Страница 33 из 40
– Вряд ли подобрал, – буркнул Андрей, – купил небось?
– Чего? – Дуся распахнула глазищи. – Да я за нее и рубля не дам.
Иван оглянулся, увидел в руках у Дуси объемистую сумку.
– А ты наверняка весь город обегала, но колбасы купила?
– Представь себе, купила!
– Везучая. Ливерной запаслась?
– Хотя бы и ливерной.
– Отрежь немного.
– Тебе, что ли? Или собаке хочешь дать?
– Сам перебьюсь, собаке.
– Собаке не дам!
Иван отвернулся.
– Ну и жадная ты.
– Какая есть. Не твоя забота.
– Сколько ты за нее выложил? – перебил их разговор Паша.
«Сказать или нет? – подумал Иван. – Все равно не утаишь. Нюра еще заскандалит, вся деревня будет знать». Он назвал сумму.
– Сколько, сколько, елкин кот?! – Паша будто задохнулся.
– Сколько слышал.
– Не гони дурака!
– Не веришь – не надо.
– Это полкоровы!
– Ненормальный. – Дуся покачала головой. – Нюра тебя изувечит.
– Изувечит, так лечиться к тебе приду.
– Больно нужен.
– Вот это фокус-покус, елкин кот! – Паша хихикнул. – Такой фарс даже сам Тулупов не позволял, хотя и был, сказывали, шутником-забавником.
– А ну его. – Андрей махнул рукой. – Мой батя вон в один полуголодный год самокат купил, а мы его с гостинцами ждали.
– Да на. – Дуся вдруг открыла сумку и кинула на стол небольшой довесок ливерной колбасы. – Корми свою дохлятину…
Проводив взглядом машину, Иван свернул в переулок и задами двинулся к дому. Он волновался, даже слабость какая-то появилась. «Чего это я? Покричит, покричит – и оттает. Характер у Нюры отходчивый. Иначе бы я и не жил с нею…» Иван привязал собаку под навесом и поднялся на крыльцо. В прихожей пахнуло солеными грибами, вениками из полыни и огуречной свежестью. Напрягаясь и притаивая дыхание, он торкнулся в дом.
Нюра была в кухне, обернулась, глаза ее блеснули в радости.
– Все купил? – сразу же спросила она, поглядывая на сумку.
– Ребятам все. – Иван прикидывал, как бы лучше начать разговор о собаке, улыбался смущенно. – Остальные твои заказы не выполнил – денег в обрез осталось, только на крайний случай.
– Вытащили?! – Лицо у Нюры посерело.
– Да нет. – Иван положил руки ей на плечи. – Купил я, Нюра, собаку породистую за две сотни.
– Какую еще собаку?! – Нюра резко сбросила с плеч его руки.
– Борзую, ловчую, значит.
Спина у Нюры задрожала, и она сунулась на лавку, за стол.
– Ходи, корми, а он деньги на ветер…
Иван не переносил женских слез. Он потоптался немного, слушая обидные возгласы жены, и тихо вышел на улицу. «Остынет пусть пока, а собаку к Паше уведу, чтоб лишний раз на глаза не попадалась…»
– Что, елкин кот, поналадила Нюра из дома за такой фокус? – встретил его Паша у ограды. – Нос хотя не разбила?
– Хотелось бы посмотреть, какой у тебя будет нос, как Лиза узнает, что ты полдня провертелся возле Дуси Храмцовой. Вроде бы помогал ей, а сам небось сладкие речи точил.
– Во, елкин кот, заревновал уже, а я даже и не думал ее обхаживать.
Иван усмехнулся.
– Ладно-ладно, не погоняй лошадей, коль не на облучке. Скажи лучше сразу: возьмешь собаку на время или будешь пустышку языком гнать?
Паша глянул на магазин через улицу, почесал небритую щеку.
– Пусть живет. Только кормить ее будешь сам.
– Да уж ясно, тебе не доверю.
– Доверяй, елкин кот, не доверяй – не буду.
– Так, где определить?
– За баней вяжи.
– Там у тебя всегда тень и сыро.
– Какая сырость? Месяц не было ни дождинки. Соломы подкинь, если сомневаешься…
Не нравилось Ивану отведенное для собаки место, но делать было нечего, махнул рукой и согласился.
По окоему проклюнулась красная полоска, и небо высветилось до самого горизонта. Предутренний сумрак рассеялся, и видно было все вокруг. Погасли фонари на уличных столбах, и лишь у леса еще светились огнями скотные базы.
Иван глядел на яркую полосу у горизонта, на огоньки баз, вдыхал прохладный воздух и теребил ухо в раздумье. «Ну и характер, – думал он о Нюре, – неделю без горячего завтрака на работу хожу и сплю на раскладушке. Без нее обид и насмешек хватает. Нина, та мягче была, вспыхнет и тут же остынет, а эта закусила удила. Не знаю, как и подступиться. И все из-за собаки. Сегодня обещали премию дать, может, отойдет, как деньги увидит». Услышав сзади шаги, Иван оглянулся.
