Страница 214 из 232
- Алиса-а-а... - она сунула мне в руки паек, я растерянно приняла так и не открытую коробку. - Я очень устала, давай потом поговорим, когда ты вернешься?
- Угу... - оставалось только заткнуться, что я и сделала.
Оставшиеся метры мы прошли молча. В школе я сдала Полину дежурному, убедилась, что все хорошо, отправила сообщение князю, вернулась в казарму и упала в койку. Спать мне оставалось два часа.
Едва за Алисой и сопровождающим закрылась дверь, Полина без сил опустилась прямо на пол и сидела какое-то время, смотря невидящим взглядом прямо перед собой. Слишком много событий для одного дня. В милость саалан она не поверила ни на секунду. Алису использовали, чтобы их планы были менее очевидны. Им это зачем-то нужно и чем-то выгодно. Дождаться своей шкатулки она не надеялась, но мысль о том, что кто-то из сааланцев будет носить ее жемчуг и сердолики, была ей неприятна. Пусть останется у Алисы, в крайнем случае раздаст по своим, там полно местных, их порадует.
Выделенная ей комната была метров десять по площади и очень просто меблирована. До Вторжения такой стиль бы назвали "скандинавским": светлые стены и мебель, односпальная кровать по правую руку, рядом с ней - стеллаж, на одной из полок которого стоят часы, окно без решетки напротив входной двери со столом-подоконником, а слева - дверь в санузел и встроенный шкаф. На застеленной кровати лежала аккуратно сложенная хлопковая пижама и прямоугольники полотенец, а на столе она увидела поднос с чайником, чашкой и какой-то выпечкой на большой тарелке.
Взяв самое большое полотенце, женщина отправилась в душ и долго терла себя мочалкой, удачно нашедшейся на полочке в запаянном пакете. Она старалась не слишком часто ударяться об унитаз и миниатюрную раковину в углу, но получалось все равно через раз: санузел был совсем крохотным. Только минут через сорок тюремная грязь наконец перестала ощущаться на коже хотя бы в каком-то приближении. Оставалось постирать футболку и белье. В комнате достаточно тепло, так что к утру все высохнет. Когда ее арестовывали, она ожидала скорого суда и не брала с собой лишнего. Так и вышло, хотя с предъявленным обвинением она не угадала, и, в принципе, до последнего дня должно было хватить. А он внезапно отложился, и немногое имеющееся требовало срочного приведения в порядок.
Едва оказавшись на кровати, Полина провалилась в сон, чтобы проснуться на рассвете, выпить за неимением воды весь чай прямо из чайника и снова уснуть, уже до позднего утра. Проснувшись, она еще раз приняла душ, чтобы избавиться от следов неприятного запаха, высушила волосы при помощи кем-то так кстати оставленного в шкафу фена, села на койку, как сразу назвала ее про себя, и стала ждать, когда за ней придут. Только минут через сорок она заметила под дверью записку с простым и лаконичным содержанием: не хотели будить после бессонной ночи, завтрак за дверью, директор школы ждет ее в первой половине дня в любое время, за исключением часа между девятью и десятью, времени утренней планерки.
Забрав поднос, накрытый металлической крышкой, Полина налила в чашку остывший чай, не заинтересовавшись всем остальным, выпила его в два глотка и отправилась искать кабинет директора. Войдя в административное крыло, она было растерялась, но ей навстречу вышел кто-то из преподавателей.
- Вы ведь идете к директору? Я провожу вас.
Она послушно пошла за ним, и через два поворота по коридору ей показали дверь. Ее провожатый ушел дальше по коридору, а она толкнула дверь и попала в небольшую приемную перед кабинетом, в которой сидел секретарь явно сааланского происхождения. У него была сложная прическа, украшенная резными шпильками в волосах, глаза и брови молодой человек слегка подчеркнул косметикой. Выглядело красиво. Секретарь уточнил у нее имя, встал и вместе с ней прошел в кабинет, где за столом сидел - кажется, над классным журналом - человек, давно известный ей по прошлой жизни, закончившейся три недели назад.
"А он-то что здесь делает?" - мельком удивилась Полина.
