В плену надежд

Глава 30

Открываю глаза, не пойму где я. Вижу белый потолок, потом лавиной на меня валятся воспоминания: пистолет у виска Сони, кровь на ее лице, перепуганный взгляд, мерзкие речи Сомова, мы бежим к машине, выстрелы вслед, дорога, и все. Дальше не помню. Чёрт! Где Соня? Подскакиваю на кровати, резкая боль пронзает плечо и грудь. Приходится со стоном упасть назад на подушки. Понятно, что я в больнице, плечо забинтовано, какие-то проводки кругом. Срываю с себя эту хрень. Мне нужно найти Соню. Чертова слабость. Последний раз так хреново я себя чувствовал, когда подорвался на мине. Но тогда понятно. Мне здорово досталось. Сейчас-то что? Неужели меня чуть не убила одна пуля? Перекатываюсь на здоровый бок, медленно сажусь на кровати. Голова кружится, как будто я выжрал ведро водки. Начинает тошнить. Херня! Мне надо встать! Осматриваю себя, понимаю, что я практически голый. Спасибо хоть трусы оставили. Пережидаю приступ головокружения, медленно спускаю ноги на пол и встаю, придерживаясь за кровать. Голова все еще кружится, перед глазами черные точки, поэтому я не сразу замечаю, что в палате не один, понимаю это только тогда, когда раздается крик вошедшей бабы в белом халате:

— Ты какого хрена встал! Куда собрался? А ну быстро на место! — орет толстая тетка, как будто отдает приказы собаке. Хотя, был бы я ее псом, обделался бы от такого баса. Но мне надо знать.

— Соня где? — спрашиваю я.

— Какая на хрен Соня! Ты чуть коньки не откинул, только глаза открыл и опять по бабам? — тетка подходит ко мне и не хуже бронетранспортера укладывает меня назад в койку. А мне очень хочется ее послать, но так хреново, что сил нет. Рана ноет, растревоженная моими прыжками, и перед глазами все плывет. Только приземляюсь на подушку, открывается дверь, и заходит Соня. Или мне кажется. Скорее всего, нет. Потому что она бросается ко мне.

— Андрей, ты очнулся? — смотрю на нее, и внутри что-то отпускает. Она здесь, она рядом. Значит, все хорошо. А над ухом гундит тетка:

— Очнулся! И уже чуть не сбежал в одних труселях! Это ты что ли Соня? Он у тебя буйный или дурачок? Или ты от нее бежал к другим бабам? Так тебе сегодня не повезло! Молоденькая медсестра завтра будет! А сегодня только я, а я могу и по заднице надавать и тебе и твоей Соне! Всю ночь тут сидела, выгнать не могли, а тут сбежала!

Тетка возмущается дальше, я не обращаю внимания. Смотрю только на мою девочку, а она на меня. У нее на глазах слезы. Ну, что такое? Неужели я так плохо выгляжу? Наверное, да. Зеркала нет, но я итак чувствую, что глаз один открыть не могу, на лбу что-то наклеено, нос тоже точно опух. Шрек в чистом виде. Тем временем вредная тетка выкладывается из палаты и оставляет нас одних. Соня садится рядом, гладит меня по щеке:

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.

— Сносно.

— Ты куда бежать собирался? — слабо улыбается она.

— По бабам. Тебе ж добрая тетя сказала.

— Боюсь, тобой сейчас баб только пугать можно.

— Что, такой красивый?

— Ага! Ты меня так напугал!

— Побитой рожей? — она слабо бьет меня по руке.

— Точно дурачок! И ею тоже, — начинает всхлипывать, я притягиваю ее к себе, она утыкается мне в грудь и ревет. И так хорошо, что она рядом, ее рука больно давит на повязку, но я не собираюсь ее отпускать. Это все фигня. Главное, что она со мной. Живая.

— Как мы здесь оказались? — спрашиваю я.

Соня рассказывает, продолжая реветь, как меня доставили в больницу, как она испугалась и как рада, что я все же не откинул коньки.

Через некоторое время меня переводят в отдельную ВИП-палату. Здесь немного веселее. Большая, удобная кровать, есть диван, где Соне всяко удобнее сидеть, чем на старом стуле, телевизор, холодильник и отдельный душ с туалетом.

