Химера

— Против, восьмерка. Давай не будем тратить ничье время. Просто скажи где гребаный ящик?

— Во-первых я вообще без понятия о каком ящике речь, во-вторых на кой он таким тупорылым отморозкам? Вы же уже трупы все, кретины обдолбанные. Похитить инквизитора посреди дня у всех на виду. Вы либо слабоумные, либо обгашенные наркотой. Но в любом случае до вечера уже не доживете.

— Не стоит быть таким самоуверенным. Уж кто точно не доживет до вечера, это один самоуверенный инквизитор. Лучше переживай за свою шкуру, а за нас не надо.

— Ты серьезно? Ты вообще сам себя слышишь? Ты хотя бы отдаленно понимаешь, кто такие инквизиторы восьмого сектора?

— Конечно знаю, — кивнул шеф.

— Тогда ты должен знать, как центр реагирует на пропажу одного из его цепных псов. Сюда уже мчится гвардия по вашу душу.

— Это вряд ли, — оскалился ублюдок. И кивнул куда-то вниз. — Мы хорошо подготовились к торжественному приему.

Я скосил глаза. На правой руке у меня было что-то вроде беспалой перчатки. Из нее хаотично торчали провода и какие-то микросхемы. Все это было перемотано обычной изолентой и мигало лампочками.

Блокиратор, значит. Кустарный конечно. Впрочем, как и все блокираторы. Других не бывает, ибо правительству они ни к чему. Значит маячок, спрятанный под кожей в инквизиторской инсигнии не работает. Центр не знает где я и что со мной.

— Мы зациклили сигнал, так что твои хозяева думают, что ты все еще напиваешься в своем любимом баре. А когда ты перестанешь выходить с ними на связь, нас уже не будет в Альтаире.

Я засмеялся хриплым, рыкающим смехом. Горло нещадно саднило, голова отдавала вспышками боли, но я не мог остановиться. С трудом успокоившись, ответил.

— Ты жалкая тупая восьмерка. Из этого сектора есть только один выход. В черном мешке для отходов.

— Это ты так считаешь. Но за содержимое черного ящика мы купим себе билет в беззаботную жизнь, — он придвинулся ближе, обдавая меня запахом гнилых зубов, брызжа слюной. — Никаких больше сточных канав, восьмерка. Никакого химического воздуха и кислотных дождей. Мы будем жить в раю и купаться в роскоши. И никто больше не будет называть нас восьмерками.

— Ты бредишь, кретин, — с тяжелым вздохом произнес я. — Восьмерка однажды — восьмерка навсегда. Этот сектор пометил тебя, заляпал твою никчемную душонку. Никому не удастся вырваться отсюда. Ни тебе, ни мне.

— Тебе удастся, — спокойно кивнул тот. — В тех самых мешках и довольно скоро. Ну так, расскажешь нам наконец, куда дел ящик?

— Да хоть со стены обоссы, не знаю я ничего ни о каком ящике.

— Значит, по-плохому. Тащи.

Последнее он адресовал кому-то из своих подручных. Вокруг меня засуетились тени, что-то щелкнуло на головой, затрещали электрические искры. В следующее мгновение мой мозг пронзила такая боль, что все тело забилось в конвульсиях.

Меня словно разрывало на куски, выворачивало наизнанку. Казалось, что все суставы разом пытаются выгнуться в обратную сторону, а мышцы просто рвутся одна за другой.

— Говори, где ящик, восьмерка!

— Посмотри у себя в…

Еще один разряд и снова перед глазами летят искры, сворачиваясь в потрясающие калейдоскопы. Меня крутит, выворачивает и трясет. Боль, мой вечный спутник. Кажется, я ненадолго отключаюсь, но меня быстро приводят в чувство.

И все по кругу. Боль, вопросы, боль, вопросы. Все это прерывается краткими моментами забытья, но реальность липким монстром прочно присосалась к моему сознанию, не давая уйти глубже во тьму.

Я потерял счет времени. Перестал понимать происходящее, уже не воспринимал реальность, потонув в мутном бреду этой круговерти. И вот, когда лучик света уже готов был принять меня в теплые объятия, холод реальности снова вырвал сознание из небытия.

Как бы сильно мне ни хотелось сдохнуть, мое тело всегда держалось дольше моей воли. Вот бы сейчас пустить себе пулю в лоб и наконец выспаться. Но нет, не будет покоя бедной восьмерке.

