Собиратель

День уже клонился к закату, как во входной двери закрутился ключ. Соня, проводящая всё время на кухне, где она спасалась от запаха старости и немытого тела, вскочила как ребёнок, ждущий родителей с работы.

–Здравствуйте Сонечка, –спиной в квартиру пробирался Георгий, в двух руках он держал пакеты с едой. – Это вот вам продукты, сварите пожалуйста маме борщ. А себе что хотите, тут разный набор всякой всячины. Голодной не останетесь, – улыбнулся мужчина и поставил пакеты на пол. Проходить в квартиру он явно не собирался.

– Подайте мне ваш переполненный мусор, и я побегу, – сказал Генрих.

–Георгий, а вы не зайдете? А можно мне еще ключи от квартиры? Я бы вас больше не тревожила, и сама ходила в магазин, – вытаскивая из-под кухонной раковины ведро, выкрикнула Соня.

– Да какие же это хлопоты, нет Сонечка, сидите с мамой, за ней глаз да глаз нужен, а вдруг она свалится с кровати пока вас не будет, удариться головой и разобьёт её. И что же она будет лежать в луже собственной крови?

– А как с ней справлялась её постоянная сиделка?

– А что, какие-то проблемы Сонечка?

Соня опустила глаза: —Нет никаких проблем, просто интересно стало.

Получив смердящий пакет с мусором, мужчина с пышными усами развернулся и со словами «Буду через три дня» захлопнул за собой дверь.

Девушка вспомнила фотографии из старого альбома, где молодой Георгий нежно обнимал свою здоровую красивую маму. А сейчас он её даже видеть не хочет, больную и немощную.

«Конечно она сейчас невыносима, со своими старческими странностями, но это для меня, для абсолютно чужого человека. Я её никогда не любила и даже не знала. Но он же её родной сын! Её кровь!»

Соня стала разбирать пакеты, раскладывая еду в холодильник, а затем устроившись у плиты стала готовить ужин. Телевизор соперничал с криками из комнаты, у старой женщины был очередной приступ безумного ора. Тональность её крика менялась от испуга, до гнева. Кто и как разжигал в ней такие эмоции, для Сони так и останется загадкой. Но эти душераздирающие вопли сводили её с ума.

«Как только соседи терпят такое?» – думала девушка, помешивая бульон для борща. Спустя время густое первое блюдо было готово. Она налила в тарелку порцию для Тамары Марковны, подождала пока остынет и уверенно зашла в комнату, для процедуры кормления.

Глава 10.

Все три дня до приезда Георгия, прошли однотипно невыносимо. Соня начала каждую ночь принимать своё лекарство, на утро над ней нависал жуткий кролик с перекошенным злым оскалом. У Сони начались приступы сильнейшей мигрени, от нехватки нормального сна и воздуха в душной маленькой квартире. Приёмы пищи превратились в часы пыток, когда девушка пыталась пальцами разомкнуть сжатые дёсны женщины в маразме. Случалось, что та очень сильно прикусывала их, так что у Сони на подушечках пальцев пульсировали синяки. Спина ныла монотонной болью от систематического подъёма грузного тела, для замены памперса. Девушкой было замечено, что бабушка ходит только по-маленькому, это её стало настораживать.

Соня осунулась, цвет кожи приобрел желтовато-серый оттенок, под глазами чернели круги, мигрень стучала отбойным молотком над левым глазом. Кажется, начались проблемы и со слухом, потому что девушка прибавляла громкость на телевизоре практически до максимума, только чтобы не слышать очередную психическую агонию Тамары Марковны. А приступы учащались с каждым днём, интервалы спокойствия стали похожи на секундные вспышки для нового вдоха. В один из таких моментов, когда Соня сидела на кухне с чашкой успокоительного чая и телефоном, интернет услужливо подсунул статью про буйных психически больных, у которых осенью начинается обострение.

– Вот и я, кажется, попала под это обострение, – сказала Соня и бросила полный ненависти взгляд на открытую дверь в комнату. – Ничего, скоро приедет твой сыночек, послушает как ты орёшь и может хоть что-то предпримет чтобы это прекратить.

