Песня Обманщика (ЛП)

— Ты будешь жить со мной, — прошептал я в пар. — Ты будешь жить во мне до самого Рагнарека. Я клянусь.

Я прижался губами к металлу и представил, как мои возлюбленные улыбаются мне в ответ.

Сквозь пар послышался скрип, и комната наполнилась светом. Я поднял глаза и увидел аккуратную фигуру Сигюн в дверном проеме, пар клубился вокруг нее. Свечи замерцали, когда она закрыла за собой дверь. Одним плавным движением Сигюн протянула руку, чтобы распустить волосы. Она покачала головой, и ее каштановые кудри каскадом рассыпались по спине.

Черт.

Обычно горячая вода высасывает мою сексуальную энергию, но, несмотря на то, что я провел все утро в этом бассейне, вид длинных волос Сигюн, свободно падающих на ее спину, зажег что-то внутри меня. Мой член зашевелился под водой, и я почти почувствовал, как кровь перетекает вниз. Звезды, прошло уже много времени с тех пор, как у меня был любовник.

Сигюн отвернулась к стене и сняла халат. Я затаил дыхание. Ее тело было более пышным, чем я предполагал. Она повернулась к воде, и ее кожа засверкала в свете свечей. Ее маленькие груди были дерзкими, с темными сосками, хотя на коже над ними были странные ямочки…

Чертовски жутко, внезапно осознала я. Что за мудак пялится на голую женщину, которая даже не знает, что он там?

— Привет, Сигюн, — сказал я.

Она вскрикнула и резко повернулась к двери, схватив халат и натянув его на себя.

— Локи! — ахнула она. — Я тебя не видела!

Я пробирался сквозь воду, пока не смог положить голову на камни прямо перед ней.

— Доброе утро, — сказал я.

— Прости, — пробормотала она. — Я оставлю тебя наедине.

Сигюн держала свой халат очень странно. Я все еще мог видеть эти прекрасные груди и удивительно щедрый изгиб ее задницы. Все самые интересные черты ее лица были великолепно обнажены, в то время как халат был наброшен на грудь и бок.

— Тебе не обязательно уходить, — сказал я.

Она в нерешительности поджала нижнюю губу. До меня донесся сладкий аромат ее возбуждения. Звезды, на этот раз он казался еще сильнее. Должно быть, это сводит ее с ума, когда она так возбуждается без всякого облегчения.

Ну, по крайней мере, от меня никакого облегчения.

Мой член, настойчивый и ноющий, вдавился в песок, выстилающий горячий источник. Внезапно мне захотелось, чтобы она поняла, какой эффект произвела на меня, что притяжение возбуждения и желания между нами больше не было односторонним.

С громким всплеском я выбрался из воды. Мне не нужно было смотреть вниз, чтобы понять, что мой член был таким же твердым, как камни вокруг нас, и напрягся вперед, будто он мог сам добраться до влажного лона Сигюн. Карамельные глаза Сигюн расширились, когда она открыто уставилась на мое обнаженное, мокрое от воды тело. Она опустила глаза, и ее щеки покраснели. В воздухе между нами витал ее запах.

Значит, ей понравилось то, что она увидела. Эта мысль сделала меня необычайно счастливым.

— Мне бы хотелось, чтобы ты осталась, — сказал я.

Теперь, когда я стоял перед ней, я мог видеть грубые, неровные участки кожи, расходящиеся из-под ее халата тугими красными линиями. Что же она пытается скрыть? Может быть, шрам? Я наклонил голову, пытаясь заглянуть под ее халат. Ее кулаки сжались, прижимая ткань плотнее к телу.

— Я… я не… — сказала она, с трудом сглотнув.

— Я думал, ты не хочешь скрывать, кто ты, — сказал я. Это было нечестно, и я знал, что это нечестно, но не мог остановиться.

Сигюн вздрогнула и закрыла глаза. Выражение такой ужасной боли промелькнуло на ее лице, что на мгновение мне показалось, что она только что ударила себя ножом. Затем она глубоко вздохнула и позволила халату мягко упасть на пол.

Я ахнул. Я думал, что она, возможно, скрывает шрам. Но все оказалось гораздо хуже, чем я мог себе представить. Прямо под ее правой грудью виднелся толстый узел рубцовой ткани в форме звездной вспышки или взрыва. Он был размером с мой кулак, и казалось, что в какой-то момент что-то раздробило нижнюю половину ее груди. Я опустил глаза и обнаружил еще один, более крупный узел шрамов вдоль изгиба ее левого бока. Это выглядело так, словно ее разорвало на части копьем.