Мне в глотку влили что-то холодное. Я не хотел это пить, но тело вцепилось в пластиковое горлышко бутылки против моей воли. Тело хотело жить, оно хотело продолжать существовать и функционировать.

В мозгах все пылало, но боль и усталость постепенно отступала, позволяя разуму вернуться в этот мир. Я даже начал различать какие-то мерзкие звуки. Через час или минуту эта смесь скрежета и скрипа начала складываться в слова. Кажется, я даже стал понимать, что они означают.

— Он уже должен был расколоться, — произнес нервный голос.

— Проверь настройки, подкрути волновые потоки, — ответил кто-то. — Проверь аппаратуру, может с детектором что-то не так.

— Я уже дважды проверял. И трижды перенастраивал.

— Ну так проверь еще раз, — рявкнул другой.

— Не может человек так долго сопротивляться. Даже инквизитор.

— Просканируй его еще раз. Скорей всего там стоит какой-то блокатор или еще какие модификации.

— Я уже сканировал его. Он реально чистый. Заказчик не врал. Чистый инквизитор.

— Значит плохо смотрели. Ни один инквизитор не выживет в восьмом секторе без боевых модификаций. Не так долго, по крайней мере.

Раздался писк где-то над ухом. Что-то начало жужжать и противно шипеть. Я разглядел антенну, которой кто-то водил по моему телу. Силуэт дылды потихонечку начал принимать нормальные очертания.

— Чисто, — прошепелявил он куда-то в сторону. — Он реально чистый. Кроме маячка в руке, но мы же его заблокировали.

— Может инсигния, это не просто маячок, — раздался испуганный голос откуда-то слева. — Он же все-таки инквизитор. У них там всякие технологии есть.

— Заказчик бы знал, — отрезал шеф. — И сообщил бы, это в его интересах. — Вколите ему еще сыворотки и дожимаем. Он скоро расколется.

— Кажется, — попытался я протолкнуть слова сквозь онемевшие губы, — в твоих словах слышится страх.

— Если еще можешь говорить, восьмерка, то лучше побыстрей скажи где ящик, пока копыта не откинул.

— Да, — протянул я. — Ты боишься, ублюдок. И правильно делаешь. Вы все начали понимать, что что-то здесь не чисто. Но до ваших скудных мозгов еще не дошло окончательно, в какое дерьмо вы вляпались.

— О чем он, шеф? — все тот же голос слева.

Я скосил взгляд и увидел стрелка. Того самого, что палил в меня из шокера и лапал мой револьвер. А теперь ублюдок засунул его себе за пояс. От этой картины во мне начала закипать злость.

— А этот молодец, — я глазами показал на стрелка. — Боится и правильно делает.

— Пасть заткни, — рявкнул главарь. — Быстро подключай аппарат.

— Не поможет, — громко произнес я. — Любой бы уже либо раскололся, либо сдох.

— В тебе тройная доза сыворотки. Вот ты и терпишь.

— Тройная доза. Получается, я должен был сдохнуть еще и от нее. Даже две ампулы скорей всего убьют человека. А три так вообще гарантированно.

Я прекрасно знал о чем идет речь. Боевой Стимулятор Тактического Назначения. Военный образец, разбадяженную версию которого можно спокойно достать на черном рынке. Но этим кретинам даже ходить далеко не надо. БСТК, в простонародье сыворотка входит в штатный комплект любого полицейского или инквизитора.

— Кажется, я наконец протрезвел, — голос был сухим и хриплым. — Давайте я помогу вам, тупые ублюдки. Задам простой вопрос. Как простой человек без кибер-модификаций может пережить тройной укол сыворотки, сопротивляться столько времени прямому воздействию на мозг, но при этом не расколоться и даже банально не сдохнуть?

— Не может, — вякнул стрелок. — Шеф, я в него там два снаряда с шокера пустил, а он все равно стоял.

— Заткнись, — послышалась нервозность в голосе главаря.

— Подумаем вместе, — продолжал я нагнетать. — Какие еще бывают модификации, что позволяют организму так долго держаться?

Повисла пауза. Кажется, я расслышал как скрипят извилины в их тесных черепных коробках. Сопровождая это тихим сопением и напряженными взглядами.

— Ну же, — продолжил я. — Тут же совсем просто. Вы же видели инсигнию. Хоть кто-нибудь догадался проверить ее уровень? М?