Запасной выход

Когда А. Б. переступил порог камеры ИВС, в него сразу же впились несколько таких взглядов.

– Ты кто будешь, мил человек? – спросил его один из заключенных, сидящий за столом справа от входа.

А. Б. окинул взглядом ужасную комнату, в которую он попал. Слева от него стояла параша, вонь от нее расходилась по всей камере. Прямо от входа, под потолком, располагалось маленькое зарешеченное окно с таким грязным стеклом, что, взглянув на него, нельзя было понять, день на улице или ночь. Камеру освещала только тусклая лампочка, терявшаяся в облаке густого табачного дыма. Сзади стола на нарах лежали люди и, приподняв головы, с интересом смотрели на вошедшего.

– Так ты что, язык проглотил, что ли? – требовал ответа человек за столом.

У него было огромное круглое лицо с приплюснутым носом, а над колючими глазами висели густые брови. Он был похож на борова. Тело его напоминало большой мешок, набитый салом, на котором висела грязная тельняшка без рукавов, а руки покрывала татуировка.

– Я… я… – А. Б. никак не мог начать говорить, настолько увиденная им картина повергла его в шок.

– Батюшки, да это же, кажись, мусорок! – донеслось откуда-то с нар.

И народ на нарах стал оживленно переговариваться. Несколько человек спустились, и один из них, подойдя к А. Б., отрезал ему путь к двери. Когда А. Б. рассмотрел и узнал его лицо, он невольно охнул и присел от страха. Это был один из его подопечных, которого он сам лично избивал и сажал за решетку.

– Александр Борисович, это вы? – любезно спросил тот.

– Щетинкин… – едва слышно прошептал А. Б.

– А чего его к нам-то кинули? Обознались поди… хату перепутали! – послышались недоуменные голоса. – Они же, менты, должны в других камерах сидеть.

– Да нет, не обознались, – возразил Щетинкин. – Всё по адресу, слава богу. Братва, все нормально, я знаю его! – И он подмигнул сокамерникам.

– Ты не боись, Борисыч, тут тебя никто не обидит. Мы с тобой дружить теперь будем. Будем? Что молчишь?!

– Б-б-б… ббу… д-д-дем, – с трудом выговорил, умирая от страха, А. Б.

Щетинкин снял штаны и… достал член. Одновременно А. Б. почувствовал, как несколько крепких рук поставили его на колени и зажали голову так, что он не смог ею пошевелить.

– Ну давай, дружок, суй в рот пирожок! – дико рассмеялся Щетинкин, двигаясь с членом в руке к лицу А. Б.

В это время дверь камеры резко распахнулась и на пороге возник начальник изолятора в компании со следователем из прокуратуры.

Заключенные сразу исчезли, будто их в камере и не существовало. Даже стол, за которым сидел «боров», был пуст.

– Ну что, Александр Борисович, будете минеты делать сокамерникам или пойдем наверх и будем сотрудничать? – услышал А. Б. голос у себя над головой, все еще стоя на коленях.

После этого А. Б. безоговорочно сотрудничал и выдал всех, кого только мог.

Колючий взгляд Гапонова появился только на мгновение, а потом его лицо стало обычным и тем, кто не был с ним знаком, могло показаться даже глуповатым. Но за это мгновение взгляд его как ножом полоснул по сердцу А. Б. и заставил вспомнить об одном из самых неприятных и ужасных моментов его жизни.

А цену гапоновской маски лица А. Б. знал хорошо. Он знал его много лет и дружил с ним, если так можно назвать их отношения, только лишь потому, что Гапонов был совершенно такой же беспринципный и ужасный человек, как и он сам.

Итак, Гапонов Андрей Андреевич работал в городском управлении милиции и поначалу занимался карманниками, мелкими уличными разбойниками и попутно всем дном преступного мира. Позже организовал обширную сеть стукачей, не без помощи А. Б., который щедро давал ему наркоту для них. Когда Гапонов приходил в камеру к наркоману через двое суток с дозой, тот ему выкладывал все, что он знал про своих друзей, и даже то, что они планировали делать в ближайшем будущем. Таким образом Гапонов не только был хорошо осведомлен о всех подводных течениях преступного мира своего города, но и делал ходы конем, меняя в нем приоритеты. Кого надо было убрать с дороги, он сажал, а тем, кто на него работал, расчищал путь и давал зеленый свет, поднимая их авторитет.

