Страница 83 из 232
- Полюбуйся, наместник. Вот с чем нам приходится работать.
Вейлин был шокирован и очень зол одновременно.
Димитри решил для начала сосредоточиться на иллюзии, уже сотканной над его столом. Картинка показала кабинет досточтимой, занятой приемом местных. К ней за помощью пришла женщина лет сорока или около того. Она понятно представилась, рассказала про свои два высших образования, экономическое и философское, про работу в Адмиралтействе. Но дальше ее речь перестала быть понятной князю, и он стал рассматривать досточтимую, с которой говорила страждущая. Досточтимая показалась ему вполне здравой и разумной, по вышивке на рукаве ее монастырского платья-фаллина он увидел, что это неплохая акушерка и вообще целительница весьма достойного уровня.
Димитри наблюдал, как она слушает три круга какой-то невыносимой чуши, как потом зовет коллегу, чтобы понять, чего страждущая хочет, как второй досточтимый приходит в кабинет и начинает расспрашивать пришедшую сам. Постепенно вдвоем им удалось выяснить, что у женщины проблемы с дочерью лет пятнадцати или шестнадцати, Димитри не расслышал точно. И что у юной дамы, не присутствующей при разговоре, два месяца нет женских дней. Он пронаблюдал, как досточтимые хором спрашивают женщину, где ее дочь и почему она не привела ее сразу с собой.
- Она не пойдет, - ответила женщина.
Князь заметил, что его собственное выражение лица очень мало отличается от выражения лица досточтимой в картинке над его столом и что на этой картинке второй досточтимый сидит, держась рукой за лицо, как делают местные при встрече с чем-то непредставимым.
Он видел, как они объясняют женщине, что кроме того, о чем она подумала, это может быть одно, другое, пятое и двадцать пятое, и из всего названного самое меньшее четыре варианта при благодушном попустительстве матери могут кончиться смертью дочери. И как женщина, выслушав их, повторяет: "Она не пойдет". Потом посетительница начала жаловаться досточтимым на дочь: что та груба, резка, не хочет разговаривать с матерью, не выполняет обязанностей по дому, что она стоит с мальчиками в подъезде до ночи. Досточтимый, потеряв терпение, заметил, что в пятнадцать лет у местных навыки еще не те, чтобы успешно зачать в положении стоя... в общем, вариантов причин беспокоящих женщину обстоятельств здоровья ее дочери все равно больше одного. Женщина, как будто не слыша его, опять начала свою речь с начала.
Димитри увидел, что досточтимая исподтишка смотрит на посетительницу, как на говорящую медузу, удивленно-брезгливо. Ее собрат по обетам вздохнул еще раз и спросил женщину:
- И что же тогда вас не устраивает?
Женщина ответила:
- Я думаю, что дочь беременна.
- Тогда вам не сюда, - ответили хором досточтимые, - идите в вашу больницу, к гинекологам, вот адреса, - и протянули женщине распечатку с адресами клиник города. Димитри видел, что досточтимые все делали правильно, согласно договору с местными. Но разговор с каждой репликой заходил в тупик все дальше.
- Она не пойдет, - ответила женщина.
Досточтимая вздохнула:
- Ну, приведите к нам сюда, я с ней поговорю, вот еще есть кому с ней поговорить, мы ее уговорим пойти к врачу.
- Она не пойдет, - вновь сказала женщина.
Досточтимый в кабинете начал раскаляться. Князь увидел, что и целительница тоже с трудом сохраняла спокойствие.
- И чего же вы хотите? - спросила она.
- Чтобы моя дочь не была беременна, - ответила женщина.
Димитри почувствовал, что у него из-под ног поехал пол. Внелетний маг, привыкший запросто гнуть под себя законы природы, он не позволял себе такой наивной дерзости мышления и желаний, особенно там, где речь шла о чужой жизни и чужом теле. Он снова сосредоточился на иллюзии.
В переливающейся голубой рамке над его столом досточтимая громко сглотнула и замолкла, ее собрат мрачно сопел некоторое время, потом собрался и заговорил.
- Вы, - сказал он, - взрослая женщина, у вас есть дочь.
