Страница 40 из 73
— Мы приближаемся к сути нашего разговора, — Ларис неожиданно замолчал и прикрыл глаза. Он просидел так минут пять, и я не мешал ему, заинтригованный его поведением и словами. — Я не знаю, как обернется наша дуэль. Есть вероятность, что я могу ее не пережить. Кто-то играет против моего рода, — он снова замолчал, его глаза стали холодными, сейчас он уже не напоминал прожженного гуляку, скорее, походил на настоящего барона, — мой род не так уж и могущественен. По мерках княжества, конечно. Мы плетемся в конце списка влиятельных родов. Но около пяти лет назад на нашей земле обнаружились залежи природного камня, который отлично подходит для изготовления накопителей. Многие рудники исчерпали себя, а тут — громадные залежи. Мы не афишировали эту информацию, и стали потихоньку разрабатывать руду. Но скоро предстоит большая война. Говорят, на границах княжества скопились полчища животных. Во время таких войн руда — это не только деньги, это, в первую очередь, громадное политическое влияние. Понимаешь? — он посмотрел на меня своим холодным взглядом.
— Понимаю, — кивнул я, — влияние всегда важнее денег. Руда — это стратегический запас. Распоряжаясь им, можно влиять на политику и на людей. Этим дать, этим не дать, здесь задержать слегка… — брови Лариса удивленно поднялись вверх.
— Хм… а ты говорил, что мелкий дворянин, и ничего не понимаешь в наших делах! Мне Дарий пять дней объяснял важность рудника, — он задумчиво почесал затылок, — но своего не добился. Я решил продать рудник. Я не способен играть в тонкие политические игры, как мой брат. И, возможно, именно это его и сгубило. Мне вообще нравилась моя прежняя жизнь. Знаешь, быть братом барона гораздо легче и приятней, чем самому быть бароном и главой рода! — он как-то разом весь раскис, сдулся. Минуту назад передо мной сидел грозный барон, а теперь — просто усталый мужчина. Это явно было ему ближе, но воспитание дает о себе знать, и в нужный момент он может собраться.
— Так к чему вы ведете? — решил уточнить я.
— Ты знаешь дворянский кодекс? Те его пункты, что касаются дуэлей между дворянами?
— Я знаю его наизусть, — с вызовом ответил я.
— Точно! Мне Дарий рассказывал. Так что там говорится насчет победителя?
— Победивший в дуэли имеет право на любое имущество проигравшего, в количестве одной единицы. Будь то движимое или недвижимое имущество, или дело. Победитель вправе сделать свой выбор, уплатив в казну одну тысячу актов, и стать полноправным владельцем. Вы об этом? — я начинал понимать, к чему он клонит.
— Да. Я знаю, что твои шансы выжить близки к нулю, но никто не застрахован от случайностей. Хочу тебя предупредить: не связывайся с рудниками. Ты не барон, и выстоять у тебя не будет шансов. На меня оказывают огромное давление, и даже после того, как я во всеуслышание объявил о том, что продаю рудники княжеской семье, давление не уменьшилось, — он устало покачал головой.
— Благодарю, я приму во внимание ваше пожелание, — спокойно ответил я, — но решение приму, когда сам ознакомлюсь со всем детально.
— Мальчишка, — фыркнул он, совершенно выходя из прежнего образа, — я пришел к тебе предупредить, а ты не слушаешь меня. Это все слишком серьезно!
— Слушаю, — возразил я, — но это не должно мне мешать перепроверить ваши слова. Сами понимаете, доверие между нами маловероятно!
— Понимаю, — разом успокоился он, — что ж, я свое дело сделал. Мне стало легче после разговора с тобой. Я тебя ни в чем не виню, и прошу и меня простить. Так сложились обстоятельства. Вечером зайдет Дарий и обговорит с тобой условия дуэли. — Он встал, направился к двери, и у выхода обернулся, — я приму любые условия. Ты, наверное, не понимаешь, насколько наши шансы не равны. Я больше двадцати лет занимаюсь магией, а ты всего две недели, как стал жрецом, — он с сочувствием окинул меня взглядом, — попытайся хотя бы выглядеть достойно, чтобы наша дуэль не смотрелась жалко. Мне претит убивать беззащитного ребенка, — он покинул мой дом, не проронив больше ни слова и не оглянувшись.
