Левиафан

– А мы благодаря эликсиру Саббаха обладаем иммунитетом. – Он радостно процитировал: «Трава получше, чем милтаун3 , может путь оправдать пред человеком Божий». – Но что привело тебя сюда, Джон?

– Небольшое дельце, – ответил Диллинджер. – В моей организации есть человек по фамилии Малик, который слишком близко подобрался к секрету всей игры. Мне нужна помощь здесь, в Нью-Йорке. Его надо бы отправить охотиться за снарками до тех пор, пока не наступит первое мая. Я бы хотел узнать, кто из твоих сотрудников может подобраться к нему поближе.

– Малик, – задумчиво произнес Рузвельт. – Это тот самый Малик из журнала «Конфронтэйшн»?

Джон кивнул.

Рузвельт с улыбкой откинулся на спинку своей инвалидной коляски.

– Плевое дело. У него в редакции есть наш агент.

(Ни один из них не знал, что через десять дней дельфин, плавающий среди руин Атлантиды, обнаружит, что никакая Драконья Звезда никогда не падала. И уж тем более они не подозревали, что Хагбард Челине, узнав об этом открытии, подвергнет переоценке историю иллюминатов, а затем примет решение, которое резко и неожиданно изменит все существующие в мире заговоры.) – Вот пять альтернативных историй, – сказал Груад, озорно прищурив старые мудрые глаза. – Каждый из вас будет отвечать за распространение свидетельств, позволяющих считать одну из этих историй совершенно достоверной. By Топод, ты займешься историей Каркозы. Эвоэ, на тебе будет континент My. – Он вручил каждому по увесистому конверту. – Гао Дводин, ты займешься этой очаровательной змеиной историей: я хочу, чтобы различные ее варианты встречались по всей Африке и Азии. – Он вручил еще один конверт. – Уника, ты получаешь историю Урантии, но она должна быть обнародована лишь к самому концу Игры. – Он взял пятый конверт и снова улыбнулся. – Каджеси, любовь моя, ты будешь распространять историю Атлантиды, но с некоторыми изменениями, которые выставят нас самыми отъявленными негодяями в земной истории. А теперь я объясню вам смысл всего этого…

Это было в 1974 году. Джо Малик сидел в своем кабинете. На него со стены угрюмо взирали четыре члена «Американской Медицинской Ассоциации». День обещал быть долгим и на фоне событий прошедшей ночи не сулил ничего интересного. В коробке для входящей почты лежала толстенная рукопись в конверте из оберточной бумаги; Джо обратил внимание, что марки были отклеены. Несомненно, работа Пат Уэлш: ее младший брат увлекался филателией. Джо улыбнулся, вспоминая, как когда-то сам, будучи подростком, вел дневник. На случай, если родители обнаружат его откровения, он называл мастурбацию коллекционированием марок: «Сегодня собрал пять марок – установил новый рекорд», «После пяти дней без марок нашел многоцветную красавицу. Грандиозно, но переговоры шли мучительно». Наверняка сегодняшние подростки, если они вообще ведут дневники (возможно, они пользуются кассетными магнитофонами), говорят о мастурбации вполне открыто или же считают ее обычным делом, о котором не стоит и упоминать. Католический подросток, которым был Джо в 1946 году, сейчас казался ему не более далеким, чем обманувшийся в своих надеждах либерал, каким он был в 1968 году. И все же Джо чувствовал, что весь его нынешний жизненный опыт мало что значит. Такие люди, как Пат и Питер, по-прежнему относятся к нему как к одному и тому же человеку, и он по-прежнему выполняет все ту же работу все теми же методами.

Джо вынул тяжелую рукопись из конверта и потряс им над столом. Конверта для ответа не прилагалось. Что ж, работая в таком журнале, как «Конфронтэйшн», авторы которого в основном радикалы и всякие чудаки, готовые писать за бесплатно, не стоит и рассчитывать на конверты с обратным адресом и наклеенными марками. Зато к рукописи прилагалось сопроводительное письмо:

Слава Эриде и привет, Джо!

Здесь дается блестящее и совершенно оригинальное объяснение международной финансовой системы. Эта статья, названная «Вампиризм, гелиоцентрическая система и золотой стандарт», написана Хорхе Лобенгулой, поистине замечательным молодым дискордианским мыслителем. ДЖЕМы не слишком любят писать, но, к счастью, это умеют делать дискордианцы. Если вы сочтете сей труд достойным публикации, можете купить его по вашим обычным расценкам. Выпишите чек на Движение сепаратистов Фернандо-По и отправьте на адрес Хорхе: 15, рю Хассан, г. Алжир-8. Между прочим, Хорхе не будет участвовать в перевороте на Фернандо-По. Он склоняется к синергической экономике, которая помогла ему понять всю неразумность Фернандо-По как единичной акции. К самому перевороту мы, разумеется, не имеем ни малейшего отношения. Но Хорхе станет ключевой фигурой в последующем экономическом возрождении Экваториальной Гвинеи – если, конечно, мир переживет эту конкретную коллизию. Если вам эта статья ни к чему, сожгите ее. У Хорхе много копий.

Пять тонн льна, Мал.

P. S. Мятеж в Фернандо-По произойдет не раньше, чем через год или два, так что не делай поспешного вывода, будто кульминация близка. Помни, что я тебе говорил насчет гуся в бутылке.

М.

(Запершись в дамской уборной, Пат Уэлш достает из колготок мини-рацию и передает сообщение в штаб-квартиру Совета по международным отношениям, которая находится в полуквартале к востоку: «Продолжаю готовить выписки из литературы по иллюминатам, дающие ему массу ложных наводок. Важная новость сегодня: статья по эридианской экономике, написанная выходцем с Фернандо-По. К статье приложено сопроводительное письмо за подписью „Мал“. Судя по тексту, это наверняка сам Малаклипс Старший. Если же нет – значит, мы все-таки вышли на этого скользкого типа, Малаклипса Младшего. На конверте штемпель города Мэд-Дог, штат Техас…») Джо отложил письмо Мала, пытаясь вспомнить, что говорили о Фернандо-По перед вчерашним кинопросмотром. Вроде бы что-то там должно случиться. Может быть, стоит завести на этом острове внештатного корреспондента или даже отправить туда кого-нибудь? Джо зловеще ухмыльнулся: было бы интересно послать туда Питера. Сначала порция АУМа, потом командировка в Фернандо-По. Может быть, хоть это ему поможет.

Пролистав и просканировав рукопись Лобенгулы, Джо испытал облегчение. Фнордов не было. С тех пор как Хагбард избавил Джо от рефлекса отвращения, каждый фнорд отзывался в его теле резкой болью, напоминавшей о том, как беззаботно он жил раньше. Джо вернулся к первой странице и начал читать внимательно: