Опричник

— Интересно, — лениво протянул старший Бестужев. — А есть ли у такого подхода какие-то преимущества перед обычным способом развития сил, помимо уменьшения времени выхода в потолок?

— Есть, конечно, — кивнул я. — Вспомните, сколько времени у вас уходило на изучение новой техники до уровня уверенного её применения, прежде чем вы достигли пика, как стихийник? А сейчас?

— Хм, с этой стороны, я вопрос не рассматривал, но… пожалуй, сейчас на изучение новой техники я потрачу в разы меньше времени, чем это было до выхода в потолок, — на миг задумавшись, Бестужев качнул головой. — Но Кирилл, я ведь тогда, как и прочие стихийники, не просто заучивал техники, но и получал необходимый опыт в их применении, что, в свою очередь, вносило разнообразие в тактику моих действий во время возможных боестолкновений. Да и сбрасывать со счёта тот факт, что каждое использование приёма приближало меня к пику развития, тоже не стоит.

— А ещё стоит учесть, что такая учёба вбивала рефлекс применения техники, препятствующий изучению иных приёмов, и усложняющий их использование, отозвался я. — Тех же близняшек Громовых я больше полутора лет вытягивал в потолок. А если бы они не изучали стихийные техники до начала учёбы у меня, справился бы за полгода. А дальше, весь арсенал гридней к их услугам, учи — не хочу. Быстро и без проблем, с возможной смертью от перерасхода сил. Да пусть хоть сами для себя техники сочиняют. Есть разница?

Бестужев приподнял бровь в немом вопросе, дескать, и это всё? Могу его понять, навскидку разобраться, какой способ обучения эффективней, не так уж просто. С одной стороны, быстрый выход в потолок даёт возможность учить техники, не оглядываясь на их сложность и энергоёмкость, с другой же, сосредоточившийся на быстром развитии пропускной способности тела, одарённый вынужден отказаться от изучения классических техник, поскольку на это у него просто не будет времени. То есть, наработку личного арсенала, а с ним и возможных тактик боя, ему придётся отложить до того счастливого момента, когда тело достигнет пика пропускной способности. Впрочем, здесь есть момент, играющий на руку именно моей программе обучения, о котором Бестужев пока не в курсе.

— Валентин Эдуардович, вы — вышедший в пик старший вой, практически на грани с гриднем, и у вас имеется большая склонность к Воде, не так ли? — на невысказанный вопрос собеседника я предпочёл ответить по-еврейски, то есть, так же, вопросом. Правда, вслух. — Вот и вспомните, что будет, если применить «Водяной бич», а следом за ним, сразу же, «Каплю росы».

— «Капля» сорвётся. Гарантированно. Слишком разные воздействия, — после недолгого размышления, проговорил будущий тесть. — Хочешь сказать, что учёба по твоей программе нивелирует этот пробел?

— Ну, у тех же сестричек Громовых, как впрочем, и у остальных моих учениц, такой проблемы нет. Так что, да, с уверенностью могу сказать, что после выхода в потолок, Лёне будет просто плевать, какие техники и в каком порядке использовать, он даже сможет их изменять непосредственно в момент создания, единым усилием воли. А всё из-за того, что его не будут тормозить «лишние» рефлексы, — развёл я руками, отвечая на так и не высказанный вопрос Бестужева. Не полностью, но отвечая. А тому факту, что «свободное» формирование техник возможно лишь при плавном вливании сил, а не при едином заранее сконфигурированном выплеске энергии, как учит любая стихийная школа, лучше остаться секретом будущей школы. Равно, как и моему подходу к изучению Эфира, без которого добиться того самого плавного вливания сил и необходимого для этого действия контроля, по-моему, просто невозможно. Впрочем, если Валентин Эдуардович однажды решится пройти через обучение в школе своих будущих потомков, то… но вряд ли, вряд ли он когда-нибудь пойдёт на такой шаг. Взрослые, они же такие взрослые.

Хех, неужели это я сейчас подумал?

— Из всего сказанного, я понял только то, что никакие техники мне в ближайшее время не светят, — вздохнул Леонид, продолжающий наглаживать дремлющего у него на коленях рыжего кота.

— Ты ещё здесь? — я сделал удивлённое лицо.

— Эй! — возмутился младший Бестужев.

— Ну, извини, я думал, общество Вербицкой тебе интересней, чем моя болтовня, — с улыбкой проговорил я.