Я сидел, озадаченный, размышляя над словами барона. Он, конечно, прав — у нас совершенно разные уровни владения магией, но я постараюсь выглядеть достойно, как он того хочет. Мне кажется, шансы на победу у меня значительно выше, чем считает Ларис. Может быть, и хорошо, что он меня недооценивает.
В любом случае, его визит на многое открыл мне глаза. Стало понятно, почему не казнили Римуаля. У него имелся заступник в лице барона Хэкона. Стали вырисовываться причины для убийства барона. Уж слишком мелкой казалась версия герцогского следователя насчет разборок из-за простого бизнеса. Не внушала она мне доверия. А вот если в деле замешана политика, тут уже другой расклад получается.
Тренировка требовалась не только моим магическим умениям, но и телу. От ловкости и скорости в предстоящей дуэли зависела моя жизнь. С трудом поднявшись, я отправился на задний двор — заниматься. Занятия сначала давались тяжело. Тело было деревянным, мозг отупевшим. Мне катастрофически не хватало отдыха. Если брать в расчет время пребывания в мире Оорсаны, то последние два дня я бодрствовал более тридцати часов в сутки. Это, похоже, перебор!
Медитация и физическая нагрузка подействовали на меня положительно. Мозг немного отдохнул, я чувствовал себя хоть и усталым, но несколько посвежевшим. Так бывает после длительной физической нагрузки. Тело устает, голова отдыхает, и в итоге образуется какая-то ясность.
Вернувшись домой, я плотно поужинал и задумался над амулетом. Мне крайне необходим хороший защитный амулет, способный выдержать, как минимум, одно попадание файербола. Думаю, Ларис не будет мелочиться — в первый же удар вольет кучу силы. Мне будет тяжело полностью увернуться от него. Даже если я отпрыгну в сторону, от взрыва такого мощного огненного шара рядом со мной ущерб будет весьма значительным. А может, даже и смертельным.
Мои размышления прервал голос Эдика:
— Хозяин, к вам посетитель. Представился Дарием. Запустить?
— Пропусти, — я встал и вышел к дверям встретить бывшего помощника Хэкона.
— Семюсель, — Дарий чинно мне поклонился, — можно ли мне пройти?
— Проходите, — удивленно ответил я. В прошлую нашу встречу он не выглядел любезным. С чего бы такие изменения?
— Благодарю, я присяду? — он вопросительно глянул на меня, я согласно кивнул и сел напротив устроившегося за столом гостя.
— Как вы знаете, я пришел по поручению барона Лариса Стахоорса, — когда он произносил это имя, то слегка поморщился, — чтобы обсудить с вами условия дуэли. Она намечена на среду, в одиннадцать утра, на дуэльной площадке, которая расположена в городском парке. Вы знаете, где это?
— Да, я проходил мимо. Найду, — утвердительно кивнул я.
— Замечательно. Дуэль магическая. Это означает, что вы можете использовать все свои умения и знания в магии, но также не запрещается пользоваться холодным оружием, кулаками и другими частями тела.
— Я знаком с общими правилами.
— Обычно обсуждается количество разрешенных амулетов и количество холодного оружия. Но сразу предупрежу, барон за то, чтобы не использовать холодное оружие вообще. Мы считаем его не цивилизованным методом. Что вас так развеселило? — он удивленно посмотрел на меня.
— Использовать ножи — это не цивилизованно, а с помощью магии разорвать противника на куски — это нормально, — пояснил я. Мне действительно это показалось смешным. К тому же, в этом мире средние века прошли без мечей и сабель. Здесь вместо них была магия, а из холодного оружия имелись, в основном, копья, которые хорошо показали себя при охоте на зверей.
— Ножи, кулаки — это орудия простолюдинов. У вас же — дворянская магическая дуэль. Вы должны быть выше этого, — он с осуждением посмотрел на меня.
— Ладно, я понял. Согласен с вами — никакого холодного оружия, и мое условие — максимум один амулет.
— Условия приняты, и да поможет вам Оорсана! — торжественно произнес он, сложив руки на животе.
Вроде бы мы все обсудили, но Дарий продолжал сидеть напротив, даже не пытаясь подняться и уйти. Я молча разглядывал его. Что я о нем знаю? Он был правой рукой Хэкона и, судя по всему, смерть барона оказалась для него сильным ударом. Скорее всего, он понимает, что я здесь ни при чем. Кто, как не он, должен разбираться в этом деле. В его глазах не было злости на меня. Было впечатление, что он внимательно меня изучает и раздумывает над чем-то.