Тем временем секретарь произнес: "Досточтимый директор Айдиш, к вам мистрис Полина Бауэр", - и ей навстречу уже поднимался из кресла, протягивая руку для рукопожатия, никто иной как Айдар Юнусович Зарифов, ее коллега, старый знакомый по конференциям и чтениям, работавший над темами, смежными с ее тематикой. Разумеется, светловолосый и темноглазый, каким еще и быть казанскому татарину, приехавшему учиться в Санкт-Петербург задолго до оккупации. Естественно, высокий, как многие потомки воинов, доходивших до самого Пскова и возвращавшихся домой с живой добычей сотни лет назад... и как пришельцы. Конечно, с характерным выговором, который она всю жизнь списывала на особенности места рождения. С местом рождения только не угадала.
- Добрый день, Полина Юрьевна, - говорил он по-русски. - Рад приветствовать вас в моей школе, хоть и сожалею, что наша встреча произошла при таких обстоятельствах.
Полина выдержала паузу на пару ударов сердца.
- Здравствуйте, Айдар Юнусович, - она перевела взгляд на его ладонь и увидела кольцо на руке. Точно такое же, как у дознавателя в сером, с которым они общались предыдущие две недели. В этом перстне тоже жила своей жизнью какая-то замкнутая кривая, довольно бойкая, судя по скорости изменений, постоянно перетекавшая сама в себя, меняя цвет и форму, только у этой лепестков было не три, а пять.
- Вот, значит, как... Школа, получается, курируется вашей церковью?
Корытовский скандал Айдиш помнил очень хорошо, как и пост в блоге, благодаря которому князь выиграл несколько часов перед разговором, так печально закончившимся для одного из братьев по обетам.
- Не совсем, я назначен светскими властями. У нас до недавнего времени не было образования вне церкви, и ваш вариант стал для нас открытием. Очень интересным и многообещающим. Программа школы на данный момент согласуется Академией, но решение наместника имеет приоритетное значение, проект финансирует он. А ему программы предоставляю я. Насколько мне известно, князю ближе концепции светского образования.
- Затейливо, Айдар Юнусович. И каково же мое место в этом, - Полина усмехнулась, - пасьянсе?
- Не буду вас обманывать, Полина Юрьевна, ваше появление здесь стало для меня неожиданностью. Наместник вряд ли сам понимает ценность своего решения для обеих сторон, но в нашей культуре это скорее признак хорошего руководителя - уметь принять удачное решение, даже не понимая его смысла. Я не знаю, насколько я могу обсуждать ваше появление здесь, но... Я подавал прошение о смягчении вашего возможного приговора в связи с особенностями местных традиций, позволяющими сомневаться в обоснованности жестких мер. Оно было отклонено дважды в весьма жесткой форме. А вчера в полночь я был по сути поставлен перед фактом: теперь мне доверено отвечать за вашу безопасность. Так что полностью определиться, простите, еще не успел. Со своей стороны, думаю, лучшее, что вы можете, - это дать нашим детям понимание разницы между культурами: той, к которой они принадлежат по рождению, и той, в которой им предстоит жить. Как это лучше сделать, решите сами.
Полина некоторое время собиралась с мыслями.
- Айдар Юнусович, я действительно признательна вам за попытку участия в моей судьбе, но что случилось, то случилось. Не могу сказать, что арест стал для меня сюрпризом, хотя повод, конечно, можно было и прямо назвать. Стесняться империи, собственно, уже нечего. Впрочем, этот вопрос следовало бы задавать не вам, будь в нем вообще какой-то смысл. - Полина немного помолчала, глядя в пол, потом закончила реплику. - Да, изменение приговора для меня не меньшая неожиданность, чем для вас, но это уже факт, как бы мы оба к нему ни относились. Предполагается, что я буду читать курс или регулировать внеурочную занятость воспитанников?
Айдиш вздохнул. Вряд ли Полина его услышала бы и тем более поверила, но он-то знал правду. Причиной ареста и приговора стала некромантия, что бы она ни думала о своей деятельности в Сопротивлении. Та ее часть, о которой он знал, не была преступлением по меркам саалан, ну а будь что-то еще, это обязательно прозвучало бы в суде. И вряд ли арест вообще мог состояться без деятельного участия его собратьев по Академии. Как коллега, он читал и закрытую часть блога Полины, видел и ее прощальное письмо. И по-настоящему испугался, потому что появление подобного текста от одного из значимых деятелей Сопротивления - настоящего, а не глупых детей со взрывчаткой - вкупе с последующим расстрелом автора привели бы только к одному результату: максимальному дистанцированию местных от саалан. В непредсказуемой форме. И это было бы очень сложно исправить, если вообще возможно.