Но во все приезды Георгия, женщина как назло лежала смиренно, с усилием прогоняя воздух через свои немощные лёгкие, издавая хриплое дыхание. И как только дверь закрывалась, демонические распевы вновь наполняли комнату.

– Всего доброго Сонечка, —убегая из квартиры выкрикнул Георгий. – И помните, не принимайте близко к сердцу выходки больного человека.

Соня даже не встала с кухонного стула, молча обессиленно кивнула и отвернулась к окну, где жизнь продолжала идти своим чередом. Георгий закрыл за собой дверь и девушка тихо заплакала.

Соня была сильным человеком, насколько ей позволял характер детдомовского ребёнка. Но психика, выращенная без любви окружающих, была очень тонкой как пергамент и при малейшем задевании рвалась, обнажая всю ранимость и слабость.

Опухшая и заплаканная, Соня пошла в душ. Задернув кусок полупрозрачной шторки, она встала под струю горячей воды и наклонила голову, пытаясь расслабиться. Вода била ей в самую макушку последовательно спускаясь дальше вниз по телу. Черные волосы как угольные водоросли прилипли к её плечам и груди. От горячей воды пошел пар и в маленькой ванной комнате образовалась атмосфера банной парилки. Соня никогда в жизни не посещала это место, но в её представлении там должно было быть очень симпатично. Когда группа незнакомых друг другу людей нагишом ходят друг перед другом, стирая между собой все границы стеснения и недосказанности, становясь на время сеанса одной большой общиной. Девушка всегда приветствовала мероприятия, помещения или идею, где люди сплачивались, становились единым организмом, несмотря на разницу в возрасте или социального статуса. В целом Соня была очень наивной девушкой, не зная толком мир, она рисовала его в своей голове по своим собственным чертежам чистоты и непорочности.

«Я верю, что мир состоит не только из злых воспитателей, черствых людей и похотливых мужиков. Но и, из милосердных и отзывчивых людей, со светлой душой и добрыми мыслями. Я обязательно еще встречу таких на своём жизненном пути».

За шторкой промелькнула тень. Девушка подняла голову, вглядываясь в полупрозрачную мутную ткань. Затем она резко её одернула. В ванной комнате никого не было. Красная разволнованная Соня глубоко дышала. На мгновение ей стало жутко от мысли, что, если бабка притворялась лежачей, а на самом деле ходит. И вот сейчас она решила отомстить девушке за все манипуляции, которые она с ней проводила. В голове уже стали формироваться различные сценарии расправы над ней. Тучная женщина может стукнуть тяжелым предметом ей по голове, пока она смывает шампунь с головы или задушить её своим использованным памперсом, накинув его на голову. Чем больше девушка фантазировала, тем сильнее страх проникал во все клеточки её организма, постепенно превращая её в обездвиженное тело под струёй горячей воды. Соня стояла полностью порабощенная своим ужасом. Она не спускала глаз с двери. Ей нужно было закончить мыть голову, но она боялась продолжить этот процесс, опасаясь реализации своих страхов. Постепенно, мысли стали перемещаться в другую плоскость и все придуманные образы с бабушкой-убийцей ушли на второй план. Она повернулась лицом к воде и стала смывать шампунь.

«Я просто очень устала. Вот мне и мерещиться всякая ерунда.» – успокаивала себя Соня. Для пущей уверенности в защищенности, девушка стала создавать себе непринужденную атмосферу, напевая веселую мелодию из детской песенки. Ритуал чистки волос прошел успешно, Соня выключила воду и повернулась к шторе.

–А—а—а! – девушку подбросило как от удара тока, она летит вниз, бьется локтем о подставку для шампуней, а головой об стену.

За шторой тень кролика под самый потолок.

Соня на неопределённое время потеряла сознание. Когда она открыла глаза, она застала себя дрожащей в холодной чугунной ванне, оборванная штора лежала на полу. Голова гудела как после масштабной вечеринки, а в области поясницы, чуть ниже ныл ушиб. Она встала, держась за стенку и находясь в полной прострации начала одеваться в домашнюю одежду.