Женщина кивнула.
- Вы были беременны и рожали.
Женщина кивнула снова.
- Вы, наверное, понимаете, хотя бы по собственному опыту, что если что-то попало... эээ... туда и там осталось, то выйти оно может только тем же путем, каким вошло?
Димитри с некоторой радостью увидел, что женщина мнется и жмется, но соглашается.
- Вы говорите, что ваша дочь не пойдет ни к врачу, ни к нам, - продолжил досточтимый.
Женщина закивала быстро и радостно.
- Чего вы хотите? - спросил досточтимый.
- Чтобы она не была беременна, - ответила женщина.
У досточтимой глаза были шире лица:
- Хорошо, и как вы это себе представляете?
Иллюзия показала лицо женщины близко к зрителю, вероятно, той самой досточтимой, которая вела прием. Он увидел взгляд посетительницы, уставленный далеко в пространство, сквозь стену и, похоже, вообще за пределы города, судя по полностью отсутствующему фокусу зрения. Протяжно-отвлеченно она произнесла:
- Я заплачу вам столько, сколько вы скажете.
Димитри сидел, как облитый холодной водой, и не знал, что сказать.
Достопочтенный смахнул иллюзию раздраженным движением руки и забрал кристалл.
- А потом, пресветлый князь, эти двое пришли ко мне. И шли они, опираясь друг на друга. Потому что невозможно представить себе подобную дикость от людей, подчинивших себе грозовые молнии и мощь речных вод и умеющих управлять тем, что едва не снесло весь этот край к старым богам после одного неосторожного движения наших магов, просто невозможно! Но все-таки это так!
Димитри вздохнул. Пришла его очередь выслушивать достопочтенного. Ну что же, совместная работа состоит и в этом тоже, колония есть колония, на Ддайг и похуже бывало. Достопочтенный, однако, на Ддайг бывал только с ознакомительными визитами и на "похуже" согласен не был. Как, впрочем, и сам князь в других вопросах.
- Пресветлый князь, в прошлом году ты хотел сюда кого-то поумнее меня, так вот с этим, - на последнем слове достопочтенный снова возвысил голос, хотя, казалось, было уже некуда, - с этим никто поумнее меня работать не будет, терпения не хватит! Это даже не сайни, это какие-то двуногие квамы! Нет, квамы умнее! Да у нас последний углежог... - Вейлин задохнулся от возмущения, кашлянул и продолжил. - Даже сайни способны подумать до того, как ушами друг другу махать! А квамы хотя бы не ходят за чудом! И не лезут в дела своих телят!
Димитри сделал достопочтенному знак минутку подождать, сходил во внутренние покои и вынес бутылку водки и две стопки. Охладив бутылку жестом и наполнив стопки, он пододвинул одну по столу досточтимому:
- Выпей это.
- Что это? - Достопочтенный был все еще разгневан и растерян.
- Лекарство. Местное. От местных бед. Наша беда местного происхождения, и она у нас с тобой общая. Выпей, как я, - и Димитри опустошил стопку, подавая пример.
Он уже знал этот вкус и все равно прищурился и придержал выдох. Это была трудная вода. Очень трудная. Вейлин последовал его примеру и одним глотком выпил этот горячий лед. От неожиданности он зажмурился и перестал дышать. Димитри достал из шкафа соленые ржаные сухари в закрытой глиняной миске, снял крышку, взял себе пару жестких ароматных солоноватых кубиков и придвинул миску поближе к Вейлину.
- Спасибо, князь. Помогло, - сказал тот, прожевав сухарь.
После этого они уже спокойно начали обсуждать произошедшее. Спокойствие, правда, было относительным: оба переживали глубокий шок от увиденного, причем непонятно, кому из двоих было хуже. Князь, встретившись впервые с чудесами местной бытовой логики, спрашивал собеседника, как этот бред совмещается с подвигами осознанного родительства, которые он уже видел, и уважительным отношением взрослых к детям в ущерб себе. Вейлин, наевшийся этих противоречий за десяток лет по имперскому счету досыта и через край, тосковал, кривился и не знал, как объяснять очевидное. После второй стопки обоим стало легче, но не понятнее.