Страница 137 из 232
Возглавлял ли этот мужчина Дом, или его прислали только потому, что больше никто не захотел обсуждать грустное и больное, Исиан не знал. Дом Лунных Снов в Созвездии уважали и боялись в равной мере. Но не так, как Сайш, казавшихся всемогущими. Люди из Лунных Снов всегда шли своими путями, неведомыми и непонятными остальному сообществу Созвездия. И даже главы Дома, который бы представлял их на совете Созвездия, у них не было. Того, кто пришел от их имени сейчас, Исиан видел несколько лет назад и никак не мог вспомнить, что обсуждали на том совете.
Вдоволь наговорившись и выразив свои чувства, совет ожидаемо сошелся во мнении, что дому Утренней Звезды не стоит участвовать в формировании исследовательской группы, которая вскоре отправится в Озерный край, чтобы решить, какую конкретно помощь Созвездие может оказать империи Белого Ветра в ликвидации последствий гуманитарной катастрофы. Алиса Медуница принадлежит к этому Дому, и саалан неизбежно будут переносить свое отношение к ней и ее деяниям на любого, кто заявит себя ее ковенантом, и будут ждать от него беды. Этот результат небрежности Алисы был хоть и неприятным, но ожидаемым следствием ее выборов и решений. И Исиану пришлось принять позицию сообщества. Казалось, еще несколько минут, и все станут расходиться, но тут слова попросил Гинис из дома Золотой Бабочки.
- Я не хотел бы быть на месте Исиана сейчас, да и любого из Утренней Звезды, - сказал он. - И мне горько и больно говорить то, что я должен сказать, тем более что это уже невозможно ни исправить, ни даже обсудить. Но до того, как вернуться в Озерный край, в котором Алиса родилась, она была наблюдателем в другом мире. Мои люди тоже работали там. Узнав несколько дней назад, о чем пойдет речь на сегодняшнем совете, они не сочли возможным молчать далее и принесли мне свои свидетельства, - Гинис показал собравшимся толстую папку. - Я ознакомился с документами и понял, что не могу скрыть это знание от всех вас.
Исиан, как и другие, открыл переданную ему Гинисом папку и, едва пролистав, закрыл и отложил в сторону. Он мог защитить Алису от Созвездия и гнева Дома, но не от самой себя. Он посмотрел принцу дома Золотой Бабочки в лицо, увидел печальное "а я говорил" в его глазах и пожал плечами:
- Знаешь, я до сих пор не понимаю, как у тебя хватило выдержки отказаться от работы с ней, зная, что она маг из другого мира. На ее родине подобных ей уничтожают уже два тысячелетия. На этой несчастной планете прошло две мировых войны подряд меньше чем за сто лет до ее рождения - и все-таки она там родилась и выросла. Это-то и есть настоящая редкость. А все остальное, что ты принес, совсем не удивительно. Крупный фактаж закономерен и логичен. А детали я внимательно изучу, спасибо.
- Мне очень жаль, - сказал Гинис. - И вдвойне жаль, что мы не видим здесь главу Семьи, к которой принадлежит Алиса. Ведь именно этот человек знает ее лучше и ближе, чем кто либо, и именно он смог бы рассказать о ее помыслах даже больше, чем ты, принц Дома.
Шпилька была острой и очевидной. Гинис ставил Исиана перед выбором. Или Алиса - уникальный специалист, такой же, как Макс и другие, известные вне Дома и внутри его не по принадлежности к какой-либо Семье, но как часть всего Дома, или Дом упустил ее и бросил на произвол судьбы. Исиан мог еще заявить, что Алиса входит в его Семью, и принять весь позор на себя. Хороших вариантов, казалось, не было.
- Ее уникальность несомненна, - произнес Исиан. - Не как специалиста, мы с тобой оба знаем это одинаково хорошо. Но как человеческого существа, способного если не оценить Дар, то хотя бы понять его и использовать согласно своим представлениям о гармонии и благе. Жаль, что эти представления так расходятся с нашими взглядами. Могла бы состояться очень красивая история...
Гинис кивнул, сочувствуя. Провалившийся эксперимент, тем более такой дорогой, - намерения принца Утренней Звезды по крайней мере стали понятны. И не только Гинису. Попытку и количество вложенных усилий оценил весь совет Созвездия. Исиан стоял под дождем соболезнований так долго, что под конец уже даже кивать не мог, не только отвечать. Папка, которую он держал в руках, оттягивала ладонь, как будто листы в ней были по меньшей мере свинцовыми.