– Еле догнал, – выкрикнул Юра Рогов, пристраиваясь сбоку, – вижу, ты маячишь по дороге, и попер, а сапоги тяжелые, как гири!
Иван шел размашисто, с напором, покосился на помощника, но ничего не сказал.
– Ты видел, как полы провалились в шестом стойле? – приноравливаясь к шагам Ивана, спросил Юра.
– Видел и Дровенюку показывал. Обещал плотников подрядить. – Иван сдвинул шапку к затылку, открыв лоб. – Чего ты хочешь – «калымщики» строили. Им наши заботы до лампочки. Баню вон общественную сделали так, что стены качаются, если нечаянно задом толкнешься, когда моешься. Крышу в овчарне ремонтировали год назад, а уже дырявая.
– Начальство-то совхозное куда смотрело? – не унимался Юра.
– Видно, не туда, куда надо.
– Понятно.
– Эти, Юра, наши деревенские косяки – мелочи. А вот, сдается мне, что скоро все закачается, как те стены, и главная наша крыша рухнет, вот тут и прикидывай, куда станем по жизни грести.
– Нам-то здесь чего беспокоиться? Дальше конюшни все равно не угребем. А наверху и без нас разберутся.
– Боюсь, что и конюшни не останется…
Они подходили к базам. Иван по привычке поискал взглядом Дусю Храмцову у дома доярок, но ее среди них не было, и он неожиданно спросил у Юры:
– С ветеринаршей-то у тебя дружба ладится?
Тот поежился от нежданного вопроса.
– Пока трудно сказать. Общаемся.
– Держи вожжи в натяг – она для тебя самая подходящая пара. И по работе, коль ты собираешься в ветеринарный институт, и по характеру. Да и внешне она на высоте.
– Ладно, дядя Ваня, – замялся Юра, – чего гадать. Время покажет.
– И то верно. – Иван распахнул ворота в конюшню. – Ты левый или правый ряд убирать будешь? – Он глянул через плечо на помощника.
– Да все равно, какая разница…
Лошади, как по команде, повернули головы в их сторону, зафыркали, запрядали ушами.
– Потерпите, потерпите, – заговорил Иван, – сейчас накормим и напоим. – Он включил рубильник, запуская подпольные транспортеры, и, взяв лопату, стал спихивать навоз в движущийся желоб. «Сегодня бы промять жеребцов надо, – прикинул он. – Может, и собаку прихватить в степь, поглядеть, как она себя поведет? – У Ивана заныла душа: с самого приезда из города он не был в привычных, как собственный двор, местах, не дышал полной грудью в седле, пуская коня в намет, не тешил взгляд степным разворотом. – Полынком теперь потягивает на высоких гривах, увядающими травами, а в небе журавли криками щекочат…» – Все гнал он отрадные мысли, пока Юра, закончив убираться, не крикнул:
– Поехали за кормами!..
Пересчитав премиальные деньги, Нюра осталась довольной и заметно повеселела.
– Где эта твоя золотая собака? – кинула она острый взгляд на Ивана. – Хотя бы показал.
– А не тронишь? – по-детски щурясь, спросил он, уловив в ее голосе примирительную нотку.
– Да уж ладно, веди, пока ребятишки где-то заигрались, только в другой раз знай крайность.
Иван и обедать не стал, пошел за собакой, а назад торопился так, что поводок натягивал.
Нюра встретила его на крыльце, увидела собаку, и лицо ее опять потускнело.
– На такую дохлятину столько денег истратил!
– Не худая она, Нюра, поджарая, – успокаивал жену Иван, – это у нее стать такая…
Давно промыли степь холодные дожди и продули хлесткие ветры. Ждала она мягкого снега. Ивану этот степной простор, раскинувшийся от редких лесных отъемов до самого горизонта, далеко виделся, а в приподнятом настроении он особенно остро чувствовал его и понимал. Борзая, окрепшая за осень, трусила невдалеке. «Сейчас бурьяны пойдут с кустарником, – прикидывал Иван, – зайцы в это время любят в них прятаться. Покричу, погикаю, глядишь и какой-нибудь русачок, притаившийся недалеко от края, и не выдержит шума, выскочит. Летка его и достанет»… Он взял правее, чтобы в случае появления зверя отрезать ему путь в ближние леса, и, едва лошадь миновала жесткие будылья лебеды, как прямо у нее из-под ног выскочил заяц, метнулся вправо, влево и замер столбиком. Он не сразу понял опасность и сиганул метра на два лишь тогда, когда борзая заметила его и пружинисто замахала следом. Иван и поорать не успел, пережить азарт, как придушенный зайчишка заколотил лапами по жухлой траве. «Вот это чешет! Тут только успевай!» – восторгался он собакой.