Страница 196 из 232
- Ну вот и нашлась. Жива, это главное. А дальше разберемся.
Из рабочего чата правозащитной организации "Свет в окне", 12.02.2027
Ленчик прибежала на Некрасова едва не бегом. И с порога, еще не успев зайти в дверь, выдохнула: "Марина Викторовна, мы ее нашли. Живую".
- Не мы, а ты, - улыбнулась Лейшина. - Разувайся, проходи в кухню. Сейчас расскажешь.
- Ну, все-таки, наверное, мы, а не я, - смутилась Ленчик.
- Леночка, - с выражением ангельского терпения на лице сказала Марина, - давай договоримся сразу. Мы обе понимаем, что эту работу невозможно было проделать в две твоих руки. Но ответственность за все, что было сделано для этого результата, особенно в части действий, за которые можно спросить по закону или хотя бы по понятиям гостей о законе, ляжет на тебя, как только о ней зайдет речь. То, что ты сделала, ничем не отличается от теракта со взрывом. И весить будет, при неудачном стечении обстоятельств, ровно столько же. Кушай печенье, я его час как из духовки вынула, и рассказывай.
Рассказ весил впечатляюще. Особенно в уголовно-процессуальных терминах. В нем были: взлом сети официального провайдера администрации наместника, похищение аккаунта, кража личных данных владелицы украденного аккаунта, использование личных данных в преступных целях, распространение личной информации. Все это для красоты было посыпало оскорблением религиозных чувств: "обтекшими" и "обточенными" называли новообращенных из местных, замазанных до обращения в криминальных схемах, даже с точки зрения саалан выглядящих неприглядно. В летних судебных процессах "обтекшие" и "обточенные" оказались свидетелями - в основном, по причине неподсудности их деяний в земном праве. Святая стража обязала их принять веру саалан, и на этом основании они были условно прощены, то есть переданы то ли под надзор, то ли на воспитание досточтимым. От "потекших", которые просто приняли новую веру по собственному выбору и поэтому считались блаженными с промытым мозгом, в крае их отличали и относились с брезгливым презрением. С точки зрения саалан оба определения выглядели одинаково оскорбительно.
При желании кого-то из "дорогих гостей" при помощи своих технологий подсмотреть и подслушать разговор, когнитивный диссонанс желающему был бы обеспечен надежно. В обычной городской кухне на первый взгляд мирно беседовали опытная тетушка, кладезь образцов благородного воспитания и прекрасного образования, и умная племянница или молодая подопечная, подающая надежды. И таланты второй под защитой и заботой первой могли бы впечатляюще расцвести, если дать им время. Но прислушавшись и осознав тему разговора, пришлось бы очень долго выбирать между гнусным заговором и преступным сговором людей, совершенно лишенных благородства и недостойных называться людьми.
К счастью, у саалан не было принято подслушивать, и подсматривать тоже.
"Университеты без адреса" начинали продажу абонементов на весну. Разумеется, никаких бумаг, компрометирующих слушателя, не было и в заводе. Право входа на курс обеспечивал значок с изображением Ростральных колонн и фасада за ними. Это был мощный намек на многострадальную стрелку Васильевского острова, через всю историю которой красной нитью шла тема борьбы за свободу мысли с власть имущими. Цвет значка определял время действия абонемента и менялся раз в три месяца. Ценник, впрочем, был небольшой, и кроме временных, в продаже был и "клубный", двухгодичный абонемент, чеканенный, латунный. Дольше, чем на два года, в Сопротивлении и оппозиции никто не загадывал. Удостоверение преподавателя тоже выглядело как значок. С атлантом. Одиноким, поскольку картинок с парными атлантами в сети до сих пор болталось воз и маленькая тележка, а такую, с одним, делали специально для этой программы. Для этой же программы специально делался и сплав, из которого чеканились латунные значки характерного белесого цвета. Скопировать методом второго оттиска, конечно, можно что угодно, но разница между оригинальным значком и копией была видна с двух метров.
Курсы предлагались самые разные, в основном упор делался на социологию, но были ответвления в антропологию, в историю экономики, в мировую культуру, в право, в педагогику, в психологию, в историю религий и верований. Точные науки не трогали принципиально, для этого был клуб при Политехе, которого оппозиция сторонилась из-за его очевидной близости с администрацией империи.
Для жаждущих легальных культурных развлечений работал лекционный зал Эрмитажа на Старой деревне, были и программы Университета в здании бывшей Российской Национальной библиотеки. Но туда ходили в основном те, кому не мешало соседство с саалан. Люди попроще нравом и не слишком притязательные к качеству связей без брака ходили на эти лекции, чтобы знакомиться и устраивать свои личные дела. Там можно было мило и не без пользы провести полтора-два часа, потом присесть в ближайшем кафе и еще за час-другой найти себе знакомство, из которого связь без обязательств делалась за три-четыре встречи. Конечно, без коллизий не обходилось: "гости" вцеплялись в местных знакомых с образованием, как клещ в собачье ухо, и очень настойчиво предлагали брак. Аргументировать отказ было непросто и удавалось не всем. Полина знала об этом от лекторов, часть из которых работали на два фронта: то, что никак нельзя было говорить публично, но очень хотелось сказать, они несли в "Университеты без адреса", и их двурушничество приходилось терпеть, учитывая дефицит гуманитариев в крае. Слушателям такого не прощали: тем, кого бывшие Алисины поклонники, а теперь подопечные Валентина и клуба Витыча, замечали на открытых лекциях, "Университеты" просто отказывали в возможности приобрести абонемент. Абонементы стоили недорого и были выгодны в основном за счет массовости посещения, так что эта избирательность не влияла на окупаемость. А посещали циклы действительно охотно, особенно после того как телевещание окончательно заполонили досточтимые. Теперь телецентр, а заодно с ним и основные радиостанции иначе, чем "башнями ПВЛ", никто не называл. Смотреть кино через интернет вечерами - тоже способ провести время: "Линк-на-Неву" сделал два платных канала и крутил вполне приличную подборку фильмов, но в основном старых. Так что новые темы для разговоров, не касавшиеся саалан или стандартных вопросов "где-почем купили, когда туда еще привезут" и "чем заменить недоступное и как починить вышедшее из строя", брали в основном на этих курсах. Оставались и сериалы с торрентов, но по странной прихоти науки статистики их смотрели в основном "прогнувшиеся" - те, кто сотрудничал с "гостями" - или люди, которые в ближайшей перспективе становились клиентами лабораторий портала. Полина знала причину, но в разговорах с Никитой и Глебом, заменившими Диму в "Линке-на-Неву", не обсуждала это принципиально.
А рисунок со стены Адмиралтейского проспекта с Англетером, со слезами провожающим плачущую Науку в эмиграцию, уже к весне тиражировали, нанося на сумки и рюкзаки. Потому что минским "философским" поездом дело не ограничилось: часть преподавателей "Университетов без адреса" не смогли вернуться с московских конференций, им попросту закрыли въезд домой. И судя по настрою наместника, он был намерен продолжать эту практику.
Первого некроманта Дейвин отправил в Суоми еще в феврале, в самом начале. Он позвонил в дверь, опередив Святую стражу на считаные часы, представился, объяснил перепуганному хозяину, в чем того обвиняют, предложил собираться и своими руками упаковать все, что было уликами. Улик набралось на дорожный баул. Личных вещей - на городской рюкзачок в два раза меньше баула. Уточнив, готов ли господин антиквар, Дейвин поставил портал, отобрал у некроманта коммуникатор, положил его на стол и скомандовал "вперед". Появившись в особняке у озера через пятнадцать секунд, он сказал: