Страница 176 из 243
- Плохо, что это было, - произнес досточтимый Эрве. - Хорошо, что это прошло. Надо выпить за то, чтобы прошлое осталось в прошлом.
Маркиз поднялся из кресла и с улыбкой посмотрел на магистра Академии.
- Ты обещал историю.
Магистр посмотрел в камин, не видевший огня дней десять, потом за окно в белесую летнюю ночь. Там было темнее, чем в Петербурге в середине лета, но все же светло. И судя по серебристому оттенку неба, приближался рассвет.
- Да, - сказал он. - Уже можно.
- Ну так начни, - хмыкнул маркиз.
По губам досточтимого Эрве скользнула улыбка, сразу же скрытая бокалом с вином. Потом бокал был отставлен на столик, а руки магистра Академии Аль Ас Саалан покойно легли на подлокотники кресла. "Слишком рисуется", - подумала Полина.
- Сердце Прозрачных Островов хранит башня, - неторопливо сказал досточтимый Эрве. - Она сделана из темного стекла, как многие другие замки там. Но только эта башня врастает в землю Островов так глубоко, что из нижних ее окон можно видеть море до самого дна. Говорят, когда-то в ней жили все, кто населял Прозрачные Острова, пока саалан не пришли туда. Говорят, она обвита лестницей от подножия, упирающегося в морское дно, и до верха, пронзающего небо. В этом сходятся все, кто рассказывает о ней. Говорят также, что эта башня не отличается от обычной горы, разве что только стены ее более скользкие, чем сам лед, покрывающий Прозрачные Острова. Говорят, некоторые из населявших ее отправлялись в море искать лучшей доли и лучшей земли. Первое верно, второе нет. Любой из рожденных на Прозрачных Островах, хоть раз входивший в башню и видевший ее сердце, мог вырастить на снегу ягоды, а на камне - зерно. Говорят, потомки видевших сердце Прозрачных Островов носили печать уродства на лице или теле до третьего колена.
Полина украдкой оглядела присутствующих. Маркиз слушал рассказ задумчиво, как нечто полузнакомое, неожиданно украшенное новыми деталями. Но дамы, похоже, раньше не были знакомы с этой историей и выглядели очень впечатленными, а ведь досточтимый Эрве только начал рассказ. Конечно, магистр заметил ее маневр, перехватил ее взгляд и улыбнулся, вызвав тень недовольства на лице хозяина праздника. И после еле заметной, меньше вдоха, паузы вернулся к рассказу.
- Об их уродствах не лгали. Сердце Прозрачных Островов - это сгусток первородной магии. Но в отличие от Источников, та магия не течет в мир, растворяясь в нем, а постоянно прирастает и требует выхода. Соприкасаясь с живым телом, она дает огромную мощь, изменяющую облик в соответствии с проснувшимся даром, и изменения наследуются, но в непредсказуемом виде. Однако тело, соприкоснувшееся с этой магией, само по себе становится как бы Источником, позволяющим при желании создать себе любой, сколь угодно привлекательный облик. Такими были они - прекрасными и безобразными, жадными и щедрыми, жестокими и искусными в творчестве. Те из них, кто пошли искать лучшей доли, преуспели и в колдовстве, и в любви, и в искусстве созидания, и в интригах, и в войне. Но и им довелось узнать поражение. Те, кому повезло больше, вернулись на Прозрачные Острова с горечью поражения во рту. Сердце Островов не отвергло их, но они больше не были лучшими. Подросли другие, способные вместить больше магии, более дерзкие и могущественные, имевшие по несколько обликов. Эти были почти милосердны и даже заводили питомцев. Кому-то из них пришло на ум принести к сердцу Островов маленького лесного грызуна, и его потомки стали разумными и дали сердцу Прозрачных Островов то, чего не могли дать первые обитатели башни. Ни у тех, ни у других не было названия для этого, но когда порядком подросшие потомки зверьков, полюбивших прибегать греться к сердцу Островов, расплодились и начали говорить, оно стало расти. К тому времени первые обитатели Прозрачных Островов уже могли называть себя хозяевами, потому что у них появились гости. Поначалу они забавляли хозяев, хотя те и считали их немного докучливыми, но рано или поздно надоедает все. А если кроме надоевшей игрушки появляются еще и заботы... в общем, случилось так, что хозяевам стало не до гостей. Когда сердце Островов успокоилось и вернулось к прежним размерам, недопонимание между хозяевами и гостями превратилось в почти вражду. Войны, к счастью, не было. Часть зверьков ушла вместе с гостями, которым надоели хозяева. Как выяснилось, ушли к малому сердцу Прозрачных Островов, которое, родившись, отделилось от родительского и перенеслось в другой мир. Оно и стало святыней для малого, едва разумного народца. Но как родитель знает свое дитя, даже не видя его, из-за магической связи родной крови, так и сердце Островов оказалось связано со своим отпрыском. Связь эта есть и до сих пор...
