Отдельный танковый

Воцарилась недолгая пауза, которую прервал Жданов

- Вы снова правы и нам действительно нельзя стоять на месте и почивать на лаврах, а следует продолжать совершенствовать наши танки. Подъезжайте завтра на Кировский завод и там вы сможете в рабочей обстановке обсудить с товарищами Зальцманом и Духовым необходимые изменения. Всё товарищи, вы свободны, а вас Александр Алексеевич я попрошу остаться.

Зальцман с Духовым вышли из кабинета Жданова, после чего Андрей Александрович обратился ко мне.

- Александр Алексеевич, как вам удаётся так бить немцев? Вы единственный наш командир, кто может наносить противнику такие потери при собственных минимальных? А как вы смогли создать и вооружить свой корпус в тылу противника?

-Просто незашоренность взгляда. Как поступают практически все наши командиры когда попадают в окружение? Стараются сразу же, не считаясь ни с какими потерями вырваться из него. Они не видят, что во вражеском тылу они могут нанести противнику намного больше урона, если подойти к делу с умом. Вокруг появляется сразу множество очень заманчивых целей. Тыловые колонны, мосты, аэродромы, при желании и вдумчивом подходе можно просто парализовать всё снабжение передовых войск противника. Как наступать, если прерван подвоз топлива и боеприпасов? Сейчас ведь не средневековье, когда необходимо было только продовольствие и фураж. Кроме того необходимы хорошая разведка, связь и взаимодействие с другими родами войск. Например в самом начале я уничтожил по очереди два немецких танковых батальона практически не понеся при этом потерь. В открытом бою я в самом лучшем случае практически потерял бы свой батальон, а потому действовал из засады. Заранее занял выгодные позиции, распределил между всем своим батальоном цели и в результате враг уничтожен, а у меня потерь нет. А по поводу формирования и вооружения корпуса, то тут тоже нет ничего сложного. Присоединял к себе оказавшиеся в окружении части, тут мне очень помог приказ генерала Павлова, которым он подчинял мне все оказавшиеся в окружении наши части. С вооружением тоже было всё просто. На захваченной противником территории осталось множество наших складов и брошенной при отступлении, но исправной техники и вооружения. Мы как сами их собирали, так и захватывали их у немцев. Те стаскивали всё захваченное у нас на пункты сбора трофейного вооружения. Там на пару армий хватит, а мне с избытком, даже пришлось уничтожать всё, что не мог забрать с собой что бы противник не использовал это против нас. Я ведь у немцев захватил несколько дивизионов наших орудий. Они из захваченных у нас пушек уже свои артиллерийские части сформировали.

-Неожиданно… — Вступил в наш разговор Ворошилов. — А какие ещё были трудности.

-В основном с вышестоящими командирами и политработниками.

-А политработники тут причем? — В свою очередь спросил меня Жданов.

-Своей зашоренностью взглядов и ортодоксальностью. Собрать после боя трофеи нельзя — это мародерство. Использовать трофейное вооружение нельзя — это неверие в своё вооружение. Уничтожение противника запрещено — это не по советски. А как воевать, если порой не хватает оружия! Какая разница из какого оружия будет уничтожен противник, своего или его, главное это уничтожить его, а из чего именно не важно. А что делать в тылу противника с захваченным врагом? Это на линии фронта его можно отправить в свой тыл, а в тылу врага если его отпустить, то он снова начнет убивать наших людей, а таскать с собой большие массы пленных невозможно. Времена, когда пленных отпускали под честное слово больше не воевать, прошли. Сейчас вопрос только один — или мы их, или они нас. После того, как я сам лично видел наши уничтоженные госпиталя, медсанбаты, санитарные колонны, я без всяких сомнений и колебаний уничтожаю противника, и в плен его беру только если могу потом отправить в наш тыл и при условии, что захваченные в плен не замешаны в военных преступлениях против наших военнопленных и мирных граждан. Так, например, весь немецкий летный состав уничтожается на месте, там нет невиновных, все они участвовали в обстреле нашего мирного населения. И политработники постоянно всех поучают, но при всем этом, когда мы вышли к Смоленску, то практически все легковые машины экстра класса, которые мы захватили у высшего командного состава противника забрало себе политуправление, а это почти два десятка машин. И как это выглядит в глазах простых бойцов и командиров? Брать трофеи запрещено, использовать оружие противника запрещено и при этом все престижные легковые автомобили забирают себе политработники. Вот как вы Андрей Александрович после такого относились бы к политработникам? Получается, что на словах для народа одно, а на деле для себя совсем другое. Но ведь народ не слепой, а в итоге это бьёт по партии. Как можно идти за теми, кто тебя обманывает.