Совет Дома начался ровно в назначенный час. Опоздавших не было, да и не могло быть. Не прийти вовремя, получив от посыльного приглашение, написанное на бумаге и заверенное подписью и печатью принца, - это все равно что не явиться вовсе. Впрочем, последнее вполне допускалось, потому что повод для встречи был очевиден, и любой мог посчитать его слишком тяжелым для себя.
Макс занял свое место за круглым столом и попытался оценить, по какому принципу, помимо готовности решать судьбу Алисы, отец выбрал людей на этот совет. И получилось, что принц больше думал о том, как Дом будет выглядеть снаружи, чем что почувствуют внутри него. Врачей среди приглашенных он тоже не увидел, и это значило, что Алиса либо не дошла до них, либо их мнение по какой-то причине перестало быть значимым для совета. Он понимал, что получил приглашение не потому, что его кто-то очень хочет видеть, вовсе нет. Отец не мог не понимать, что Макс придет в любом случае и что у него хватит навыков выяснить, когда именно все соберутся. Макс тепло приветствовал знакомых, сам отвечал на пожелания тепла и света и прикидывал возможное решение совета, который спустя пару минут превратится в суд. Положим, с Шайта он Алису выдернет, но что с ней делать потом?
Когда Исиан начал говорить, Макс понял, что все еще хуже, чем он думал. Прежде чем поприветствовать всех, отец повернул к себе мордой бронзовую статуэтку дракона, стоящую на столе, и это значило, что он просит не перебивать его и что этому примеру последуют все остальные. А потом он слишком часто говорил о гармонии Вселенной, разуме и красоте, ценностях Саэхен и нелегком выборе. Так что, услышав, что принимать решение будет еще тяжелее, чем они думали, собираясь в прошлый раз, Макс почти не удивился. На столе, помнящем времена, когда весь Дом мог собраться вокруг него, лежали папки с гербом Утренней Звезды, приготовленные для каждого приглашенного, и Исиан попросил всех еще раз ознакомиться с их содержимым. Впрочем, к документам никто не притронулся. Вначале все обсудили то, что Алиса все время была чужачкой и что она создала угрозы Дому и Созвездию своими действиями, несовместимыми с уважением к принципу жизни и принципам развития и сохранения разума и мира во Вселенной. И сделала она это потому, что у нее в руках оказались достаточные для этого возможности. Если бы не традиционный дракон, все говорили бы одновременно, но необходимость поворачивать его, прежде чем взять слово, сдерживала, так что многие слова остались несказанными.
Макс предпочел бы приступить к чтению и узнать, что отец привез с совета Созвездия, кроме решения вернуть дело в Дом, но его интерес привлек бы внимание. Поэтому он дождался, когда все устали говорить друг другу о своих боли и горечи от происходящего и наконец обратили внимание на документы. Макс открыл папку, и сердце у него упало. Он осторожно выдохнул - так, чтобы никто не видел его волнения, - и быстро просмотрел все листы, выясняя, что там есть о нем лично. К счастью, было меньше, чем нужно, чтобы стать следующим кандидатом на разбор полетов. Да, сильно меньше. Он был практически стерилен, даже по меркам Дома. Он бросил быстрый взгляд на других членов совета. Похоже, данные о подвигах Алисы во время ее первой миссии за пределами Созвездия все видели впервые. И у отца их тоже не было до позавчерашнего дня. Кто-то принес их в Драконье Гнездо и передал ему так, что он не смог их отрицать.
Макс вдруг почувствовал на плечах парадный форменный китель далекой империи с той стороны звезд. Ощущение было настолько явным, что он едва не потянулся поправить эполет на правом плече. Резко, как свет прожектора, пришло освещающее отнюдь не лучшие истины понимание: то, что тут происходит, не просто так вызвало эти воспоминания. Это тоже штабные игры высших офицеров из аристократической элиты. Он не был тут дома. И своим Домом этих людей считать уже не мог. "Интриги? - усмехнулся он незаметно. - Хорошо, давайте потанцуем". Он ощутил привычные уколы в пальцах и знакомый мятный холодок сперва на языке, а потом и на губах. Повернув дракона мордой к себе, пока остальные долистывали папку и искали слова, он спросил: