Игра в бессмертие

— Мне нужно было сделать так, чтобы Рябов угомонился: не только отозвал тебя, но и не обращался к другим менторам. Я даже с женой его говорил. Вместе мы его убедили, что всё кончено: виновник ДТП найден, пора ставить точку.

— Но зачем?.. — проронил я.

В ответ с усмешкой донеслось:

— Не хочу, чтобы кто–то узнал о первой виртуальной копии человека: это слишком ценная информация, чтобы ею делиться.

Я вздрогнул.

— Ты за мной следил… — мне вспомнились слова Затворника: он ведь сразу просёк, что за мной следят двое — виртуоз и дилетант.

Вот второй–то передо мной и сидел.

— Следил, — признал Лоцкий. — Вплоть до взлома Цолфи и даже чуть дольше — пока твой приятель не избавил тебя от вирусов. Я и за Жаровым следил, и за Гаем, и за Моррисоном. За каждым из твоих предшественников.

— Зачем?.. — повторил я.

— Чутьё. Профессиональное чутьё, Клим, — без ложной скромности сказал Лоцкий. — Я ведь ещё летом понял, что баг в «Китеже» был не багом, а чем–то большим: уже хотя бы потому, что не нашлась его причина. Значит, это нечто важное, так? Что–то, чего раньше не было, — он помедлил и добавил: — А из всех уроков, что я получил в жизни, главными были два: в любой драке бить первым и не упускать свой шанс.

Выдержав паузу, Лоцкий продолжил:

— Я цеплял к менторам ВИРТУС-шпиона, чтобы узнать то, что узнают они. Но в итоге я узнал больше… Не догадываешься, когда?

— Когда появилась Инга, — проронил я.

— Якобы Инга, — уточнил Лоцкий. — Она так бойко набивалась в напарницы к менторам, что меня это насторожило. Я связался с ней в реале — и каково же было моё удивление, когда я понял, что Инга Смирнова ничем подобным не занималась!.. — взгляд Лоцкого за стёклами защитных очков стал расчётливым и цепким. — Тогда кто, спрашивается, бродит по ВИРТУСу с её лицом? Но наблюдая за тобой, — он показал на меня пальцем, — я получил ответ.

— Поздравляю… — бросил я.

Но Лоцкий пропустил это мимо ушей. Сейчас в его облике (и дело тут было даже не в маске) не осталось ничего от интеллигента, с которым я беседовал в баре. На меня глядел хищник, учуявший кровь.

— Виртуальная копия человека, — размеренно произнёс он. — Открытие, равнозначное появлению ВИРТУСа. И о нём никто не знает… может, лишь тот, кто взломал Цолфи, но он явно не торопится это использовать. Смекаешь, к чему я?

— Я тупой, — признался я. — Просвети.

— А чего тут просвещать?.. — будто удивился Лоцкий. — Это и есть тот самый шанс, о котором я сказал. Шанс, которого нельзя упустить.

Меня обжёг гнев, но я не мог дать ему волю и поэтому всего лишь изрёк очевидное:

— Тебе нужна Кэсс.

— Ну я бы её так не назвал… — Лоцкий пренебрежительно дёрнул плечом. — Какая она к чёрту Кэсс? Она — копия… То же самое, что непись, но с характером своего прототипа. Однако то, что её поведением руководит не искин, делает её уникальной — а значит, очень дорогой, — Лоцкий подался вперёд и закончил: — Так что в целом ты прав: она мне нужна. Она — мой счастливый лотерейный билет.

Он умолк, и я тоже не спешил говорить, задаваясь двумя вопросами: сколько между нами метров и успею ли я сорвать с него маску прежде, чем дрон пальнёт газом? По всей видимости, нет… Но попробовать хотелось.

— Я могу найти людей, — сказал Лоцкий. — Надёжных людей. Поработав с этой… копией неделю–другую, они разберутся, кто она или что она. Думаю, им даже станет ясен механизм копирования.

— И ты хочешь, чтобы я привёл к тебе Кэсс? — я сам удивился спокойствию в своём голосе.

— Этого бы не потребовалось, если бы ты не удалил программу–шпиона, — заметил Лоцкий. — Имей я возможность за тобой наблюдать, забрал бы девку сам. Уж способ нашёл бы.

— Не сомневаюсь, — сказал я.

— Но раз ты раскрыл слежку, — Лоцкий будто не заметил моего тона, — мне пришлось прийти сюда.

Я с сарказмом уточнил:

— Чтобы дрона испытать?

