Страница 171 из 252
Дейвин понял, что она не пытается его задеть, а просто определяет то время и его нравы, шевельнул бровью и сказал:
- Продолжай, пожалуйста. Очень интересно.
Его спутница убрала в карманы зябнущие руки, продолжая говорить:
- В то время такое поведение с девушкой, как себе позволил младший Новосильцев, считалось оскорблением, смыть которое можно было только кровью. В свете начали приписывать старику генералу Чернову слова, что, мол, все его семь сыновей станут поочередно за сестру и будут с Новосильцевым стреляться. И что если все семь его сыновей будут убиты, то будет стреляться он, старик. Но это на самом деле досужие сплетни света, братья и без приказа отца встали бы за любую сестру стеной. Константин Чернов, старший брат девушки, послал Новосильцеву вызов, и это было чистой формальностью. Фактически все было решено, когда Новосильцев, подойдя к бывшей невесте, публично преступил приличия во время бала: дуэли не могло не быть. Чернов и Новосильцев встретились здесь, на этом самом месте - и ранили друг друга насмерть. Новосильцев умер через три дня, Чернов - через две недели. Есть свидетельства врачей, говорящие, что Чернов был ранен в голову, а Новосильцев в область печени. У обоих смерть была трудной.
- Ужасная история - высказался граф. - Этот Новосильцев был отменный разгильдяй.
- Отчасти. Есть и вторая версия, друзей жениха. По их мнению, все случилось потому, что секундантом Чернова был его кузен, член Северного тайного общества декабристов Кондратий Рылеев. На самом деле кузеном он не был, просто у Черновых и Рылеевых были рядом загородные поместья, и дети росли практически вместе, часто и подолгу бывая в гостях друг у друга. Так что, строго говоря, он в этой истории формально был вообще никто, но влезть имел возможность. И влез. Так и вышло, что мама жениха была против брака из амбиций и ревности к сыну, а вот Кондратий Федорович, друг детства невесты и ее братьев - из ненависти к аристократам.
- И сам при этом был аристократ, - Дейвин, смеясь, покачал головой.
- Ну да, но кому это мешает? - Полина философски пожала плечами, говоря это.
- Тоже правда... погоди, какого тайного общества? Северного? Были еще какие-то?
- Да, еще было Южное.
- А, ну логично, - кивнул граф. - И что, этот Кондратий как-то поучаствовал в ссоре?
- Это, я тебе скажу, был тот еще Кондратий, - хмыкнула Полина. - Некоторые историки и многие современники считали, что именно Рылеев превратил дуэль в общественное событие, а похороны Чернова - в публичную манифестацию. И что повод дуэли был семейный, вполне решаемый мирными способами, если не дурить и не вставать в позы. Но Рылеев, незадолго до того сам стрелявшийся в похожей ситуации, решил выжать из этого эпизода все, что сможет, для общего дела декабристов. Поскольку время шло, а дело со свадьбой не двигалось, он написал Новосильцеву письмо с настойчивым требованием ответа о сроках свадьбы. А тот ответил прямо Чернову, брату Екатерины, мол, такого рода вмешательство в частное дело недопустимо и что будет решать он и родители невесты.
- Ну и был прав, разве нет? - улыбнулся граф.
Полина покачала головой.
- Нет, он ведь не сам решал, за него решала мать. И это все уже знали, он же на нее сослался, когда обещание о браке забирал. А мирный исход этого дела в планы тайного общества не входил. Участники эпизода совсем не были равны по своим социальным возможностям и статусу, их встреча у барьера могла дать веские причины для агитации против двора и свиты. Ведь в поединке сходились бедный и честный с богатым и знатным, но непорядочным. Поэтому Чернов под влиянием Рылеева снова послал вызов, который Новосильцев и принял. В общем, Рылеев из этой истории выжал все, что смог: два трупа и скандал на всю страну. Похороны подпоручика Чернова были превращены его другом детства, которого все считали родственником, в первую уличную манифестацию - тогда уже империи, тогда еще Российской. Рылеев перед этим погибшему стихи написал. Над его могилой кто только не читал стихов на его смерть. И за гробом через город шел весь его полк, и не только. Количества вовлеченных никто не ожидал. Причем полк шел пешком, а не ехал верхом. Кстати, как раз завтра этому событию будет двести один год.
