Начало пути - Игва

Сегодня я совершил ужасный поступок — убил двоих людей. Хладнокровно прирезал обоих гопников, убил не по правилам самообороны, а превентивно, чтобы они в будущем не навредили ни мне, ни моему поселению. Лучше бы я убил их во время боя!

Физические повреждения на животе проявили себя жуткими синяками с большими кровоподтёками, плечо отделалось лёгкой ссадиной и небольшим синяком.

Я проворочался в кровати почти до утра, и только потом, вконец измученный душевной и физической болью, уснул.

Глава 29. Телеги и деньги

*** Лето. День 92‑й ***

На рассвете я уже был на ногах. Умывшись под требовательные звуки своего живота, я вывел свой «автопарк» из конюшни и отправился в лагерь для беженцев. Тут царило такое оживление, что тяжело описать словами. Счастливые обладатели телег и тягловой силы осаждались массой бойких галдящих людей. А не менее счастливые обладатели разрешения на проезд смотрели на галдящую толпу свысока.

Моё появление c кислым выражением лица вызвало новый переполох. Все подумали, что скоро обоз тронется в путь и следует поторапливаться. Я направился к одному из лидеров этого лагеря — к поварихе. Не потому, что я её ценил больше других, а потому, что есть сильно хотелось. Алевтина, как и вчера, находилась на своём месте у большого казана с варевом. На сей раз пахло правильно — кашей с мясом и специями. Я поздоровался с поварихой и подошёл к котлу с кашей без очереди. Беженцы после вчерашнего сытного ужина не возражали.

— Всё как ты и сказал, староста Игорь, сделала! Продукты закупили, людей вчерась накормили. Света, Надя и Олеся мне помогали. Вот сейчас завтрак закончим и можно в дорогу отправляться!

Я подхватил деревянную миску с деревянной ложкой и краюхой хлеба и принялся утолять разбушевавшийся голод.

У поварихи определённо был талант к приготовлению непритязательной и сытной еды за минимум средств. Такой человек мне точно пригодится, чтобы кормить всех этих беженцев в пути, а потом и в Игве.

Увидев, что я завтракаю, люди немного расслабились и вели приготовления к отъезду более уверенно и раскрепощённо. Подошёл Фёдор, поздоровался, а потом сел рядом со мной на поваленное дерево и перешёл на шёпот.

— Рыжий Афанасий против тебя козни строит, людей накручивает, — мой работник огляделся по сторонам и придвинулся ещё ближе, — по его наставлению хозяева, что телегами да лошадьми владеют, в сговор вошли. Денег за проезд с людей требуют!

«Ожидаемо! — подумал я. — Человеческая жадность во все времена старалась найти выгоду, невзирая на обстоятельства и лица!».

— Ещё вчера они голодали и делили краюху хлеба, — сказал я вслух, — а уже сегодня возчики хотят обогатиться за счёт бывших товарищей по несчастью.

Я понял, что вчерашний рыжий лидер, не успокоился и старается поддерживать пошатнувшееся чувство собственной важности, авторитет его не должен пострадать даже с моим появлением. Повариха, подслушав наш разговор, поднесла мне кувшин с кислым молоком. Едва я отпил, как она шёпотом, который услышали все, кто находился рядом, поведала:

— Афанасий мужик злой. Раньше он всем в лагере заправлял, да так это делал, что всё всегда шло к его пользе. Он уже пообещал, что как только мы окажемся на новом месте, нам следует избрать себе нового старосту!

Фёдор подтвердил, что такие слухи тоже имели место быть. Меня такая информация не удивила, но, естественно, расстроила. Я посмотрел в сторону рыжего злоумышленника и подстрекателя, тот как раз косился недобрым взглядом в мою сторону.

«Отлично! — подумал я. — Чем скорее я отцеплю этот горящий вагон от поезда, тем быстрее и спокойнее мы в итоге доедем до конечной станции!»

Поручив Фёдору свой «автопарк», я с кряхтением встал и пошёл с ревизией по лагерю. Люди, жившие в нём, почти постоянно находились в подвешенном состоянии, поэтому сборы у них заняли немного времени. Но были также и те, кому удалось сохранить своего добра чуть больше других. Унести всё это за один раз у них не получится. Мне следовало придумать, что с этим делать, поскольку не каждый мог себе позволить платный проезд до Игвы.

