на Анну взгляд, под которым девочке захотелось провалиться под землю. Быстро возведя глаза к небу, Анна зашептала Ave Maria****, сама особо не понимая, зачем делает так каждый раз. Уж кто, а матушка точно не сомневалась в ее благочестивости.

Опустившись на корточки, Идонея поправила шаперон на голове Сибилл и обхватила ее лицо ладонями. Ласково погладив разрумянившиеся щеки дочери, он быстро поцеловала ту в лоб.

– Дорогая, ты же знаешь, что это просто сказки, верно? – тепло улыбнувшись своей дочке, Идонея кинула быстрый взгляд на утвердительно кивнувшую Анну.

Словно вопрос мог относиться к ней.

Сибилл обидчиво надула губы и нахмурилась, отчего кончик ее носа смешно дернулся.

– Нет! – вдруг протестующе вскрикнула она, топнув ножкой, а Анна дернулась вперед. – Нет, вы все врете!

Ком тревоги в груди Анны упал в живот, заставляя вмиг замерзнуть. Этого не могло быть. Сибилл расплакалась, потирая глаза кулачком, а Анна пристально смотрела на нее.

Не могло. Сибилл точно не видит их.

Матушка объясняла Анне, что это как особенности, которые бывают у некоторых детишек при рождении, если родители колебались в своей вере. Иногда ребенок рождался с лишним пальчиком на руке, с большим родимым пятном или вот с такими рыжими волосами, как сама мама и Сибилл. А иногда рождались такие, как Анна.

Матушка объясняла, что на самом деле дьявол здесь совершенно ни при чем, но об этом нельзя никому говорить. Даже папе. Если Господь послал такое испытание, то нужно понять зачем. Принять такой дар и поблагодарить за все препятствия, что возникают на пути.

И вот сейчас, глядя на сестру, Анна пыталась понять, не послал ли такое же испытание Господь Сибилл. На секунду страх сменился… надеждой? Ведь если бы она была такая не одна, то вдвоем им было бы легче? Ужасные мысли. Анна отругала себя и снова зашептала Ave Maria. Она просила, чтобы ее сестренка была свободна от этого бремени. У каждого свое испытание, а что может быть страшнее, чем представить Сибилл перед угрозой инквизиции?

– Ты что-то видела? – вытирая слезы с щек Сибилл, дрогнувшим голосом спросила Идонея. – Дорогая, я не буду ругаться. Маме ты можешь рассказать все секреты, ты же знаешь это, правда?

Анна повела плечами и подхватила с земли плащ. Внутренности продрогли, и ей очень хотелось домой. Ее любимое место вдруг стало каким-то чужим, а минуту назад светлое небо густо заволокло облаками. Домой.