Страница 208 из 243
- Останови, мы выйдем.
Афье послушно открыл дверцу, вышел, с удовольствием размял слегка затекшие ноги и огляделся. Справа от дороги не было ничего, а слева в пустом на первый взгляд поле стоял памятник.
- Ты прав, - сказала Марина за плечом Афье. - Нам туда.
С дороги к памятнику вели три ступени. Не вверх, как следовало бы ждать, а вниз. Спустившись, герцог сперва осмотрел сам монумент. Мужчина, одетый в брайт и какую-то странную одежду под ним, держал в левой руке оружие Нового мира, а правой сжимал, положив на грудь, какой-то предмет. Присмотревшись, Афье да Юаль решил, что это головной убор. Он обошел монумент кругом, потом подошел к невысокой стеле, весь фасад которой был заполнен надписью.
"Здесь была жизнь", - прочел Афье да Юаль. "Здесь стояла деревня Большое Заречье. В октябре сорок третьего года..."
- Марина, кто такие фашистские каратели? - спросил он, не отрывая взгляд от гранитных букв.
- Те, кто сделал это здесь. И не только здесь. Есть другой мемориал, больше. Не в крае. Там было так же.
Голос жены, негромкий и сипловатый, звучал так тяжело, что Афье вздрогнул.
- Больше я расскажу тебе дома, а пока смотри.
И герцог да Юаль смотрел. На надпись, сухо сообщавшую: "...зверски расстреляли, замучили, заживо сожгли...", на узкие тропинки из искусственного камня, отходившие от монумента к тому, что осталось от домов, на таблички, прикрепленные к печам - Васильевы, Шитенева... И на одинокий столб с колоколом на вершине и гнездом над ним.
- Там кто-то живет? - спросил он жену.
- Да, - ответила она. - Аист. Такая птица. Говорят, счастье приносит. Ты все увидел?
- Да, все, - задумчиво сказал герцог. - Наверное, все...
- Хорошо. Тогда едем дальше.
Вадик лихо развернул машину на дороге, и Афье снова обнял Марину, но чувствовал задумчивость и даже некоторую подавленность. Она, принимая объятие, объясняла водителю дорогу, тот крутил головой, петляя по проселкам, пока не въехал в очередную деревню.
- Здесь просто сбавь скорость и до упора прямо, а потом налево до конца, до шоссе. Хотя... подожди, давай остановимся.
Вадик послушно съехал на обочину и заглушил мотор.
- Не помню, где это тут было... - задумчиво сказала Марина.
- Что ты хочешь найти? - быстро спросил ее муж.
- Тут был... как тебе сказать... короче, родник.
Афье глянул Зрением.
- Тогда нам вот туда.
- Но не через канаву же. Тут была тропа.
- Если только эта, - вздохнул герцог, глядя на узкую полосу расквашенной ногами глины в мокрой траве.
Марина уже двинулась вперед, и он пошел за ней по мокрой скользкой тропе. Через полсотни шагов в лужах попались остатки каменного мощения, за которым слишком давно никто не ухаживал. Пройдя еще шагов сто, Афье прислушался. Определенно неподалеку шумел мощный поток.
- Направо.
Продравшись через кусты, герцог увидел торчащую из невысокого обрыва трубу, из которой, шумя, изливалась вода.
- Попробуй, - сказала Марина. - Поля говорила, воды вкуснее этой по всему югу области нет.
Афье послушно зачерпнул воду ладонями. Ледяная. Сладковатая. Слегка бодрящая. Он присмотрелся и увидел вплетенные в струи воды нити Силы. Стоящая на этом Источнике деревня должна бы процветать. Но сам Источник выглядел заброшенным.
- Не просто вкусная. Тут выход Потока в воду.
- Ваша магия? - уточнила Марина.
- Да, наша магия, - ответил он. - Ты это хотела показать?
- Не это, - Марина качнула головой. - Но тем интереснее будет разговор. Пойдем.
Они вернулись в машину до того, как начал накрапывать уже совсем было собравшийся дождь.
- Едем, МаринВикторовна? - уточнил водитель.
- Да, Вадик. Не будем задерживаться. Но по улице все-таки не спеша, хорошо?