Мне было побоку, что кто–то хочет нажиться на других людях. Такое случается сплошь и рядом. Но я не позволю, чтобы это помешало моим планам, а мне сейчас требовалась каждая телега, каждая лошадь, кроме телеги и лошади рыжего Афанасия.

У одной из групп беженцев я повстречал очередного лидера, того, который был со шрамом на груди.

Звали его Светозар. Это был широкоплечий мужчина с сильными руками и мощными ногами. Его голый торс бугрился мышцами, несмотря на средний возраст, его живот выглядел как реклама клуба по бодибилдингу. Это был русоволосый силач, который был чуть ниже меня ростом. Борода, усы и длинные волосы почти до груди были одинаково светлыми.

Он тепло, по–военному меня поприветствовал и рассказал о людях, которые были в его группе, степени их готовности и прочем. Я отметил, что за этих людей и с таким лидером как Светозар я могу быть спокоен.

Правда в его взгляде всё ещё оставалось подозрение и недоверие. Глаза его смотрели строго, с прищуром, с морщинками в уголках и на переносице. Лоб был открытым и большим, высоким, почти без морщин. Это был натуральный танк, только без брони и башни, зато складывалось впечатление, что он может убить одним взглядом. Короче, этот мужик выглядел по–настоящему сурово.

И всё же этот мужик, несмотря на свой жёсткий облик, умел подчиняться и командовать, был строгим, но приветливым. Такая личность не могла не вызывать уважение у людей.

Группе Светозара принадлежала одна из телег без лошади. Оказалось, когда стало совсем туго, бедную животину, также страдающую от голода, пришлось съесть. Иначе бы не выжили дети и старики, за которыми приглядывал Светозар.

Осмотрев телегу, я с удовольствием отметил, что она была загружена немощными пассажирами, стариками и детишками.

Я вздохнул и поморщился. «В полку нахлебников прибыло!» — подумал я. Ну, ничего! Надеюсь за ними присмотрят работоспособные родственники, возьмут на себя заботу о всех бесполезных членах моей будущей общины, а иначе зачем тогда семьи!?

Я осмотрел то небольшое количество грузов на телеге, которое было частью закупленного мной продовольствия и провизии для лошади. Вещей тут было немного и в основном все они принадлежали людям, сидевшим в телеге.

— А ты молодец, Светозар! — я с уважением посмотрел на этого сурового, но, похоже, справедливого лидера.

Тот, снисходительно улыбнувшись, отреагировал на похвалу спокойно. Видимо разница в возрасте не позволяла ему полностью принять меня в качестве своего руководителя.

Я указал ему рукой на тяжеловоза по кличке Стронг и сказал:

— Отправь к Фёдору своего человека, пусть впрягает коня в вашу телегу.

— Отличный конь! — обрадовался Светозар, часть его суровости сразу же улетучилась.

Видимо, он всё это время переживал о том, кто будет тащить их телегу. Теперь его лицо преобразилось, я обнаружил, что суровый Светозар мог выглядеть ещё и добродушно, как танк, который собирается воевать, но только не против тебя, а, наоборот, на твоей стороне.

— Конь и правда хорош! — согласился я. — А откуда у тебя такой шрам, Светозар?

Я указал пальцем на его грудь и живот, наискосок их пересекал свежий длинный рубец. В ответ мой собеседник рассказал короткую историю своей жизни. Пока в телегу запрягали Стронга, я узнал, что Светозар служил на одной из застав у Кристальной реки, дослужился там до старшины.

— … рядом с заставой, значится, посёлок был! — рассказывал Светозар, периодически морща лоб. Он старался говорить чётко и по существу. — Приглянулась мне там одна кареглазая девица–красавица. Потом мы свадебку сыграли, как я старшиной стал.

— Она тут? — я покрутил головой, прикидывая, какая из женщин могла бы быть женой старшины Светозара.

Мой собеседник внезапно побледнел и напрягся. Лоб покрылся морщинами, вены на мощной шее вздулись: