Страница 4 из 6
Немцова сегодня вела себя тихо, и я очень надеюсь, что она не выкинет что-нибудь перед отборочными.
Дима ждал на выходе из спорткомплекса. Прижал меня к себе и поцеловал в щёку.
— А ты чего? — удивилась я.
— Ну… у тебя телефон разрядился, а я хотел предупредить, что мне нужно съездить в торговый центр, — взлохматив волосы, пояснил он. — Не против? Ты же едешь сегодня на ужин с Ольшанским…
— И чья это вина? — спросила скептически. — Ладно, поезжай, мне ещё нужно собраться.
Дима чмокнул меня в висок и проводил на остановку.
«А зачем ему в ТРЦ?» — подумала запоздало.
Зайдя в квартиру, неприязненно поморщилась.
«Поверить не могу, что он снова курил в кухне, пока меня не было…»
Быстро сняла обувь и прошла, чтобы распахнуть окно и впустить свежий воздух. А как сняла верхнюю одежду, сразу начала убираться. Не люблю пыль. И грязную посуду, которая стоит в раковине…
Заглянула в холодильник и поняла, что на ужин ничего нет. И приготовить не из чего. Пусто.
Устало потёрла переносицу и пошла собираться. Ладно, попрошу Ольшанского после ужина закинуть меня в магазин. Не надорвётся.
К пяти я была полностью готова. Чёрное платье, как мне казалось, не выглядит вульгарно, но и не слишком официально. Капроновые колготки, чёрные классические туфли… на всякий случай накинула на плечи кардиган, мельком глянула на себя в зеркало, поправила распущенные волосы, вязла сумку, пакет с подарком и вышла.
Ольшанский подъехал к парадной через минуту, не дав мне замёрзнуть. Всё-таки, несмотря на довольно тёплую весну, ветер ещё холодный.
Мажор выскочил из машины, задвигая на лоб очки и обречённо застонал.
— Меньшикова… что на тебе надето?! — кажется, он ни на шутку зол.
— Ты идиот? Не видишь?! — раздражаясь, воскликнула в ответ.
Ольшанский вцепился в свои волосы и глухо зарычал.
— Откуда у тебя вообще платье и туфли? Замуж за меня захотела, дура?
— За языком следи, — процедила в ответ, грозя пальцем. — Я всегда так одеваюсь, если случай того требует. И поверь, засранец… это не единственное моё платье. Сам катись к своему отцу! — ударила его сумкой и поспешила обратно к дверям парадной.
— Ладно, стой, — Ольшанский ухватил меня за руку. — Я сам не предупредил, но и не думал, что у тебя есть платья. Моя вина, признаю, — примирительно поднял руки, пробежавшись по моей фигуре беглым взглядом. — А теперь иди и переоденься. Иначе всё это не имеет смысла. И смой косметику…
Вскинула средний палец и отправилась обратно домой. Придурок… знала бы, не тратила время…
Плюнуть и пойти в бутсах и футбольной форме? Пусть катится к чёрту, оденусь как обычно. Тёмно-синие джинсы, которые, как ни посмотри, а ноги обтягивали, и белый худи с рисунком Сильвестра и Твитти. Переложила вещи из сумки в рюкзак, взяла многострадальный подарок и вышла.
Ольшанский курил возле парадной, засунув одну руку в карман, и смотрел на детскую площадку.
— Так лучше, господин упрямая задница? — остановилась рядом, качнувшись на пятках. — Ты вообще счастлив должен быть, что я согласилась, а не условия выдвигать.
— Я счастлив, — выкинул окурок в урну и достал из кармана спрей-освежитель для рта. Вот ведь мажор!.. пару раз брызнул в рот и протянул мне.
— От меня не пахнет, — фальшиво улыбнулась и направилась к машине. Ненавижу эти шикарные дорогущие вещи, опять буду чувствовать себя неуютно.
Ольшанский догнал и распахнул для меня дверь, галантно поклонившись.
— Тебе это не поможет, — заметила флегматично и села в салон, пахнущий кожей и ненавязчивым ароматизатором.
Провела ладонью по бежевой панели приборов и удивлённо вскинула бровь. Ни пылинки. Кажется, мажор хорошо ухаживает за своей тачкой.
