Страница 51 из 252
В пятницу у Полины вместо обеда вдруг оказалась в планах встреча с наместником. Разумеется, после подписания надзорного определения он вызвал ее на беседу. Того, что он предложит пообедать вместе, тоже следовало ждать. Она чего-то в этом роде и ждала, когда за ней пришел Иджен: время было уже обеденное, а саалан относились к приему пищи как к важному пункту распорядка дня. Так что перед выходом из кабинета она быстренько выпила из не полностью остывшего чайника два стакана теплой воды - и совершенно искренне ответила наместнику, что не голодна. Он вздохнул, наливая себе кофе:
- Ну что же, тогда давайте займемся накопившимися вопросами.
"А нечего устраивать мне мелкие ловушки, - ехидно подумала она. - Сиди теперь тоже без обеда, если такой хитрый". А вслух согласилась:
- Да, конечно, как скажете.
Он попробовал свой кофе, насыпал чуть не полчашки сахара и, размешивая, с еле заметным сарказмом сказал:
- Про то, как вам здесь нравится, больше не спрашивать не стану. Что просьб и жалоб у вас нет, я уже запомнил.
Полина слегка наклонила голову.
- Давайте попробуем обсудить майский инцидент, раз так, - предложил наместник.
- Как скажете, - повторила она, отмечая про себя, что кофе с таким количеством сахара, пожалуй, уже достоин определения "сироп", и пить это без отвращения может только очень задолбанный и голодный человек. А потом подумала, что он сам назначил ей время.
Задолбанный и голодный наместник приступил к обсуждению.
- Начну с того, что я не ждал таких противоречий в законодательствах, как обнаруженные в мае, и искренне предполагал, что самое позднее следующим вечером вы будете уже у себя дома.
- Могу я спросить почему? - кажется, ей удалось удержать нейтральный тон, задавая вопрос. Да, удалось.
Он отодвинул пустую чашку и сказал:
- У нас нет практики наказаний лишением свободы.
- Однако в первый же час визита по ту сторону звезд, как у вас принято определять, вы показали мне вид на остров, который сами и назвали тюрьмой. - "Не возражение, звезда моя, - сказала она себе. - Не возражение, а констатация факта. Держи себя в руках, не лезь в бутылку". И добавила. - Красивый вид, кстати. Как открытка.
Он слегка наклонил голову:
- Рад, что вам понравилось, но должен заметить, что наши тюрьмы - это совершенно другое дело. В них содержат людей, способных причинить вред себе или другим и не понять этого, или тех, кто может прийти в такое состояние, когда это становится возможным, если человека не ограничить.
Полина приподняла брови.
- Не вижу разницы с общей идеей нашего законодательства, но допустим, что это культурное.
Наместник еле заметно вздохнул и, похоже, решил сменить тему.
- Ну хорошо. Этот диспут мы продолжим позже, а пока давайте обсудим положение дел Алисы Медуницы. Как вы оцениваете ее состояние, вы же специалист?
- Если говорить о ее состоянии, то уместнее всего слово "плачевно", но это я вам сказала и в мае, - ответила Полина.
- Да, - согласился наместник, - и тогда же я ответил вам, что о химической коррекции ее состояния не может быть и речи. Что можно сделать, не применяя химию, вы уже знаете?
- Да, знаю. И все это уже сделано.
- Полина Юрьевна, вы серьезно? - Кажется, он был расстроен.
- Вполне серьезно. Никаких дополнительных мер не нужно. Есть три фактора влияния, которые в сочетании вполне могут обеспечить стабилизацию... или полное обрушение.
- Что это за факторы? - Ну да, расстроен, и заметно. Как это, черт возьми, миленько: сперва три года ломать человека через колено, а потом удивиться, что он рассыпался и никак не хочет собраться и быть паинькой. И огорчиться, узнав, что прямо завтра сделать все, как было, не выйдет.
- Первый - ее подразделение и прежде всего командир. Он обеспечивает ей достаточно жесткие рамки и следит за тем, чтобы она не нарушала требований устава. Это очень серьезная терапевтическая помощь, как бы Алисе ни было тяжело ее принимать.
- Так, - наместник слегка оживился и в его глазах появился интерес. - Продолжайте, пожалуйста.
- Второй фактор - это та досточтимая, которая ее согласилась наставлять вместо святого отца, опекающего их подразделение.
- Вот как? - он был откровенно заинтригован и всем видом демонстрировал интерес к подробностям.