— Стоп! Маша здесь? — Леонид вскочил с кресла и, провожаемый недовольным взглядом брякнувшегося на пол кота, рванул прочь из библиотеки. Рыжий фыркнул и, плеснув вслед младшему Бестужеву лёгким недовольством с обещанием какой-то пакости, запрыгнул на опустевшее кресло. Покрутившись на ещё хранящей тепло Леонида, подушке, кот свернулся на ней клубком и, закрыв глаза, задремал, фоня ленивым умиротворением. Интересная зверушка…

— Ну что ж, теперь, пожалуй, можно поговорить и о наших делах, не так ли? — голос Бестужева оторвал меня от наблюдения за рыжим обитателем особняка.

— А что, с прошлой беседы появились ещё какие-то темы, достойные обсуждения? — поинтересовался я. Валентин Эдуардович глянул на меня через прозрачное стекло «тюльпана» и, чему-то кивнув, вздохнул.

— Вообще-то, я хотел бы продолжить разговор о твоих намерениях «засветиться» перед цесаревичем, — проговорил он. — Или ты всерьёз считаешь, что, просто поставив меня перед фактом, можешь объявить тему закрытой и жить дальше как ни в чём не бывало?

— А что здесь обсуждать, Валентин Эдуардович? — я пожал плечами. — Время на исходе, месяц максимум, и я буду обязан появиться пред ясны очи его высочества, в независимости от своих желаний. Иначе, наш договор можно считать расторгнутым, а мне это не нужно. Совсем.

— Кирилл, ты же понимаешь, что ваш договор утратил всякую актуальность с момента смерти его гаранта, — нахмурился Бестужев.

— У меня другое мнение, — я покачал головой. — Уж извините, но я не считаю факт смерти деда основанием для такого вывода.

— Невзирая на формальность отношения цесаревича к исполнению оговоренных условий? — прищурился Бестужев. — Согласись, с таким подходом, есть все шансы, что он первым посчитает договор расторгнутым. А ты, значит, будешь продолжать считать себя связанным его условиями, так что ли?

— Так ведь, если помните, и я, с некоторых пор, соблюдаю не столько дух, сколько букву заключённого между нами соглашения, — отозвался я, разведя руками. — Баш на баш, так сказать. Но до тех пор, пока полномочный представитель его величества не объявит официально о расторжении договора, я не намерен идти на нарушение его условий. Согласитесь, — скопировал я тон Бестужева, — в этой ситуации лучше не давать повода к обвинениям в нарушении собственного слова. Тем более, когда такое обвинение может бросить представитель царской семьи. Мне ж, тогда, только из страны бежать.

— Хм, и как именно ты планируешь заявить о себе? — неожиданно сменив подход, спросил мой собеседник. Что ж, как говорится, в эту игру можно играть вдвоём.

— Мелькну на открытии ателье перед глазами рынд, думаю, этого будет достаточно, — пожав плечами, ответил я.

— Откуда там возьмутся рынды? — недовольно скривился Бестужев.

— Ну, не зря же в числе прочих, мы выслали персональное приглашение для царевича Юрия? Он большой любитель «тактиков» и, смею думать, вряд ли захочет пропустить такое событие, как открытие первого в мире ателье, торгующего спортивными экзоскелетами.

— Вы сделали что?! — воскликнул мой будущий тесть и, разом высадив остатки коньяка из «тюльпана», ожесточённо потёр ладонью лоб. — Стоп, Кирилл. Стоп. Скажи, что ты пошутил… пожалуйста.

— И не думал даже, — помотал я головой и, заметив напряжённый взгляд побагровевшего собеседника, поспешил объясниться. Всё же доводить будущего тестя до инфаркта я совсем не хотел. Ольга же, за такой «подарочек», Варфоломеевскую ночь мне устроит… и утро стрелецкой казни, заодно. — Вы правы в одном, Валентин Эдуардович, встречаться с его высочеством наследником мне сейчас совсем не с руки. Говорить нам, по моему мнению, не о чем, да и отвечать на возможные претензии Михаила я не горю желанием. К тому же организовать такую встречу официально будет проблематично. Причём, прежде всего для тех людей, которых я мог бы попросить о таком одолжении. Ну, зачем вам, Вербицкому или Посадской такие неприятности, как недоверие представителя августейшей фамилии? А ведь если кто-то из вас придёт к тому же цесаревичу с просьбой об аудиенции для меня, он не поверит, что вы не знали, где я скрываюсь, как пить дать, не поверит. Неофициально же… нет, я, конечно, могу пробраться в покои Михаила незамеченным, но в свете той славы, что ходит о грандах, его высочество почти наверняка расценит такой визит как невысказанную, но отчётливо продемонстрированную угрозу, в независимости от того, как сложится наша беседа. В общем, вариант со встречей лицом к лицу нам не подходит. Именно поэтому, идея с приглашением его младшего брата на открытие ателье, показалась мне весьма привлекательной. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.