— Раз в неделю отвожу её в автосалон на чистку салона и мойку, — пояснил он, садясь за руль. — Впечатлена?
— Не особо, — буркнула, отворачиваясь к окну. — Богатенький сынок…
— Зависть плохое чувство, — цокнул языком и завёл двигатель.
Машина издала приятный урчащий звук и плавно тронулась с места.
— Можешь поспать пока, — предложил мажор, мельком взглянув на меня. — Устала, наверное, после тренировки…
— Что-то ты слишком добренький, — насторожилась я, откидывая спинку кресла. — Лучше скажи сразу, что задумал.
Ольшанский хмыкнул.
— Ты ко мне предвзята. Как колено?
— Ты и это знаешь? — слегка удивилась, прикрывая ладонью зевок. — Можно подумать, тебе есть дело до моей травмы.
Он не ответил, а я погрузилась в сон, и никакого дискомфорта совсем не испытала. Разве можно его испытать в такой тачке, в которой всё для людей?..
— Меньшикова… — ласковый шёпотом просочился в уши, пробуждая.
Резко распахнула глаза и дёрнулась, обнаружив лицо Ольшанского слишком близко от моего.
— Ты чего? Совсем? — произнесла сипло и кашлянула.
— Проверял, живая или нет, — усмехнулся он, отстранившись. — Приехали.
Выпрямилась и огляделась.
— Ого… который из особняков твой?
— Не мой, а отца, — произнёс Ольшанский и ткнул пальцем в белокаменный «дворец» за кирпичной стеной.
— Да ладно? Думала, здесь Рапунцель живёт, — отозвалась скептически.
— Вот и скажи это моему отцу, — хмыкнул он и отстегнул ремень.
Закатила глаза и тоже отстегнулась.
— Ладно, давай проговорим. Как мы познакомились, сколько встречаемся, планы на будущее, как я должна себя вести?
Ольшанский заинтересованно склонил голову.
— Знаешь, если бы я раньше увидел тебя в платье… — и протянул ко мне руку, по которой тут же получил.
— Грабли убрал, — произнесла серьёзно. — Я на твои провокации не поведусь. У нас есть одна попытка, чтобы разочаровать твоего родителя, напрягись.
Ольшанский откинулся на спинку кресла и задумчиво постучал пальцами по подбородку.
— Да веди себя как обычно. Будь прямолинейна, не стесняйся в выражениях, может двинуть ему по ноге, как мне в прошлый раз.
— Ты заслужил, — притворно скалясь, процедила.
— Вот, зафиксируй это выражение, — усмехнулся он и вышел из машины.
Гад!..
Глава 5
Не думала, что всё настолько серьёзно, но, когда на нас нацелилась камера видеонаблюдения, а голос в динамике спросил, кто мы и по какому делу, поняла, как крупно влипла. Не просто влипла, а провалилась в дерь… гм… в коричневую жижу по самую макушку.
— Я домой… — прошептала испугано, а ноги сами повернули в обратную сторону.
— Поздно, — Ольшанский поймал меня за руку.
… калитка пикнула электронным замком, отрезая пути отступления.
Во дворе нас встретил телохранитель и по гарнитуре на ухе что-то кому-то доложил. По нам прошлись ручным металлодетектором и отпустили. И если Ольшанский забавлялся происходящим, подмигивая мне, то я вспомнила предков до седьмого колена, моля их о помощи.
Никогда не была трусихой, но тут такое чувство, что на приём к президенту пришла. В кедах и худи…
«Я убью тебя, Ольшанский…» — метал молнии мой яростный взгляд. Надеюсь этот гад воспламенится.
— Ярослав Владимирович, — на пороге нас встречала домработница в униформе. Приятная женщина лет сорока на вид. С идеально убранными в пучок волосами, опрятными руками, которые покоились на белом переднике. — Прошу сюда.
Я прошла в указанном направлении и стала снимать кеды, но Ольшанский покачал головой.
— Рюкзак вешай.
— А-а… — растерянно протянула.
— На приёме не положено снимать обувь, — снисходительно пояснил он и, словно несмышлёную малышку, щёлкнул меня по носу.
Сверкающий глянцем и позолотой вестибюль язык не поворачивается назвать прихожей. Он плавно перетекал в гостиную, а гостиная выводила на веранду, за панорамными окнами цвела вишня…