Страница 90 из 252
Да, кстати: руки после такой работы не остаются чистыми, и ваши не останутся тоже, если вы выберете сопротивляться, а не соглашаться с ролью скота. Я - не согласилась. И конечно, говорить, что я ни в чем не виновата и чиста перед законом и моралью, было бы совершенно неверно. Моя работа была грязной и, временами, отвратительной с любой точки зрения. Но кто-то должен был делать ее. Я решила взять ее себе, поскольку грязную и мерзкую работу делать надо так, чтобы хотя бы переделывать не приходилось, если необходимость в ней все же возникла. Но. Для сопротивления захватчикам, поведение которых отвечает выбранному мной определению - и в других описаниях не нуждается - негодных средств, мне кажется, нет. А годные - это такие, которые прекращают вашу проблему, а не вас. И хотя исключения бывают, пожалуйста, помните, что средства вы можете выбирать по обстоятельствам и заменять при необходимости, а вот вторых вас у вас не будет. Хотя... между свободой и жизнью лучше не выбирать. А если приходится, и вам почему-то оставили выбор - выбирайте первое. Это, по крайней мере, не так долго и не так больно. Всем желаю сил и удачи - и простите меня за то, что я не могу вам больше ничем помочь.
Полина.
Дочитав до конца, князь спросил:
- Что это?
Айдиш пожал плечами:
- Как ты видишь, это прощальное письмо той самой женщины, которую ты сперва взял из камеры смертников, а потом, не дав опомниться и даже не спросив, что она сама думает о происходящем с ней и около нее, увел на Острова. Она была там с тобой, а здесь ее друзья уже оплакивали ее, пересылая текст этого письма друг другу и не зная, что же ты хочешь делать и почему именно это.
Димитри молча смотрел на досточтимого.
- Здесь считают, что из человека нельзя вынуть больше, чем в нем есть. Значит, в Святой страже эта порча уже была. Причем до того как эти маги прибыли в край. И ты ее просто не заметил или предпочел не замечать, когда строил свою политическую игру. Мы не настолько разные, насколько тебе хочется думать, пресветлый князь.
- Да. - Князь отложил лист на стол. Как ни обидно было признавать, досточтимый был прав. Димитри действительно много упустил. - Прискорбно, что вышло так неловко. Мы говорили о многом, но только не о ней самой. Я был невежлив. Пожалуй, я к ней загляну. Благодарю за беседу, досточтимый.
- Только не сегодня, - Айдиш успел это сказать, пока Димитри делал несколько шагов к двери. - Она уже спит.
Князь кивнул ему на прощание и тихо закрыл дверь. Айдар Юнусович откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и подумал, что между его подопечными и наместником тоже не особенно много различий. Разве что останавливать их, когда они хотят что-то учудить, куда как легче.
Через сутки после разговора с Дейвином Полина поняла, что она не справилась. Нет, спалось ей отлично, и сны после того разговора были отменно хороши, жаловаться было бы грешно. Но уже с утра эмоции были тяжелее привычных, хотя еще вполне терпимые, да и игры на площадке помогали отвлечься, тем более что, на ее удачу, был день малышни. А вот к вечеру она обнаружила себя в таком виде, что назвать его настроением у нее не повернулся язык. "Звезда моя, - сказала она себе, - давай будем честны: это аффект, и его надо куда-то девать именно сейчас, если ты не хочешь, чтобы через пару часов Майал прибежала снова вытаскивать тебя из Ладоги и отводить в люльку, как это было полтора месяца назад. Она, между прочим, тут маг, что бы это ни значило, а не нянька для нервных гуманитариев". Отойдя на шаг от зеркала, она посмотрела на себя, махнула рукой, сменила блузку, накинула кожанку и отправилась в бар, бывший недалеко от территории базы. Открыв дверь и с порога оглядевшись, Полина увидела стойку с весьма приличным набором позади нее. Подойдя к стойке, она достала банковскую карту и ребром поставила ее на деревянную поверхность.
- С чего начнете? - осведомился человек за стойкой. Он был в рубашке цвета хаки и темно-синей бандане. Остального за стойкой видно не было.
- С "Лафрой", - ответила Полина, кивнув на бутылку у него за спиной. - Два раза.
- И к нему? - уточнил бармен.
- Швепс. Лаймовый.
- Хорошо, сейчас принесу, устраивайтесь. - Он кивнул ей на зал, она обернулась, подумала секунду и пошла к столику у сцены.
То, что месяц назад назвалось при встрече местной музыкой, было то ли не в настроении, то ли не в ударе, то ли в принципе не знало, чем бы себя занять, и маялось на подиуме очень условной высоты, изображающем сцену. С тоской глядя поверх голов, Киса оглашал зал скучнейшей импровизацией на видавшей виды электрогитаре. Посмотрев на это примерно два шота виски и стакан тоника, Полина окликнула его от столика:
- Киса? А пусти и правда побаловаться, народ хоть посмеется над моим позором, а ты пока перекури.
