Телохранитель для убийцы

– Да я не то чтобы, – виновато улыбается водитель, а я вздыхаю.

– У вас очень аккуратные руки для мужчины, – посылаю ему ответный взгляд, – поэтому видно пожелтевшие ногти. Ладонь все время соскальзывает туда, где стоит стаканчик, – киваю на покачивающийся картон, – видимо, там обычно лежат сигареты. Ну и подрагивающие пальцы и приоткрытое окно. Видимо, когда хочется спать, закуриваете, – мужчина поджимает губу, кивая головой, – ну так не будем рисковать моей безопасностью в угоду вашему здоровью.

– А еще что-то можете сказать? – водитель заинтересованно прищуривается, отчего морщины тут же прорезаются в уголках глаз.

– Машина не ваша, сидение явно для вас некомфортно и на светофорах все время ерзаете, женаты давно, кольцо плотно впивается в палец, пальцы были тоньше до свадьбы, работа какая-то не пыльная, но платят мало, поэтому вы – здесь. Ну и привычку бросали уже не раз, отсюда бегающий взгляд и попытка не сознаться в том, что курите, словно врете самому себе, – пожимаю плечами, окончательно расслабляясь.

Водитель смеется, а я обхватываю себя руками. Щелчок зажигалки, и в нос рвется противный табачный дым. Отвыкла, надо же. Закрываю глаза и медленно выдыхаю. По пустой Москве доберемся быстро. Но можно позволить себе пару минут сна.

Трешка на юге Москвы встречает заливистым храпом отца из дальней комнаты. После того, как удалось его закодировать и отвадить от пагубной привычки, было решено продать родительскую квартиру и купить жилье на троих. По факту в эту квартиру его денег вложено гораздо больше, чем наших. Аманда заранее была согласна на любые мои решения связанные с будущим Питера, но все равно каждый раз, заходя сюда, я чувствовала, что не дома.

Слишком много здесь было его. Деньги, сын. Даже его запах преследовал меня, впитавшись, кажется, в сами обонятельные рецепторы. Громко звякнули ключи, столкнувшись с полом, выскользнув из ослабших пальцев. Стук привел в чувство. Скинув орудие пыток, что мы, девушки, называем «ой, мамочки, они такие удобные, как тапочки» со стоном размяла затекшие пальцы. Почти пять. Заглянув в комнату, быстро подхватила чистое полотенце и белье со свежей спортивной одеждой.

Жизнь вновь вошла в свое русло, стоило попасть под струи душа. Дальше все по расписанию. Умыться, освежиться, проснуться. Высушив голову, запихнула наушники, заправив провода под майку. Обязательный ритуал – стакан воды. Приготовить завтрак отцу (конечно, может сам, но ему приятно, а мне не сложно), подготовить одежду к выходу (все, что без пятен и не старее вчерашнего – подходит). Подпевая Леве Би-2, активно двигалась по комнате, собирая оставленный вчера беспорядок. Помыть гору посуды (вчера была моя очередь, а я пропустила) и со счастливой улыбкой мамочки из американских фильмов распахнуть дверь великовозрастного сыночка.

Вчерашний вечер удался не только у меня. Учитывая, что Питер писал мне в два часа ночи, а в комнате стоит тяжелый запах, я все же где-то свернула не туда в его воспитании. Вздохнув, распахнула окно, подпирая створки, позволяя прохладному весеннему воздуху проникнуть в комнату. Новый «Айфон» Питера тут же завибрировал на тумбочке, а рука метко, одним движением, вырубила будильник. Как бы не так.

Усмехнувшись, резко дернула Питера за ногу, заставляя тут же подпрыгнуть на кровати, недоуменно осматриваясь. Да, помяла подростковая жизнь моего красавчика. Дыхание тяжелое, с лица все еще не сошли следы от подушки, а глаза прищурены, пытаются защититься от света. Сфокусировавшись на мне, Питер обреченно застонал, вновь проскальзывая под одеяло.

– Рокси, будь хорошей мамочкой, пять минут, – блеет ребенок-переросток, пряча голову под подушку, – и вообще, я заболел.

– Чем это? – выдергивая подушку и откидывая ее в сторону, приседаю на корточки, заглядывая в бесстыжие зеленые глаза. – Воспалением хитрости?

– У меня моральная травма. Мой опекун издевается над детьми, – рычит Питер, резко садясь на кровати, – женщина, ты в курсе, что с такими замашками останешься старой девой?

