Отшельник

— У тебя и ружьё было?

— Участковый отобрал, сучонок. Оно же без документов. Да и какие документы на однозарядную берданку?

— Договорилась бы.

— Злой он был, — вздохнула Полина Дмитриевна.

— На кого?

— На меня, кого же ещё? Я ему прикладом три ребра сломала и челюсть, а как из больнички вышел, так ружьё и конфисковал.

— Мог и посадить, — фыркнул Вадим, впервые услышавший такие подробности бабушкиной биографии. — Запросто бы терроризм приписал.

— Он сказал, будто дома с лестницы упал. Иначе засмеют.

— Логично, — согласился Вадим.

Андрей Михайлович на всякий случай решил уточнить про грибы:

— Почему тот лес с задов огорода не виден?

— Забор загораживает, — пожала плечами Полина Дмитриевна. — И вообще, это теперь твой огород, вот и сам думай, почему из-за забора лес не виден.

— А пчёлы…

— Пчёлы тоже твои! Поел?

— Нет ещё.

— Доедай и дымарь разжигай, пойдём знакомиться.

— А де он?

— В сарайке на полке стоял. И костюм с сеткой там же.

— Может…

— Не может. Собирайся, Андрюша.

От обилия новых впечатлений день тянулся и тянулся подобно школьному уроку в детстве, когда сорок пять минут кажутся вечностью, застывшей на стрелках часов. Полина Дмитриевна интонациями учительницы младших классов объясняла нерадивому ученику азы пчеловодства, и к собственному удивлению через какое-то время Андрей Михайлович научился отличать рабочую пчелу от трутня, уяснил разницу между сушью и вощиной, открытым и печатным расплодом, магазином и гнездовым корпусом, а полумесяцы свежезапечатанного мёда по верху рамок вообще привели его в восторг. Под конец практического занятия пчеловодство уже не казалось разновидностью колдовства, хотя вопросы остались.

— Завтра мне что с ними делать?

— Ничего?

— Почему?

— Потому что всё что нужно, мы сделали. Дней через десять с Вадиком опять приедем, ещё посмотрим.

— А потом?

— А потом ты освоишь теорию, и на основе заумного словоблудия придёшь к собственным методам. Не переживай, Андрюша, если ты их живыми до зимовки доведёшь, считай половина дела сделана.

— Мёд с воском когда у них забирать?

Полина Дмитриевна хмыкнула:

— Ещё и в зиму придётся закармливать. Но килограммов на пять с двух ульев можешь смело рассчитывать.

— Мёда или воска?

— Мёда, конечно. Про воск в первые пять лет вообще забудь, ты его только закупать будешь. Готовь денежки, старый пень.

— Он дорогой?

— Да уж не дешёвый.

Андрей Михайлович мысленно прикинул на чём можно сэкономить, и осторожно уточнил:

— Пенсии хватит?

— Даже останется. Я тебе потом телефончик магазина дам, где сама закупалась. И учи теорию, твою мать!

Вадим прятался от рассерженных вторжением пчёл со спиннингом на речке, но то ли клёв пропал, то ли азарт, но рыбалка ему надоела, и Кукушкин отважился подойти к ульям метров на сорок.

— Баба Поля, вы там долго ещё? — крикнул он с безопасного расстояния.

— Заканчиваем, а что?

— Выехать бы пораньше.

— Так поезжай, кто тебя держит?

— А ты останешься?

— Ах да, — спохватилась Полина Дмитриевна. — Совсем забыла, что теперь дачница, а не местная жительница. Всё, Андрюша, хватит на сегодня.

Вечер тоже получился долгим. Самарин отвёз племянника и его бабушку на Ниве к асфальту, где Вадим оставил свою машину, а на обратном пути целый час потратил на то, чтобы выбраться из глубокой залитой жидкой грязью колеи, куда влетел по недостатку опыта. Потрёпанному жизнью вазовскому якобы вездеходу не помог полный привод, что при лысой резине было ожидаемо, и пришлось вытаскивать её ручной лебёдкой, зацепившись за ближайшее дерево. Толстая берёза хранила ещё не заплывшие следы прошлых спасательных операций, и терпеливо снесла очередное издевательство.