Киса радостно снялся с табурета, показал ей пальцем на гитару и комбик и немедленно свалил на улицу курить, а Полина пододвинула табурет к клавишам, стоявшим в углу. Начиналось все вполне невинно. Ну подумаешь, "Аквариум". Ну, "Песни нелюбимых", старая, как мир, и один фиг никому не понятная тут, тем более что на клавишах она не пошла, точнее, не очень пошла, и никто все равно ничего не слушал и не понял. Но едва она подобрала мелодию и опустила на клавиши вторую руку, как раз подошел Киса, почуявший, что намечается если не отжечь, то выпендриться точно, взял гитару и помог. А от этого очнулся некто в углу, ранее незаметный, копавшийся в своем комме, подключил к комбику бас и присоединился. Так что к концу это было уже даже на что-то похоже. А потом было по чуть-чуть чего-то с имбирем и перцем из фляжки Кисы прямо на сцене, и древний "Блюз бродячих собак" вспомнился как-то сам собой, и у Кисы вдруг включились пальчики, а забывший представиться басист откуда-то достал голос, и третий припев с ними вместе пело пол-кабака, что самое смешное, вместе с сааланцами. И тогда Полина подмигнула басисту, он аккуратно пнул Кису в поясницу грифом, Киса просек тему, и... в общем, секретовских "Волков", бывших раза в два старше "Песен нелюбимых", они знали, умели и хотели. И вдвоем с Кисой они эту тему сделали, а попытавшуюся было слиться Полину басист оставил на сцене, перегородив ей дорогу грифом - мол, не сачкуй. И ей пришлось вернуться и присоединяться. Против ожиданий, получилось так, что зал жрать перестал и отставил на время стаканы и кружки. Потом музыканты и зал вместе выпили за свободу, по предложению Кисы, и решили продолжить, пока есть настрой.
Но Rising of the moon они не знали, и Полине пришлось сначала напеть им мелодию и наиграть ее на клавишах, но зато и мелодию и слова знала Алиса, которая очень кстати ошивалась у стойки и подошла помочь морально и методически. Поэтому припев Киса понял одновременно с еще десятком человек, переместившихся к подиуму, Полине сунули в руки микрофон - и понеслось. Bella ciao сразу после пошла как-то сама, причем у всего кабака хором. Так получилось потому, что Полина ее знала на английском, а Киса как раз на итальянском, и сперва вышло некоторое недопонимание, разрешившееся тем, что русские слова одновременно вспомнили все местные, бывшие в баре. И тогда началось по полной. Исключением был какой-то смуглый тощий парень, не Макс, а похожий на него, но другой. Вот он единственный молчал и смотрел на Алису почти с ужасом, когда она дирижировала кружкой. Видя, что сааланцы опять поют вместе с местными, Полина уже не знала, смеяться или плакать. И поэтому отправила кого-то, кажется, как раз из них, к стойке за еще соткой для нее. После этой сотки был уже полный треш. Начался он с "Праздника урожая во дворце труда". Потом нечаянно пришла идея вспомнить "Красное на черном", с которым парни справились уже сами, а Полина только помогла им начать и закончить. И опять Алиса подхватила припев, и с ней еще чуть не треть зала. Потом была какая-то бутылка по кругу, принесенная Алисой, и после нее - полный отвяз и отрыв, в котором Полина помнила только, к своему ужасу, "Беги, королева" Умки и даже, о господи, "Выпадая из окна" Арбенина. С последней Киса и басист не просто справились, а даже вполне достойно ее изобразили. Сааланцы, правда, не поняли ни хрена, но все местные орали от восторга и даже свистели, а Алиса, такая умничка, подхватывала незнакомые слова с полузвука и правильно. Вот только под самый конец в Полине что-то хрустнуло и сломалось. И "на ход ноги" весь кабак, стоявший на ушах, получил то, с чего начался этот впечатляющий вечер, - еще одну песню "Аквариума", и не что-нибудь, а "Коней беспредела". Музыканты завершали ее втроем, сложившись шалашиком. И не потому что ноги не держали, а потому, что после всего спетого и выпитого это завершение вечера могло показаться хорошим вариантом очень мало кому. А точнее - только сильно нетрезвой, очень духовно богатой и давно не юной питерской деве, созданной путем удачной прививки высшего гуманитарного образования на дичок обычного купчинского гопника женского пола и удобренной всем доступным неформальным мусором, попавшим в радиус досягаемости. Но в тот момент всем участникам показалось, что зашло хорошо. Кабак притих, и народ потянулся к стойке. А Полина Юрьевна, посмотрев на часы и украдкой проверив пол под ногой на прочность - так, на всякий случай, - обнялась с обоими музыкантами, сказала, что время детское, а взрослым спать пора, и вместе с Алисой направилась на территорию базы. Спутник барышни сам собой растворился то ли в полутьме бара, то ли в синих сумерках августовской полночи, Полина не заметила, когда именно.