Игра в бессмертие

Я присмотрелся: оказалось, его держал робот. Антропоморфный гигант ростом около двух метров самозабвенно долбил асфальт. А двое его «собратьев» трудились у магазина: когда я подъехал к служебному входу (из–за дорожных работ парковаться пришлось с задней стороны), два робота выгружали ящики из фургона.

Я выключил мотор и вышел, бегло глянув на металлических работяг. Раньше их не использовали из–за дороговизны (кому нужен грузчик или рабочий за миллион баксов?), но прогресс снизил издержки — и вот вам новый персонал: непритязательный, послушный, неутомимый. В России роботов не встретишь за пределами Москвы, однако здесь их уже внедряют; власти твердят, что увольнений из–за этого не последует, а происходящее — всего лишь эксперимент… Про электронные паспорта раньше тоже так говорили.

Миновав роботов, я обогнул супермаркет. Пока шёл к крыльцу, уловил краем глаза черно–жёлтый объект, мелькнувший над тротуаром — видимо, дрон–курьер. Странно, что он летит так низко, да и дизайн новый — эдакий шмель, но без крыльев… Прежде я таких не видел.

Едва я на него глянул, как дрон набрал высоту и исчез из поля зрения.

Взбежав на крыльцо, я прошёл металлодетектор, взял тележку и стал её наполнять: туда отправились хлеб, минералка, овсяные хлопья (единственное, что я варю сам — благо их надо лишь залить кипятком), кофе и несколько готовых блюд: салаты из морской капусты, гречка с курицей, макароны по–флотски. Ещё я позарился на бутылку «Кристалла», но решил с этим повременить — мне нужна ясная голова. Пока не покончу с заданием Рябова, буду пьянствовать в виртуальности.

Стоя в очереди к кассе, я заметил над ней экран: показывали старое интервью с Дианой Кнежик. Я невольно пригляделся. «Мама ВИРТУСа», как её иногда называли, казалась женщиной властной: короткая стрижка, широкие скулы, прямые волосы — наверняка жёсткие, как и её взгляд. Но смотрелось это стильно: даже морщины на волевом лице выглядели уместными. Уж не знаю, было ли это заслугой Кнежик или с ней работали имиджмейкеры, но она больше походила на политика, чем на учёную. На политика, неспособного проиграть.

Расплатившись, я вышел и, нагруженный пакетами, пошёл обратно к «Ладе». Дождь лениво моросил, в сером небе мелькали дроны. Гул машин сливался с грохотом отбойного молотка.

Вновь обойдя супермаркет, я зашагал вдоль парковки.

Роботы всё ещё разгружали фургон, ступнями лязгая об асфальт. Из интереса я прислушался, но механического гула, характерного для старых моделей (раньше их показывали в новостях), не услышал: гидроприводы работали почти бесшумно. Пластик и сталь блестели от влаги.

— Мечтают ли грузчики об электроовцах… — неудачно пошутил я.

И словно бы в ответ на это один из роботов развернулся.

Я сглотнул, замедлив шаг. Мелькнула мысль, а не спросить ли, читал ли он Филипа Дика, но это было бы уже слишком…

Развернувшийся робот замер, держа в руках–манипуляторах ящик. Узкая чёрная полоса, расположенная на месте глаз, была направлена на меня. Выглядело это так, будто он сверлил меня взглядом.

Я невольно остановился, борясь с желанием пойти назад. Показалось, что на коже шевелятся волосы.

«Спокойно, — мысленно велел я себе. — Эту модель проверяли миллион раз — она абсолютно надёжна. Их даже взяли на МКС!»

А в следующий миг абсолютно надёжный робот развёл в стороны руки — и ящик шмякнулся об асфальт. Судя по звуку, в нём что–то разбилось.

Я выронил пакеты, видя перед собой даже не робота, а Цолфи… Цолфи, которую взломали!

Осознание происходящего переросло в панику: Взломщик!.. Он проделал это с Цолфи, а теперь повторил с роботом!

Только это уже не ВИРТУС — и испугом тут не отделаешься…

Едва не поскользнувшись, я развернулся и побежал, а робот кинулся за мной, грохоча металлическими ногами. Мне как–то сразу вспомнилось (надо сказать, очень вовремя), что весит он центнер, а лошадиных сил в нём — полсотни… Ну и уйма гидравлических соединений обеспечивают ему подвижность — и скорость бега, сопоставимую с человеческой…

А ещё через секунду случились три вещи разом.