- Ну, стихи - это как раз неудивительно. - Дейвин поморщился.
Поведение этого декабриста напомнило ему сразу и Алисины акции, и самые гадкие из придворных интриг. "Похоже, - подумал он, - поведение Алисы больше соответствует местным традициям и культурным нормам, чем можно предположить. Причем, культурным нормам благородного сословия. Надо бы поговорить об этом с князем. И справиться в поисковике, почему они декабристы".
- Хреновые были стихи, - вдруг сказала Полина. - Я не буду их пытаться вспомнить, ладно?
- А это тем более неудивительно, - хмыкнул он. - Конечно, не вспоминай. Расскажи лучше подробности поединка? Я понимаю, что будет гадко, но зачем-то хочется знать.
- Они стрелялись с барьеров, установленных на очень небольшой дистанции, перед этим к барьеру еще надо было подойти, неся заряженное оружие, не просыпав с полки порох и не выронив пулю из ствола. Огнестрельное оружие тогда было так себе. Чтобы поединок считался законченным, они должны были выстрелить одновременно, но если кто-то выстрелил раньше и второй упал, то упавший мог стрелять лежа. Произвольное возгорание пороха на полке и осечка не считались выстрелом. Условия дуэли были выбраны изначально жестокие, поскольку никаких компромиссов быть не могло. Стрелялись на восьми шагах между барьерами, число выстрелов не было ограничено, сохранивший свой выстрел мог расстрелять обидчика почти в упор.
- Это же убийство, - удивился граф. - Даже с таким оружием.
- Именно, - кивнула Полина. - Взаимное. Чтобы с этого расстояния не убить, даже из того, чем они пользовались, нужно или прибыть на дуэль пьяным в стельку, или отказаться участвовать. И нести на себе клеймо позора до смерти.
- Плохой выбор, - вздохнул граф
За этим разговором они дошли до странного места: на дорожку были положены два довольно больших каменных диска - даже князь мог бы на таком не просто стоять, но и отбиваться мечом от нападавших, Дейвину же хватало места на этом круге... да на что угодно из того, что он мог и умел.
- Что это? - спросил он.
- А тут стояли барьеры, от которых они друг в друга стреляли. Ты расстояние между камнями видишь, да? Понимаешь, почему оба погибли? Но раненого Чернова увез домой Рылеев, а Новосильцева едва сумели донести до ближайшего трактира. Мимо места, где он был, мы шли, там еще газон приподнят и неровный. Мать успела застать его живым, когда приехала. В этом самом трактире он и лежал. Узнав о планирующейся дуэли, она поехала из Москвы в Петербург, но все случилось, пока она была в пути. Для нее это стало страшным ударом. Тело ее сына забальзамировали и подготовили для перевозки в Москву в гробу, а его сердце в серебряном ковчеге эта несчастная гордячка повезла с собой в карете отдельно, тоже для погребения. На этом ее светская жизнь кончилась. Кроме церкви московского митрополита Филарета, которого очень уважала, и самых близких родных, она нигде не бывала, а первое время вообще никого видеть не хотела. Она была в отчаянии, просила Бога о смерти и до последнего своего дня не снимала траура по сыну.
- У вас траур черный, я верно помню?
- Да, - кивнула Полина, - правильно. В общем, она купила трактир, куда принесли ее сына после дуэли и где он умирал, и, истратив около миллиона рублей - дикие деньги для того времени, - построила на этом месте храм. При нем были организованы приходская школа и богадельня для служилого люда, то есть для военных рядового и сержантского состава. После смерти Новосильцевой в поминальной церкви разрешили служить службы, а среди офицеров появилась традиция: накануне отъезда в места приграничных вооруженных конфликтов или неизбежной дуэли следовало помолиться именно в ней, чтобы вернуться домой живым.