Купол над бедой

- Не знаю, Полиш... У них такие программы по защите детства, что предположить классический для нашего дворянства уровень пренебрежения побочными детьми я просто не могу, - Марина с сомнением смотрела на подругу, и та наконец сдалась.

- Пренебрежение бывает разным, знаешь ли. Я, насколько ты в курсе, иногда работаю и с сааланскими клиентами, так вот, все они высказываются о своем детстве примерно в таком ключе: "Я родился, и родители отдали меня собакам, чтобы обо мне как следует заботились". Заметь, все респонденты рождены в законном браке и в хороших отношениях с родителями.

Марина выронила зажигалку, наклонилась за ней под стол и, разгибаясь, ляпнулась затылком о край столешницы.

- Черт... Ну ты хоть предупреждай.

- Извини, пожалуйста. Я-то уже привыкла, - Полина виновато улыбнулась подруге.

- Да, впечатляет, - Марина задумчиво потерла ушибленный затылок. - Знаешь, кормление я еще понимаю, без пеленания, допустим, можно обойтись, если собак при доме стая и кто-то все время при щенках, но речь... И игры...

Полина отошла к раковине ополоснуть пальцы и ответила оттуда:

- Судя по тому, что они рассказывали о своих собаках, это существа вроде енотов, с лапами, по ловкости не уступающими руке. И, со слов сааланцев, они даже речевые.

   Марина вздохнула.

- Слушай, в голове не помещается... А потом что они с детьми делают?

- В школу-интернат отдают, - легко ответила Полина. - До окончания обучения. Отсюда и программы по защите детства. В некоторых случаях они учат дома, но об этой возможности все, с кем я обсуждала их обучение, отзывались крайне неодобрительно.

- То есть ты хочешь сказать... - Марина щелкала зажигалкой, смотрела на огонек, затем гасила его и щелкала снова уже пятый раз.

- Да, они вообще могли быть не знакомы, дед и внук. И даже если внук был законный и признанный. - Полина задумчиво потянулась за третьим оладушком, передумала и пошла к раковине, ополоснуть пальцы. - Хотя законный и признанный под чужим флагом в новой колонии... ну не знаю. В нашей истории таких прецедентов очень мало начиная с века географических открытий, а у них уже вроде бы он, причем не первые десять лет. Тут скорее уместны аналогии с судьбой Жоржа Бенкендорфа.

- Поля, но если все-таки кто-то из его родни, кроме этого парня, был здесь до аварии... - Марина крутила сигарету в руке.

   Полина усмехнулась.

- Боже мой, да закури ты уже наконец. Будь ты права, мы с тобой вели бы эту беседу не здесь, а свесив ножки с облачка. Он за меньшее нам Сенную разукрасил так, что три месяца прибирали.

Первый брак Димитри состоялся случайно по меркам саалан. До рождения империи оставалась почти полная жизнь смертного, исследования Заморских земель Ддайг еще были частной инициативой кланов и семей. Его наниматель, а потом и партнер Шай Альжин как раз принадлежал к одному из таких кланов, многие из членов которого выбрали занятием торговлю. Димитри пришел к Шаю как морской маг, но не прошло и года, как его наниматель стал сперва спрашивать его совета по делам, не касающимся ни моря, ни магии, а потом и вовсе выделил ему полноценную долю. Причиной был не особый талант Димитри к торговым делам, а болезнь его партнера. Именно она и привела к безвременной смерти Шая.

   Когда они случайно встретились в столичном портовом кабаке, Димитри заметил, что полный низкорослый человек, подошедший к его столику, слишком тяжело дышит. По тому, как на них смотрели от стола, куда незнакомец подходил ранее, Димитри понял, что там с азартом ждут драки. И решил выслушать чужака. Приди тот со своим предложением еще день назад, Димитри выкинул бы его за дверь, едва тот закончил говорить. Впрочем, вчерашним вечером молодой маг никак не мог оказаться в этом кабаке. Но вчера было вчера, а сегодня - это сегодня. Так что он кивнул - и дал официальное согласие пойти обычным морским магом в торгово-исследовательской экспедиции на Ддайг. Для заключения такого контракта кивка было вполне достаточно. От стола советчиков донесся вздох разочарования. Развлечения не вышло.