Вскоре прилетает Марго. Притаскивает кучу вкусняшек. Пирожные, фрукты, крем-суп в термосе и закуски.

— Знаю, что больничная еда — помои, поэтому принесла все с собой! И не переживай, я не сама готовила, заказала все в ресторане, — тарахтит она.

— Вот нет на тебя толстой медсестры, которая меня сегодня утром отчитала так, что я чуть не обделался!

— Конечно, — отзывается Соня, — не успел глаза открыть и куда-то бежать собрался! Я бы тебе сама по заднице дала.

— За что? Я ж тебя искать собирался!

— Меня? Ты ж сказал по бабам!

Девки смеются.

— Не Андрюша, — говорит Марго, — на такую побитую рожу нормальные бабы не клюнут! Хотя…, - задумчиво говорит она, — твой вид сейчас мне прямо напомнил нашу первую встречу. Правда, тогда ты был еще краше! Сейчас у тебя хоть один глаз нормальный, а тогда…, - да уж. Что было тогда лучше вообще не вспоминать. Соня, вижу, тоже напряглась. Марго, видимо, понимает, что пошутила неудачно, поэтому исправляется.

— Ладно! Не будем о грустном! Тебя порадует, если я скажу, что у Сомова вообще вместо рожи — отбитый кусок мяса! Ты прям постарался его разукрасить!

— Да. Я очень старался. Жалко, времени было мало. А где ты его видела?

— Видела. Не важно где. В больничке тоже. Он, кстати, в коме. Это у тебя череп крепкий, ко всякому привыкший, а он — нежный товарищ.

Соня становится еще более грустной. Марго замечает это.

— Так, Сонька, не кисни. Я тебе успокоительное оставлю. Андрюше нельзя, а тебе нужно!

— Хватит спаивать мне Соню!

— Так, больной, не умничайте! Без вас разберемся!

— Ага. Только договариваемся сразу! В моей палате пьяные песни не орать. А то начнется сейчас: "Ой, мороз, мороз, ж*пу отморозь"

— Не переживай. Если нам захочется попеть, мы наденем короткие юбки и пойдем в караоке! Да, Соня? А ты лежи, поправляйся!

— Ага. Хотите, чтобы я за вами в клуб пошел и прибил?

— Нет. Не надо. А то отморозишь себе что-нибудь в одних-то трусах! Мы если пойдем, тебе в охрану оставим ту тетку. Чтобы ты тихо себя вел!

— Да вы жестокие женщины!

— Очень жестокие.

Девки снова смеются, и это хорошо. Спасибо Марго, немного развеселила Соню. Но мне нужно с ней поговорить наедине. Надо Соню куда-нибудь отправить не на долго.

— Соня, а здесь ведь есть буфет? — спрашиваю я.

— Да.

— Хочу кофе, только горячего. Очень, — она растерянно смотрит на меня.

— Мне не сложно, только денег у меня нет.

— Чёрт. Об этом я не подумал. А где мои вещи?

— Да кто ж теперь разберет! — Марго копается в своей сумке, достает несколько купюр, протягивает Соне, — держи. Потом отдашь.

Соня уходит, и у меня есть несколько минут, чтобы объясниться с Марго.

— А теперь слушай. Сомов меня так тепло встретил не просто так. Ему нужно было имя того, кто слил на них компромат. И ты прекрасно понимаешь, что сам Сомов там даже не пешка, а так, пыль. Он утверждал, что информация была передана не вся. Есть кое-что еще, что они очень хотят знать. И ты прекрасно понимаешь, что просто так они не успокоятся, — Марго становится серьезной.

— Судя по твоей побитой роже, ты меня не сдал?

— Обижаешь.

— Ну, мало ли. Хотя, мое имя само по себе им бы ничего не дало. Так что не парься особо. Разберемся.

— Что с моими ребятами? — задаю я вопрос, который меня тоже очень волнует.

— Все живы, правда один, Гришка, кажется, в тяжелом состоянии.

— Хреново, — жалко ребят, под горячую руку попали, хотя знали, на что шли.