Магистр замолк. В комнате то ли потемнело, несмотря на рассвет, то ли стало холоднее, Полина не поняла. Потом, сделав над собой усилие, пригляделась. Досточтимый Эрве действительно всех напугал, включая себя самого. По-настоящему. До бледности и скованности движений. Кроме, пожалуй, маркиза, тот так и сидел, с усмешкой попивая вино.
- Славная история, Эрве, - сказал он. - Но круг закончит не она.
Не успела Полина удивиться, как Вейен повернул к ней голову.
- Вспомнишь еще какую-нибудь балладу из ваших?
- Сама - вряд ли, - призналась она. - Я знаю нужное, но наизусть сейчас не прочту.
- Ну так я помогу тебе, - легко сказал маркиз и встал со своего места.
Полина даже не вздрогнула, только внутри нее все застыло. Это же надо было так удачно дать ему повод повторить все то, что они с ней проделывали полгода назад по их счету, подумала она. И ничего не сказала.
- Не бойся, - усмехнулся Вейен. - Я не буду колдовать. Тебе только придется кое-что выпить, чтобы освежить память, а это питье не терпит перемещений кроме как в живых руках. Я принесу, подожди.
Он вышел из комнаты, сопровождаемый заинтересованными взглядами своих женщин и понимающей улыбкой магистра. Полина снова оглядела собравшихся и увидела еще одну слушательницу. Женщина в лиловом сааланском трауре молча сидела на скамье в углу. Полина видела ее в ратуше во время заседаний суда. Дочь Вейена и мать Унриаля. На вид ей было лет двадцать пять, но выглядела она печальной и подавленной. Полина понимала, что по сравнению с ней даже эта печальная дама в лиловом ослепительно хороша. Ее это не особенно трогало: дело двигалось к утру, и она достигла стадии недосыпа, приводящей рассудок в состояние остекленения и делающей тело бесчувственным и гибким, как воск. Самым важным ей казалось благополучно отбыть свой номер на празднике и отправиться в апартаменты отдыхать. Надо только проглотить то, что ей налили в новый бокал, а там... или сработает, или нет.
Сработало. На вкус напомнило лавандовый чай, прокатилось по горлу мятным холодком, толкнулось в голову, раскрывая глаза и обостряя обоняние и слух... Она почувствовала - можно говорить. И начала:
- До рассвета поднявшись, коня оседлал
Знаменитый Смальгольмский барон;
И без отдыха гнал, меж утесов и скал,
Он коня, торопясь в Бротерстон...
Балладу об убийстве дамы угадали сразу. Одна разочарованно поморщилась, вторая усилием воли стерла с лица скуку и надела вежливую улыбку. Полина продолжала декламировать, ровно и четко выговаривая слова, и даже получала удовольствие от текста. Эпизод беседы дамы с рыцарем сааланцев немного удивил, но они терпеливо слушали и даже немного оживились: неожиданный извив сюжета был им непонятен. Первый раз они ахнули, когда повествование дошло до ответа барона пажу. Дружно так, вовлеченно. Полина даже улыбнулась, продолжая читать балладу. Дамы исправно пугались и жались к маркизу, магистр Академии держался за ножку бокала, как утопающий за соломинку.
- ...И бродящим, открытым очам,
При лампадном огне, в шишаке и броне
Вдруг явился Ричард Кольдингам, - проговорила она.
Даурая и Натуара, схватившись за Вейена, хором негромко вскрикнули. Полина не изменила темп, только перевела взгляд на маркиза, читая следующие строки. Через два катрена допекло и его. Зябко поведя плечами, да Шайни потянулся за бокалом. Когда Полина замолчала, дочитав до конца, он задал вопрос совершенно не по этикету.