Первого прохожего Афье заметил еще до поворота, второго - сразу после. Рассмотрев, пятого он был неприятно удивлен выражением лиц людей, кажется, обычным для этого странного места. На первый взгляд это были нормальные человеческие лица, относительно чистые, симметричные и без отметин. Но выражение этих лиц Афье смутило. Каждый человек на довольно людной центральной улице деревни шел и вел себя так, как если бы он шел один по каким-то довольно важным делам и не то чтобы торопился, но и не видел особых причин задерживаться. Люди помоложе были даже более погружены в мысли и суровы, чем старики. Те выглядели веселее и несли на лице выражение некоего внутреннего праздника. Но каждый из прошедших мимо машины шел по улице в полном одиночестве. Глядя мимо других и не замечая проезжающий автомобиль. Афье решил отвлечься от лиц и осмотреть дома. Увиденное ему не слишком понравилось, он даже решил потом поговорить с князем при случае, чтобы тот внушил барону больше интереса и уважения к нуждам этих людей. Вадим увидел конец улицы и прибавил скорость, потом выехал на шоссе и рванул, удаляясь от неприятного места.
- Блин, да когда же они сопьются уже? - пробормотал он себе под нос.
- Судя по скорости обветшания, осталось немного, - невозмутимо сказала Марина. - Тормози, пит-стоп устроим.
Водитель послушно затормозил на обочине. Вокруг дороги было чистое поле, уже перепаханное под зиму.
- Что это с ними? Что это было? Почему у них такие лица? - выпалил Афье.
Марина вздохнула.
- Я у Поли то же самое спрашивала, когда она мне это показала. А было это еще в нулевые, до начала всей заварушки с империей. Я ей тогда имела глупость сказать, что во Второй мировой евреи, мой народ - самая пострадавшая сторона, вот она меня и макнула... В общем, Афье, те, кто сделал то, что ты видел час назад, тут жили. Не в смысле что они здесь родились, нет. Когда они пришли, эта деревня им понравилась и они поселились в домах местных жителей, позволив сельчанам работать на себя. А в той, сожженной, жили те, кому не нравилось то, что делали захватчики. И поэтому их деревню сожгли. И те две, что за озером, по ту сторону, тоже сожгли, от них осталась только одна улица. Это и значит "фашистские каратели": прийти и отобрать, что понравилось, а возражающих сжечь вместе с домами.
- Зачем? - не понял да Юаль.
Лейшина усмехнулась:
- Чтобы не возражали. Но слушай дальше. Километрах в пятнадцати отсюда был концентрационный лагерь-пересылка, из него захватчики увозили на работы местных жителей. Никто не вернулся. Некоторые выжили, но... - Марина потянулась за сигаретами, прикурила. - А после войны и школу, и библиотеку, и фельдшерский пункт смогли устроить только в этом селе, в других местах было просто негде и не из чего это сделать. Люди там, Афье, привыкли, что их не любят. И приучили к этому своих детей. И там всегда пили до потери сознания, каждые выходные. Когда поставили церковь, стало чуть лучше, но не сильно.
- Знаешь, любимая, - задумчиво сказал герцог, - я слушаю твою историю и не знаю, кто прав, те, первые, или эти, вторые. Свободный, но мертвый - это странный выигрыш. Конечно, то, что я увидел, глядя на живых, мне не понравилось. Но они живы, и значит, у них еще есть возможность изменить поведение.
- Знаешь, милый, - ответила Марина, - у нас тут были два писателя, два брата, Аркадий и Борис Стругацкие. Они написали много книг - прекрасных, мудрых, о сложных нравственных вопросах. В последней совместной их вещи герой говорит: "Пила сильнее, но прав всегда ствол". Да, после встречи ствола и пилы стволу не суждено уцелеть с гарантией. Пила остается, но жизни в ней не особенно много, понимаешь? Так и человек: однажды подумав о себе, как о вещи, очень трудно стать живым вновь, даже если дышишь и небо коптишь. Доказывать свою правоту из этой позиции, конечно, можно, но аисты там, - она качнула головой в сторону деревни, - не живут. Несмотря на волшебный родник. И вот еще о чем я хочу сказать, Афье. Та последняя книга Стругацких была о том, чего они не поняли и что их испугало. Это чувствуется, когда читаешь текст. Так бывает, что человек боится будущего, когда оно не оправдывает его ожиданий. То же самое, видишь ли, и с политикой. Я показала тебе сегодня очень страшные для нас вещи. До того страшные, что и почти через сотню лет мы не может перестать видеть именно их в каждой новой угрозе. Потому мы и проморгали вас со всеми вашими ошибками, что приняли за тех, давних, которых уже и в живых нет. А вы другие. И вы ведь поступили точно так же - здесь, под чужим небом и в незнакомом месте вы искали знакомых вам старых богов. И были уверены, что нашли, понимаешь? А реальные проблемы продолжали разрастаться.