- Да, так. Насколько я поняла ваши практики, они основываются на идее понимания человеком своих чувств и побуждений. У Алисы с этим большие трудности, и помощь грамотного и сильного специалиста из ваших ей необходима. Особенно хорошо то, что сочетание первого фактора и некоторых культурных особенностей саалан обеспечивает условия, в которых Алиса рано или поздно придет к пониманию необходимости связи со своими эмоциями и намерениями. Но пока что этой связи нет.
- Что же, хорошо. А как вы видите свою роль в этих обстоятельствах?
"Ах же ты красавчик, - подумала Полина. - Ты же правда не видишь мою роль в этих обстоятельствах. Я тут только инструмент для решения твоих задач, тебя жареный петух клюнул, и ты спасаешь шкуру. А того, что ты за свою шкуру платишь живыми людьми, ты так и не осознал. Огрызнись я сейчас, и ты это вспомнишь. Минут на пять. Но тут же забудешь про Алису. Ну ладно, сыграем по твоим правилам. Посмотрим, насколько меня в этом режиме хватит". И начала отвечать на его вопрос.
- Видите ли, господин наместник, та культурная разница, о которой мы только сегодня с вами вспомнили уже три раза, в русском языке имеет определенное название. В европейских, кстати, тоже. Она называется рефлексия и бывает ретроспективной и перспективной. Ретроспективная рефлексия анализирует события и действия личности, состоявшиеся и ушедшие в прошлое, их причины и следствия в настоящем. Перспективная точно так же анализирует насущные обстоятельства и их возможные перспективы в будущем. Также рефлексия может быть направлена на интересы и цели личности и анализировать их по насущности и степени принадлежности личности. И эта культурная особенность у Алисы в настоящее время не активна.
- И вы намерены ее активировать? - уточнил наместник.
- Да, помочь включить в поведение на постоянной основе, - кивнула Полина.
- А вы сами постоянно используете рефлексию? - вдруг спросил он.
- Если не сплю и нахожусь в сознании. - ответила она.
- Вы страшная женщина... - задумчиво проговорил наместник.
- Не очень, - спокойно ответила страшная женщина, - ваша дознаватель, с которой я беседовала, точно такая же, значит, у вас такие тоже есть. Известное обычно не пугает.
Он вдруг слегка наклонился к ней через стол и, доверительно понизив голос - едва заметно, совсем чуть-чуть, - сказал:
- Да ее боится вся империя.
Ей стоило очень большого труда не засмеяться, но и это было еще не все. Он развил свою идею:
- Поэтому, если вам нетрудно, Полина Юрьевна, я прошу - ошибайтесь в мелочах, хотя бы иногда. Не пугайте нас. Второй досточтимой Хайшен мы не выдержим, нам и так страшно.
"Ах ты зайка", - восхитилась Полина. Глаза котика, ждущего угощения, в положении рук на столе - еле заметный намек на беззащитность... вот интересно, он все это делает нарочно или неосознанно?
- Мелкие ошибки неизбежны, - сказала она спокойно, - я же работаю вслепую.
- Ну и хорошо, - сказал он. - Если у вас ко мне нет вопросов, то я вас не задерживаю.
Полина немедленно встала, попрощалась и вышла, не оглянувшись.
- Льдышка, - сказал он в закрытую дверь и пошел наконец к тележке с обедом.
В Аль Ас Саалан заканчивалась весна. Ранние цветы уже отцвели, и сейчас сыпали лепестками плодовые деревья. Но до пещер в предгорьях у моря возле столицы долетали только волны цветочного запаха. Они были как далекая музыка, которую уже нельзя расслышать, но можно угадать, что она где-то есть. Ксюша вышла наружу, осмотрела небо и потащила наружу рамки с натянутыми шкурами, чтобы продолжать работать над картиной дальше. Уже сильно кругленькая Минни возилась в пещере, приводя в порядок гнездо, в котором спали и она, и Микки, и сама Ксюша, и Элла с Джерри, выросшие дети Минни. Даже зимой такой кучей в пещере было не холодно, особенно если удавалось оставить на ночь огонь или хотя бы жаровню. Микки отлично умел воровать дрова, и Джерри тоже научил. Элла выросла не настолько храброй и предпочитала оставаться рядом с мамой и помогать ей. Вот и сейчас она собирала мусор по пещере, чтобы потом выкинуть его подальше. Сперва сложит все у двери, потом разберет на то, что горит, то, что можно положить под гнездо, и то, чем можно рисовать, а остальное утащит небольшими кучками и закопает. А Минни приберется в гнезде и будет готовить. Небо не обещало дождя, можно было спокойно раскладываться снаружи с красками и тем, что заменяло холст, - квамьей шкурой, натянутой на рамку.