Вернувшись, Андрей Михайлович долго отмывал сапоги, потом помылся сам, и подумал, что небольшая неторопливая прогулка перед сном станет удачным завершением насыщенного событиями дня. В лес, например, сходить можно за белыми грибами. Очень уж Полина Дмитриевна про них красиво рассказывала. До темноты часа три, в начале июня солнце садится поздно, так что вполне…

Самарин достал из рюкзака запасные сапоги — для сельской местности другой обуви он не признавал. Ботинки, они для города и для форса, даже если обозвать их берцами.

Там же в рюкзаке нашлись мазь от комаров, выцветшая армейская панама и нож в кожаных ножнах. Не дело, конечно, охотничьим ножом грибы резать, но кухонный в лесу традиционно пролюбится военным способом, а этот висит себе на поясе и висит. Немного подумав, положил в карман куртки пистолет. Кабанов шугануть в самый раз будет. Опять же, после многомиллионной Москвы с её толпами отвык от одиночества, и осознание того факта, что до ближайших людей больше тридцати километров немного напрягает. С тэтэшником как-то спокойнее. Патронов, правда, всего тридцать штук.

Ещё немного подумав, Андрей Михайлович достал и ружьё. К нему патроны можно самому набивать и обходятся дешевле. В случае чего, всегда можно в магазине докупить. Это не старый пистолет, боеприпасы к которому проходят по соответствующей статье уголовного кодекса.

Телефон заряжен? Погодите, где, млять, телефон?

Тщательные поиски в машине и внимательный осмотр карманов ничего не дали. Но Самарин хорошо помнил, как положил телефон в нагрудный… Вот оно! Не застегнул пуговицу, и треклятая балалайка выпала в грязь в той колее. Теперь понятно, что там подозрительно булькнуло, когда цеплял трос лебёдки. И что делать? Да ничего сейчас не сделаешь, если только в Гороховец ехать за новым и там же восстановить симку. Но не сегодня.

Махнув рукой на внезапно появившуюся проблему, Андрей Михайлович затянул патронташ, повесил ружьё на плечо стволом вниз, и пошёл в сарайку искать корзинку для грибов. Вдруг и правда белые попадутся? В крайнем случае подберёзовики должны быть, хотя по местным меркам они и не грибы, а недоразумение восьмого сорта. Но для бывшего городского жителя и такие сойдут.

Лодочные ворота, те что в сторону старицы, опять открылись без проблем. А ведь сам видел, как снаружи они вросли в землю! И открываются они именно наружу.

Запах дыма и близкие крики.

— Что за херня?

Вчерашний туристический баркас с мачтой весело горел, а на берегу кипела настоящая рукопашная с применением холодного оружия. Десятка два мордоворотов в старинных кольчугах прижали к самой кромке воды трёх мужиков и мальчишку лет пяти-шести с явным намерением выпустить кишки блестящими в лучах садящегося солнца саблями. На то, что это вполне боевое оружие, прозрачно намекали лежащие на забрызганной кровью траве тела.

Туристы тоже с саблями, но без кольчуг, и один из них ранен, если судить, как он старается не нагружать левую ногу. Мальчишка сжимает нож. Шансов у туристов нет, просто сомнут толпой и затопчут.

— Мать вашу, стоять! — Андрей Михайлович сорвал двустволку с плеча и рванул к берегу.

Руки сами, независимо от сознания, переломили ружьё, левая зацепила из патронташа два патрона, где вместо стандартной волчьей картечи стальные шарики…

— Стоять, я сказал!

Один из туристов воспользовался моментом и в длинном выпаде ткнул отвлёкшегося на крик громилу в пах. Тот успел заметить движение, но оказался недостаточно резвым — сабля резанула внутреннюю сторону бедра. А потом в окольчуженную спину влетела горсть стальных шариков.

Самарин не испытывал душевных страданий при стрельбе по живым людям. В начале недоброй памяти девяностых примерно такие же отморозки наехали на старшего прапорщика сначала с просьбой, а потом с требованием продать им что-нибудь стреляющее, вроде автоматов Калашникова или пистолетов Макарова. Лихие парни полагали, что у начальника любого армейского склада этого барахла как у дурака фантиков, и сам бог велит поделиться с хорошими людьми. Их потом так и не нашли, а хрюшки на свинокомплексе с удовольствием помянули несостоявшихся бандитов. Сюда бы тот автомат, что пришлось всю ночь чистить от нагара.