-Это действительно никуда не годится, спасибо что сообщили о этом. Я подниму этот вопрос в партийных органах. А какие ваши планы у нас?

-Свести на нет угрозу окружения Ленинграда. Для этого надо выбить финнов назад и организовать линию обороны от Выборга до Кексгольма. Кстати, хочу предложить вам наладить на Ленинградских заводах производство бронекапсул, они мне очень помогли при обороне Минска. Их делали на механических заводах Минска, и там нет ничего сложного.

-Можно поподробней?

-Конечно, берется за основу обычный сантиметровый железный лист и из него варится каркас бронекапсулы. После этого на каркас навариваются бронелисты толщиной в 30–50 миллиметров до уровня земли. Если есть возможность, то потом поверх бронелистов заливается бетон на 50-100 сантиметров, так что против полевой артиллерии и минометов они вполне подойдут. У меня они были четырёх типов: пулеметное гнездо, стрелковая ячейка, орудийный капонир и орудийная башня. Башня — это квадрат из обычного железа, там только верх из бронелиста, а башни были от старых и неисправных танков. Правда на башни наваривали дополнительную защиту из 40 миллиметровых листов. Тут на вес смотреть было не надо, зато защита значительно повысилась. В Ленинграде, с его поистине гигантским промышленным потенциалом, наладить массовый выпуск таких бронекапсул, как эрзац дотов не проблема, зато можно будет очень быстро оборудовать укрепрайон. Надо будет построить два таких района, один от Выборга до Кексгольма, что бы защитить Ленинград с севера и второй укрепрайон по линии Новгород — Луга — Кингисепп. Если мы не удержим Нарву и Псков, то противника тогда можно будет остановить на этой линии.

-Надо подумать и посовещаться.

-Мне эта идея нравится. — Вмешался Жданов. — Завтра расскажите про свои бронекапсулы товарищу Зальцману. Думаю надо начать непосредственно с городских окраин.

-Наоборот Андрей Александрович. В случае необходимости ленинградцы за один, максимум два дня выроют вокруг города окопы и установят туда все готовые бронекапсулы. Начинать надо именно с дальних рубежей, тогда возможно не придется отрывать ближние.

-Пожалуй вы правы. Было приятно с вами познакомиться и поговорить. Если у вас будут проблемы, то обращайтесь, постараемся вам помочь, если сможем.

На этом моя встреча со Ждановым и Ворошиловым закончилась. Я вышел из кабинета Жданова и направился в казармы, которые временно выделили для моего корпуса.

-И как он тебе? — Спросил после моего ухода Жданов Ворошилова.

-Себе на уме, но судя по всему, умеет отстаивать своё мнение, только он не командный игрок. Сейчас он крайне необходим, такого урона противнику, какой нанес он, не сможет нанести никто. Вот только потом, когда отпадет острая необходимость в его умениях, то в самом лучшем случае он до своей отставки будет служить в каком ни будь медвежьем углу и выше генерал-полковника не поднимется и то не думаю. Получит ещё генерал-лейтенанта и всё. Слишком много недоброжелателей уже заимел и сколько ещё будет.

-Пожалуй… но одно хорошо, он действительно будет выполнять свой долг до конца. На него можно положиться, хотя его высказывания могут подвести его под трибунал. Я тут наводил о нём справки и узнал, что он, не смотря на свою нелюбовь к политработникам, вполне мирно ужился со своим членом военного совета Свиридовым. Самого Свиридова я не знаю, но через знакомых расспросил о нём. Рассудительный и спокойный человек и к мнениям подчиненных прислушивался, видимо поэтому и сработался с Марковым.