Потом в управлении появился молодой следователь, перешедший работать туда из районного отделения. И они с Гапоновым быстро подружились, так как имели совершенно одинаковые взгляды на жизнь. Оба смотрели американские фильмы про грязных и коррумпированных копов, и обоим нравилось играть в них в повседневной жизни. Тем более что новый следак был до маниакальности привязан к своей работе, больше всего ему в ней нравилось вести допросы с пристрастием. Он мог избивать подозреваемых целыми днями просто потому, что ему это очень нравилось. И у нового альянса раскрываемость сразу пошла вверх, а с ней – поощрения начальства и уважение коллег. А когда в управлении сформировали новый отдел по борьбе с организованной преступностью и производственным саботажем, который в народе назывался просто «шестерка», потому что был шестым отделом в управлении, то Гапонов со своим новым другом быстро заняли в нем почетные места. Вот тут-то и началась жизнь, которая так была похожа на ту, голливудскую, о которой друзья мечтали. Под негласным руководством А. Б. они влились в новую ячейку общества в своем городе. Ту ячейку, которая всем руководила и все могла, у которой была такая вседозволенность, какой они не воображали даже в самых диких своих мечтах.

Гапонов, в отличие от своего друга, не любил сидеть в кабинетах, ему больше нравилось быть на публике. Он любил одеваться в дорогие костюмы, носил две кобуры под пиджаком и один укороченный ствол «бульдог» на лодыжке, в маленькой кобуре. Раньше он мог сидеть в засаде и целыми ночами гонять грабителей по улицам с одним табельным «макаром» в кармане, но теперь стал степенным мачо, которого ночами все больше можно было увидеть в клубах, казино и ресторанах.

Парочка друзей очень скоро прибрала к рукам несколько ресторанов, магазинов, складов и заправочных станций в городе, на которые не смели наезжать бандиты, зная, чье это. И потом Гапонов уже внаглую ездил и предлагал свою крышу барыгам и коммерсантам покруче, иногда загоняя их по простой схеме к себе либо под крышу бандитам, которые тоже им «отстегивали».

Но и этого Гапонову показалось мало, и он решил заняться устранением криминальных авторитетов области за деньги. А это уже была черта, выйдя за которую оба друга оказались в свободном полете. Дошло до того, что друга Гапонова застрелили на охоте, списав это на несчастный случай. А самому Гапонову подставили малолетку, которая сразу же после секса написала на него заявление об изнасиловании. Гапонову дали десять лет, и он поехал в зону. Ему повезло больше, чем его другу: он остался жив. Но в зоне ему пришлось не сладко. Выжить помогла злость и непреодолимое желание жить ради уничтожения себе подобных.

В зоне Гапонов жил как волк-одиночка, никому не верил, ни с кем не дружил. Работал кочегаром в бане и занимался рукопашкой в клубе. Позже о его способностях по рукопашке узнал начальник охраны и поручил Гапонову тренировать личный состав. Так и прокантовался он почти десять лет. За восемь месяцев до освобождения хозяин зоны умудрился за особые заслуги сделать ему условно-досрочное освобождение, и Гапон, оставив в лагерях больше чем полгода своей отсидки, вышел на свободу.

Вот и сейчас, только лишь потому, что А. Б. знал Гапонова раньше, он успел заметить молниеносно промелькнувший и так же стремительно потухший взгляд настоящего Гапонова, того, каким он был на самом деле.

– Вначале ты мне расскажи, в чем дело, Саша, а потом я тебе скажу свое мнение по этому поводу, – ответил, улыбаясь, Гапонов.

– Хорошо! – сказал А. Б.

Он давно уже понял, что на данном этапе лучшего компаньона ему все равно не найти. А потом, когда выйдет на финишную прямую, он придумает, как скинуть с «хвоста» Гапона. Главное было его заинтересовать и использовать те навыки Гапонова, которых он сам не имел. Как ни крути, Гапон был профессионалом, а хорошая борзая ох как нужна была сейчас А. Б.! Для него Гапон просто оказался свалившимся за несколько лет неудач бонусом, с которым можно было попытаться «сделать рывок».