– А ты – дрищем, – киваю на его достаточно развитое тело, – померкнешь перед Маратом, и утащит он твою Аленушку.

Это работало всегда. Юное влюбленное сердце способно творить чудеса. Учиться лучше, чтобы покорять знаниями первую красавицу и отличницу в школе, просыпаться после вечерних гуляний на пробежку, поддерживать относительно здоровый образ жизни. В общем, воспитываю как могу, никто меня не учил.

В этот раз тоже сработало.

– Престарелая шантажистка, – скрипит зубами Питер, но откидывает одеяло, – время?

– Без пяти, – невозмутимо говорю я, направляясь к выходу, – в шесть выходим.

Подушка летит мне вслед, но я уворачиваюсь, давя смешок. Да, уговор на шесть, но что делать, если раз через раз выпадают утренние споры? Ничего страшного, ранний подъем – залог проснувшейся головы к началу занятий. Ну, по крайней мере, я в этом уверена.

– Дети, нет у вас не стыда, не совести, – бурчит отец, заспанно потирая глаза, – старый больной человек…

Кидаю ему полотенце, а он недоуменно хлопает глазами.

– Я же сказала, через пять минут выходим.

Стон одновременно отца и Питера тонет в моем смехе.

Глава 2

Запах горелого жира, кажется, впитался уже не просто в кожу, а в кости. Кидаю новую партию котлет на гриль, который тут же начинает шипеть, разбрызгивая вокруг горячие капли. Похоже чтобы очиститься от ароматов фастфуда, нужно переехать жить в горы. Вытираю лоб, устало выдыхая. Крутить головой особо времени нет. Сейчас обед, и все студенты, школьники, офисные работники наполнили зал. В глазах все плывет, а от налипшего в ноздрях запаха подташнивает. Особенно когда к какофонии присоединяется один из любимых ароматов «Dior», что сейчас в этом месте ощущается просто преступно. Серьезно. За это нужно убивать. Но Гере плевать на мое мнение. Стройная блондинка ниже меня на голову виснет со спины, приподнявшись на цыпочках и запечатлев поцелуй где-то в воздухе возле моей щеки.

Сегодня настроение подруги явно на высоте. Отворачиваюсь от гриля, разглядывая нарушающую сейчас все правила нахождения на кухне подругу. Ровный загар, старательно приобретенный в солярии, блестит от тонкого слоя шиммера. А ведь и без него кожа лоснится от здоровья. Пухлые губы демонстрируют новый оттенок красного, выделяясь на идеально ненакрашенном лице. Тушь и хайлайтер, правильно оформленные брови, модная растяжка кератином – все это делает из провинциальной Машки красотку, достойную обложки Cosmopolitan. Кажется, она уже совсем и забыла, что два дня дулась за то, что я забыла отдать ей туфли. А судя по элегантным лодочкам стоимостью в мою полугодовую зарплату, они ей уже и вовсе не нужны.

– Как тебе? – Гера ставит руку на талию, демонстрируя кроваво-красный маникюр. Выгибается, чтобы смотреться эффектнее. Улыбаюсь, пожимая плечами.

– Ты же знаешь, я не разбираюсь, – вру, быстро переворачивая котлеты и скидывая перчатки, – Никит, посмотри, плиз. Я с Герой потрещу, она уволилась.

Гера изумленно открывает рот, а я мысленно отвешиваю себе пинка. Нельзя так лажать, Рокс. Сразу бы уж вывалила, что, несмотря на отсутствие кольца, ты полностью уверена, что Гера собирается замуж, хотя ее папик, судя по всему, еще и женат. Да и, учитывая хитро поблескивающие глаза, вспомнить шопинг Геры неделю назад, и можно сделать еще один вывод – она беременна. А еще она сильно ошибается в выводах насчет своего ухажера. Гера, конечно, собирается замуж, но вот он жениться на ней не будет. Это тоже легко понять, судя по тому, как Гера скрывает их отношения. Но я уже привыкла к тому, что люди не хотят знать правду.

Да я сама ее знать не хочу.

Высокий парень чуть старше Питера тут же оказывается рядом, а я молча выхожу в просторное помещение торгового центра, двигаясь дальше, к фонтану. Возле воды дышится легче. Даже около такой. Скидываю головной убор, наблюдая за походкой Геры.

Не отстанет.

– Как? – густые ресницы хлопают, а голубые глаза блестят от многочисленного света, что тут же вызывает головную боль.