Кость для Пойнтера

Больше не приходилось надеяться, что это окажется кто-то из местных горцев -- цизальтинец из Союза Племен или трансальтинский фольксдранговец. И те, и другие выглядят наособицу, совсем не так, как это явление…

Язык не поворачивался выговорить, с кем я повстречался в подгорной темноте. Не люблю пустой нецензурщины. Тем не менее одно слово за пределами всех и всяческих приличий оказалось удивительно к месту:

ГНОМ!!!

Точно, гном. Некому больше. Самый что ни на есть настоящий, ругательный. В смысле -- такой, каким принято ругаться. Как там они обычно поминаются? Гном с кайлом, гном под горой, гном дурной с бородой…

С последним вышла осечка -- никакой бороды у гнома и в помине не было. Точнее, из того, что у гнома было, никак не получалось выделить в качестве бороды что-то отдельное. Вся его физиономия была покрыта бурой шерсткой разной длины -- от бархатной на курносом носу, вокруг толстых губ и глаз под грязными линзами круглых очков, до длинноватой, в полдюйма, под скулами и челюстью.

…А еще есть словечко «гномовитый» -- скупец, жадюга, что деньги зажимает до последней монетки, ни себе, ни людям. Сам в обносках и другим никакой радости...

Вот это оказалось в точку. Как выяснилось, жуткие кожистые складки принадлежали изрядно потертому замшевому пончо, из-под которого луковичной шелухой торчали прочие одежки, тоже кожаные и войлочные. При каждом движении они шуршали, словно одеяния Сестры-Молнии Тиллы, но прямо скажем, без присущих ей изящества и легкости. Кожа да войлок не шелк и газ, а эти еще и не отличались новизной, будучи изрядно замызганы.

Видимого оружия при гноме не было, хотя как раз это ни о чем не говорило -- в таком ворохе складок можно много чего припрятать. Но почему-то, то ли по повадке медленно подходящего существа, то ли по неуверенному помаргиванию его близоруких глазок, я почуял, что опасности больше ждать не стоит.

Раньше мне, как и любому другому анарисскому жителю, не доводилось видеть жителей Подгорья -- лишь частенько поминать их к месту и не к месту. И как оказалось, без особого к тому основания. Гном оказался вовсе не такой уж страшный или даже противный, в общем, совершенно не обидный. Только в темноте жутковат, а на свету… разве что слегка нелеп, даже в чем-то симпатичен.

Однако подгорный житель не отследил этой перемены в моем к нему отношении. Думаю, оттого, что ему очень уж польстила моя первая реакция – видать, редко кто относился с видимой опаской к такому недотепе. Поэтому дальнейший разговор гном повел в угрожающем тоне.

-- Отдай мне то, чего дома не знаешь, поверхностный!!! -- он воздел коротковатые руки в перчатках без пальцев и устрашающе заколыхал кожаными полами. -- Тогда я тебя отпущу… без урона. Честно-честно!

Этот демарш вызвал у меня тщательно задавленный смешок -- очень уж по-балаганному он смотрелся. Да еще слегка зацепило обращение. Поверхностный, значит. Вот как мы у них называемся. Сам-то ты тогда кто -- глубинный, что ли?!

-- Обломись! -- коротко бросил я в ответ, опустив разводной ключ.

-- Это еще почему? -- удивился «глубинный», озираясь в поисках места, чтобы присесть. То ли ему было тяжеловато таскать этот ворох шкур, то ли привык вести долгие разговоры обстоятельно, со всеми удобствами.

Что ж, стремление похвальное, а удобных камней вокруг сколько хочешь. Лично я присел на тот, за которым был заклинен якорь флайбота, поудобнее устроил разводной ключ промеж колен и лишь тогда соизволил ответить на вопрос, неожиданно напомнивший о замке, покинутом столь внезапно и не по своей воле:

-- Дома меня ждут как минимум двое тех, о ком ты говоришь. Я пока не знаю их, но О НИХ – уже знаю.

Некоторые маги предсказывали и троих. Несокрушимое здоровье эльфийских див и современный уровень целительской магии гарантировали положительный исход, особенно при наших-то средствах. И тем не менее все равно оставался некоторый мандраж -- как-то там Алир без меня с двумя роженицами на руках? Испытание не для ее темперамента…

Гном плюхнулся на камень, тычком поправил съехавшие очки и подчеркнуто досадливо хлопнул себя руками по коленям.