Во первых, я сообразил, что нельзя бежать на улицу (там прохожих полно); во–вторых, мне в лицо что–то метнулось — что–то знакомое, чёрно–жёлтое; в-третьих, кто–то крикнул «ложись!» — прямо как в старых боевиках.

Но я и без совета успел пригнуться.

Чёрно–жёлтое пятно пронеслось надо мной. Перекатившись, я вскочил. Хотел бежать дальше, но понял, что робот меня уже не преследует и что я слышал звук удара. А ноздри защекотал запах палёного, как от замкнувшей проводки.

Я развернулся и увидел робота, замершего с вытянутой рукой. У его ног дымился дрон.

Тут–то до меня дошло, что бежал он не за мной, а чтобы меня спасти: в его операционку внесены «правила поведения», схожие с законами Азимова: своим бездействием робот не мог допустить, чтобы мне был причинён вред. Он заметил пикирующего на меня дрона — и ринулся ему навстречу.

А ещё мне навстречу бежал Лоцкий — тот самый Лоцкий, что работал на Рябова. Он–то мне и крикнул «ложись!»

Бар был оформлен в стиле ретро: выложенный плиткой пол, чёрно–белые картины, столики на фигурных ножках. В самом конце полированной стойки блестел граммофон — настоящий, антикварный, бог его знает, какой давности. А вместо новомодных кибер–подносов клиентов обслуживала официантка.

— Славное место, — сказал Лоцкий. — Люблю заглянуть сюда после работы.

— Наверное, работаете допоздна? — с ехидством уточнил я. — Слежка — занятие ненормированное… Никогда не знаешь, во сколько закончишь.

Лоцкий благоразумно промолчал. Если бы он ответил, что не следил за мной, а у супермаркета оказался случайно, я бы встал и ушёл. Но очевидное отрицают лишь идиоты, а Лоцкий им явно не был.

Расположились мы у окна, за которым всё ещё моросило. Рокот отбойного молотка слышался даже здесь: бар находился рядом с местом, где меня атаковал дрон. Потому я и не возражал, когда Лоцкий предложил мне сюда зайти.

— Ну и?.. — спросил я.

Лоцкий не стал притворяться, что не понял вопроса:

— Я за вами наблюдал ради вашего же блага, — он кашлянул, будто смутившись, хотя мне в это не верилось: смутился он, как же… У людей его породы эта способность исчезает после первых поллюций.

— Инициатива была ваша? — уточнил я. — Или слежку приказал установить Рябов?

— Моя, — признался Лоцкий. — В подобных делах шеф мне полностью доверяет.

Подошла официантка, и я заказал безалкогольный коктейль. Когда озвучивал заказ, во мне всё протестовало, но в реале мне следовало быть трезвым. Роскошь похмелья я себе позволить не мог.

— Мне то же самое, — сказал Лоцкий — и пояснил уже для меня: — Я за рулём. Не люблю автопилот.

— Так зачем вы за мной следили? — спросил я.

— Из предосторожности, — Лоцкий выдержал мой взгляд. — Шеф заплатил вам за работу и ждёт результата. Было бы обидно, если бы с вами что–то случилось.

— А должно было случиться?

— Глупый вопрос. Вас только что пытались убить.

— Нет, — спокойно сказал я. — Не пытались.

В глазах Лоцкого возникло непонимание. Я кивнул и уточнил:

— Сколько по–вашему весил тот дрон?

— Немного, — подумав, ответил Лоцкий. — Это был не курьер, а простая игрушка.

— Из мягкого пластика, — дополнил я. — Если бы он врезался мне в голову, я слёг бы в больницу, но остался бы жив.

— То есть это было не покушение, а попытка вас запугать?

— Ну почему же? — бросил я. — Покушение — но не на жизнь, а на мою способность войти в ВИРТУС. Вот вы бы туда сунулись с сотрясением мозга?

— Чтобы до конца жизни превратиться в овощ? — проворчал Лоцкий.

Он уже понял, куда я клоню: кто–то очень не хочет, чтобы я вернулся в гейм–кресло. Если я туда не сяду, этого будет достаточно. А убивать меня ни к чему.

Официантка принесла коктейли. Дождавшись, пока она уйдёт, Лоцкий признал:

— Может быть, вы и правы, — сделав паузу, он виновато добавил: — Я заметил тот дрон, когда вы шли к магазину: слишком уж быстро он снижался. Надо было сразу предупредить вас… Если бы не робот, мы бы сейчас не беседовали.