По мирам. У многих Ванов и Асов были шрамы, но я никогда не видел ничего подобного. Повреждения, должно быть, были ужасающими.

— Как же ты выжила? — мой голос прозвучал приглушенным шепотом.

— С помощью заклинательных оков. — Она попыталась улыбнуться, но губы ее дрожали.

Я со свистом нырнул в пар.

— Ты наложила на себя заклятие? После всего этого?

Сигюн кивнула, опустив глаза.

— Все, что мне нужно было сделать, это остановить кровотечение.

— Все?

Я проследил за изгибом ее бедер, проследил взглядом за рубцовой тканью. Я хотел прикоснуться к этим линиям, хотя бы для того, чтобы убедить себя, что они настоящие, но то, как она дрожала, заставило меня подумать, что это была бы плохая идея.

Должно быть, это был меч в ее боку, решил я, и копье в груди. Но тот, кто сделал этот разрез в ее животе, должно быть, вытащил оружие, волоча свой клинок, разрывая плоть и кровь. Должно быть, ее раскололи, как выпотрошенную рыбу.

Все, что ей нужно было сделать, это остановить кровотечение? Дерьмо. Это было все равно что сказать, что все, что мне нужно было сделать прошлой ночью — это рассмешить Скади.

— Я… мне оч-чень жаль, — сказала она. Нее перехватило дыхание в горле. — Наверное, ты хотел иметь красивую жену.

О, черт! Ужасная мысль пришла мне в голову. Вполне возможно, что это была самая худшая идея в моей жизни. Я коснулся ее подбородка, ровно настолько, чтобы наклонить ее голову, пока она не встретилась со мной взглядом. Ее широко раскрытые глаза цвета карамели наполнились слезами. Я чувствовал жар ее обнаженного тела, но не осмеливался прикоснуться к нему. Пока нет.

Прежде чем я успел передумать, я нащупал щупальца магии, гудящие по всему моему телу.

И я отбросил иллюзии, скрывавшие мои покрытые шрамами губы.

Сигюн ахнула. Я закрыл глаза. Это было достаточно плохо и без того, чтобы видеть выражение ее лица. Она, конечно, почувствует отвращение. И она будет жалеть меня, что было еще хуже, чем отвращение. Ты не можешь уважать того, кого жалеешь. Ты не можешь желать того, кого жалеешь.

Воздух между нами закружился от пара и дыхания. Сигюн молчала, но я хорошо представлял себе, что она видит. Двенадцать гневных красных колотых ран, шесть над верхней губой и шесть под нижней. И толстые белые полосы там, где веревка пересекала мои губы так сильно, что резала кожу, навсегда разрушая мою улыбку.

Я был полным идиотом. Мне никогда не следовало заключать столь опрометчивое пари с гномами Броком и Эйтри. Более того, я никогда не должен был доверять Одину и Асам, чтобы они вытащили меня из этой сделки.

Они смеялись. Все Асы и Ваны, насколько я мог судить, смеялись, когда Брок использовал свое шило, чтобы продырявить мои губы. Я кричал от боли и ярости, по крайней мере, до тех пор, пока толстая кожа не стянула мои губы вместе. И все смеялись.

А до этого я был просто красавцем. Конечно, я не был невинен. Никто с моим детством никогда не мог претендовать на невинность. Но я был красив, по-настоящему красив, даже без всяких иллюзий.

И я был глупцом. Наивным и полным надежд. Я действительно думал, что став парабатаем с Одином, я действительно стал один из Асов.

Эти шрамы на моих губах изменили все. Как только Брок закончил свою кровавую работу и сам перерезал веревку, я отправился домой, хотя боль была такой сильной, что я почти терял сознание. Затем я разрушил элегантный дворец, который строил для себя в Асгарде. На его месте я построил приземистую, уродливую однокомнатную лачугу, которую стал называть домом на следующую тысячу лет. И я оставался там, работая над своими иллюзиями, пока мои губы медленно заживали, пока я снова не стал похож на себя. Пока я не научился улыбаться, пить и трахаться, и никто никогда не знал, что скрывается под моим прекрасным лицом.