Димитри позвал девчонку-посыльную, попросил бумагу и перо и быстро набросал записку женщине, которую его отъезд в сложившихся обстоятельствах огорчит, потом написал два письма, назвал девочке адреса и расплатился последним золотым из кошелька. Девочка горячо поблагодарила его и побежала относить послания. Корабль должен был уйти с утренним отливом, и зайти домой Димитри уже не успевал. В море золото не нужно. Если все сложится, то с Ддайг он вернется богатым и свободным. А если нет, то судьба последней монеты тем более не важна.

Переход на Кэл-Алар - Дальние острова, промежуточную остановку между Герхаймом и Ддайг - выдался на удивление спокойным. Свободного времени у Димитри оказалось слишком много, а годных для развлекательного чтения книг у хозяина корабля было слишком мало. У саалан их тогда вообще было немного. И Димитри открыл для себя торговые записи, оказавшиеся ничуть не менее интересными, чем баллады или труды по высокой магии. Из рядов цифр можно было узнать о земле, в которой они велись, и ее богатстве, но не только. Они могли рассказать об уме их сделавшего, его провалах и успехах, друзьях и недругах, о его прошлом и будущем. Такого он раньше не видел и не знал. Шай сперва удивился, потом сказал, что способность понимать торговые записи - это талант, такой же, как к рисованию или пению, и охотно стал давать пояснения Димитри и отвечать на его вопросы. На Кэл-Алар молодой маг уже сопровождал своего нанимателя на встречи и внимательно слушал, что говорят о торговых делах люди, более сведущие, чем он сам. По дороге к Ддайг им встретилось несколько штормов, потрепавших корабль, но в целом Димитри справился.

   На Ддайг ему скорее понравилось, чем нет. Не будь за спиной моря, а за ним - оставленной столицы, он знал бы точнее. Но даже сквозь тоску и тревогу Заморские земли пробились в его душу. Там было настолько тепло, что будь это пристойно, многие и мужчины, и женщины остались бы в одних жойс, а то и без них. Нравы в тех местах были, на первый взгляд, самые простые, люди там часто ходили без куртки-эннара, а то и надевали челек или грисс прямо на голое тело и подворачивали жойс почти к коленям. На улице постоянно мелькали чьи-то ноги в прорезных мелинах или просто в хилель, в которых на севере можно было только лазать по скалам или крепить паруса на верхних реях. И здесь не было Академии. Точнее, досточтимые тут жили, конечно, но у них хватало забот и без того, чтобы учить добрых граждан, как им лучше спасаться от жары. Шай жару переносил плохо, в отличие от его родных: его жены, ее второго мужа, общего с ним сына и Алайны, девочки-подростка, общего ребенка с Шаем.

Печальная весть о том, что больше в столице его никто не ждет, догнала Димитри, когда они первый раз пришли с товаром в Хаат. Первым его порывом было купить у степняков ксара, ящера для верховой езды, и отправиться проверять лично, вдруг тот, кто обещал приглядывать за его близкими, ошибся или что-то перепутал, и они все же живы. Но кроме первого письма было еще и второе. Люди дома, где он родился, поставили ему в вину эти смерти и отказались от него. Шай, зашедший в каюту позвать своего мага развлечься в городе, внимательно посмотрел на него и сказал, что такова судьба любого, кто связан с морем, - узнавать плохие вести, когда уже ничего нельзя сделать, даже попрощаться в последний раз. Димитри кивнул и подумал, что раз так, значит, и не надо ему возвращаться ни в Северный Саалан, ни в Южный. Хватит ему Заморских земель и Дальних островов, вотчины вольного братства моря, где он успел за последнюю остановку обзавестись интересными знакомствами. Вот только Шай все чаще хватался за грудь и задыхался при малейших движениях. А лекари лишь качали головой и говорили, что всю удачу, отмеренную на его жизнь, он использовал, когда не умер ни в первый год своей жизни, ни в последующие. Впрочем, волноваться за дела Альжин перестал, увидев стройные ряды цифр, выведенных рукой Димитри, в своих торговых книгах.