— Чтобы задать вопросы, — ответил Лоцкий. — Мне надо знать, где девчонка. Уверен, в ВИРТУСе есть место… определённая локация, где она, если можно так выразиться, живёт. И мне нужен его код.

Конечно, я понял, что речь об Убежище — и невольно подумал, что Лоцкий неглуп.

— С чего ты взял, что я его знаю?

— А разве нет?

Я молчал. Вообще–то высказаться хотелось, но то, что я желал сказать, не стоило говорить под боевым дроном…

— Ты ей понравился, — бросил Лоцкий, — я это понял в первый же день. Может, в иной ситуации это ничего бы не значило, но не в её положении. Ей надо было быть железной, чтобы не сблизиться с тобой после трёх месяцев одиночества.

Мои пальцы стали сжиматься в кулак. Лоцкий между тем продолжал:

— Я предлагаю тебе партнёрство… другому бы не предложил, а тебе — предлагаю. Мы ведь похожи: оба заняты не своим делом, — тут в глазах Лоцкого что–то мелькнуло — то ли обида, то ли злость; Кэсс не зря говорила, что он зол на весь мир. — Меня ведь когда–то подставили… крепко подставили… Я уже шёл на повышение, а вместо этого… — умолкнув, он махнул рукой и вновь перешёл на деловой тон: — В общем, решай, Клим. Мы с тобой можем сорвать куш: стать хозяевами проекта, который принесёт миллиарды. Взойти на олимп и утереть нос всем, кто смотрел на нас свысока. Равную долю не обещаю, но двадцать процентов — твои.

— Сорок, — сказал я.

Лоцкий явно растерялся.

— Что?..

— Сорок процентов, — повторил я.

Он какое–то время сверлил меня взглядом, а после зачем–то достал смартфон.

И я понял, что без толку водить его за нос: искин дрона анализировал мою мимику и интонации. А смартфон связан с дроном.

— Клим, Клим… — вздохнул Лоцкий.

Я к нему прыгнул — но не успел: дрон выпустил газ.

Я даже не заметил, как упал на пол. Грудь сдавило, глаза заслезились. Мышцы свело судорогой; казалось, они вот–вот лопнут.

— Жаль… — скорбно сказал Лоцкий. — Правда, жаль.

Я корчился как выброшенная на берег рыба. Орать не мог — только хрипел.

— Тут несколько разновидностей боевого вещества, — Лоцкий кивнул на дрон. — Ни одно из них тебя не убьёт… во всяком случае, быстро. Но ощущения будут незабываемые. Заметь, очень удобно, что ты не сможешь кричать, — встав с кресла, Лоцкий подошёл ко мне и жёстко добавил, глядя на меня сверху вниз: — Гексакоптер будет выпускать газ часами, малыми дозами. До тех пор, пока ты не скажешь мне код.

— …шёл… на…

Увы, произнести общеизвестную фразу у меня не получилось.

— После тебя, — Лоцкий наступил мне на пальцы. — Мы продолжим беседу, когда ты сможешь говорить. Ждать придётся три минуты, но тебе они покажутся часом.

Он развернулся, чтобы снова сесть в кресло, когда разбилось окно. А выстрелов я даже и не услышал.

Дрон куда–то отлетел, выпуская сноп искр. Следом рухнул и сам Лоцкий: пуля, войдя в его висок, навылет пробила череп.

Я лежал на полу, ничего не понимая — кроме разве что того, что меня забрызгало кровью.

Шум открывающейся двери, чьи–то шаги. Приглушённые голоса, звучащие сквозь респираторы. Отрывистые, короткие фразы.

Меня поднимают и волокут через прихожую, держа под руки. Кто–то упоминает антидот.

— И так оклемается… — произносят в ответ.

Спуск в лифте, двор. Меня запихивают в машину — кажется, в микроавтобус. Но я в этом не уверен.

— Глотни, — говорит кто–то.

Фляга касается моих губ. Вода, боже, вода!..

Спирт?!

Да они издеваются?!

Меня выворачивает наизнанку. Кто–то громко матерится.

Мне на голову надевают мешок.

Шум двигателя.

Блаженная, спасительная темнота…

Но прежде, чем в неё провалиться, я успеваю подумать, что задание Рябова перестало быть ребусом — оно обернулось безумным сном. Превратилось в набор разноцветных осколков, самовольно покинувших калейдоскоп. Стало ряской над миром кривых отражений, пугливо дрожащих в воде.

И мне отчётливо казалось, что я в ней утону.

Глава 19

Когда я очнулся, мы всё ещё ехали: шумел двигатель, машину слегка потряхивало. Видимо, дорога была просёлочной.