-- Вот, даже такое общее место не проканало! -- пожаловался он с явным сарказмом. -- А еще говорят, что поверхностные тупы, как тальк!

-- Чего-о? -- сравнение не показалось мне вразумительным.

-- Ну, поверхностные во всем поверхностны. Скользят по поверхности, не углубляясь в суть вопроса, -- гном размашисто погладил ладонью воображаемую плоскость.

Кажется, проблемы с расовыми предрассудками здесь не у меня одного. Интересно, у них здесь нами ругаются так же, как у нас ими?

-- А в сказках все выходит так здорово! -- меж тем с неприкрытой самоиронией декламировала воплощенная непечатность. – Отданные дети выросли бы моими верными сторонниками, а там и еще кто-нибудь присоединится, и спустя всего пару дюжин лет можно было бы триумфально вернуться с такой армией!

Ничего себе размах при всей шутливости. Похоже, у этого глубинного склонность к теоретизированию полностью оторвана от реальности -- на протяжении одной фразы двое нечувствительно превратились в армию повстанцев.

Из-за этого кривляния окончательно рассеялись остатки устрашающего впечатления от его облика. Кряжистая фигура обернулась всего лишь кучей кожаных и войлочных одежек, а в громоздких рассуждениях его ломкий голосишко постоянно срывался с мальчишечьего тенорка на совсем уж несерьезный писк. То и дело сползающие очки довершали образ вечного неудачника.

В общем, совсем завалящий попался гном. Таким и ругаться-то неловко.

Одно хорошо -- этот инсургент точно не заложит меня своим. Судя по последней фразе, он сам с ними в нешуточных контрах, если не мыслит возвращения назад без армии сторонников.

-- Куда хоть вернуться-то? -- дозволил я себе немного любопытства. Там, где ничего не знаешь, никакие сведения не будут лишними.

-- Да под гору! -- отмахнулся от меня совсем понурившийся гном.

-- А сейчас мы что, не под горой?! -- удивление перебило даже разочарование от столь расплывчатого ответа.

-- Какое там! Тут внешние норы, открытые, -- гном отчего-то шумно вздохнул. -- Вон как сквозит…

Это уж точно -- сквозило основательно, прямо в спину. Оглянувшись, я увидел, что в наружной полутьме наклонные струи дождя сменились хлопьями косо несущегося снега. Пора задуматься о теплой ночевке, пока не прохватило.

Конечно, с эльфийским здоровьем, обретенным посредством Меча Повторной Жизни, можно было не беспокоиться о застуженных почках или шейных мышцах, хоть спи снаружи прямо на голых камнях. Другое дело, что отдыхом такой сон никак не является, а после суток болтанки в воздухе отдых мне требовался настоятельно. Впрочем, с обустройством на ночевку в пещере особых проблем не было – хотя бы брезентовые чехлы из рундуков флайбота лежали на положенном им месте, так что и подстилка, и покрывало мне обеспечены. Еще бы разжиться к этому каким-никаким очагом…

Вот только готов поспорить, что охотников вылезти наружу за хворостом тут не найдется, начиная с меня самого и заканчивая гномом, зябко кутающимся в свои одежки. А пускать на дрова флайбот совсем не хочется. И дело тут не только в моей природной прижимистости, но и в более рациональных соображениях -- мало ли для чего он еще пригодится…

-- Какой вообще из тебя контрабандист, если ты ничего не знаешь про Подгорье? -- прервал мои невеселые размышления инсургент более чем закономерным вопросом.

Контрабандист, значит… Впрочем, понятно, почему первый же встречный гном принял меня за купца с неуказанным товаром. Кем еще может быть человек явно не альтийского вида, в одиночку прячущий в пещере флайбот? Только нелегальным торговцем.

И кстати, надо же кем-то сказаться. Здесь, в Подгорье, даже в помянутых внешних норах лучше не оглашать мой истинный род занятий и должность эльфийского Властителя. А провоз контрабанды -- легенда не хуже прочих. Ее и будем придерживаться.

-- Хисахский, вот какой! – отозвался я ворчливо. – В первый раз у вас тут.