Запасной выход

Разговор, на котором присутствовали Криш и Филя, начал заходить в неприятную для Клена сторону и не окончился бы ничем хорошим, если бы в центре внимания не появился Криш и со словами: «Братва, да о чем мы тут базарим?» – не стал объяснять ситуацию Клена с другой стороны. Речь его закончилась словами: «Поэтому непонятка по игре не у Клена, а у того, с кем Клен сел играть». В воздухе повисла пауза. Все ждали решающего слова Филиппа. Но Филя, пока Криш разговаривал, разглядел в нем совсем не ту личность, которая ходила по зоне, а умного и способного парня. Да и речь его была правильной и четкой. Он ни с кем не спорил и, как видно, сильно не напрягался, но сумел обратить весь натиск на Клена не только вспять, но еще и ему во благо. Мало того, обычно жужжащие и любящие интриги зэки молчали: им нечего было сказать.

Филе Криш понравился. Он встал, обвел глазами всех присутствующих и сказал:

– Ну что, если к Клену вопросов больше нет, пойду я, братцы: меня на больничке ждут.

– Подожди, Филя, я с тобой! – крикнул кто-то из толпы, и братва начала расходиться.

С тех пор Криша стали угадывать в зоне и они с Филей завели приятельские отношения.

Прошло шесть месяцев после этих событий. Морозной ночью Криш пробирался в БУР (барак усиленного режима), где сидели зэки за всякие проступки, совершенные ими уже в местах лишения свободы. У Кришанова там сидел приятель по воле, и он иногда приходил к нему тайком ночью. Решетка окна камеры отодвигалась в сторону, и они могли под покровом ночи, спрятавшись, разговаривать и даже умудрялись пить водку.

Вот и сейчас у Криша в рукаве был спрятан пузырь, которым он хотел угостить старого знакомого. Он залез на первый забор, дождался, пока часовой на вышке отвернется в другую сторону, и перепрыгнул в запретны      й участок, который разделял жилую зону с рабочей. Прижался к забору и посмотрел на вышку… Все тихо. Пошел вдоль забора дальше, хрустя по снегу валенками.

Остановился возле второго забора, прислушался и быстро перелез уже ближе к самому БУРу, но тут услышал быстро приближающиеся шаги проходящего мимо наряда солдат. Он стремглав добежал до первых окон здания и прижался к стене в том месте, где была тень. Солдаты прошли в двух метрах от него и скрылись в темноте.

Криш потрогал бутылку водки в рукаве, которую нес для друга. «Хорошо хоть не разбил заразу», – подумал он и уже приготовился было продолжить свой путь, как услышал знакомый голос через решетку окна, возле которого он спрятался:

– Ну и куда он теперь денется, этот Филя? Вые…ут его теперь его же друзья. И Шмель долго не продержится в смотрящих. За такие косяки его тоже по головке не погладят.

– Так он же сам в БУРе сидит, – отозвался другой голос.

– Ну и что? – говорил явно знакомый Кришу голос. – За эти деньги их обоих раком поставят. Я сам на блатпедали давил и законы этой своры знаю лучше, чем многие из них.

Криш осторожно приблизился к окну и заглянул внутрь камеры. Посередине ее стоял стол, и за столом сидел «козел» – так зэки называют осужденных, которые, так сказать, встали в зоне на путь исправления, но по сути были простыми интриганами, cдававшими администрации таких же зэков, как они сами. В общем, те же стукачи, только в зоне. И еще пользующиеся привилегиями от администрации учреждения.

У «козла» была кликуха Гера, и Криш его сразу узнал, потому что видел каждый день в лагере. Герыч сидел целыми днями в большой будке, которая возвышалась над всей зоной и у зэков получила название «голубятня». Он открывал автоматические двери, нажимая на кнопки у себя в кабинете. С помощью этих дверей осуществлялось передвижение по всей зоне, и, если Гера был на кого-то зол или хотел заблокировать двери или просто поиздеваться над человеком, ему дана была эта маленькая власть, которой он упивался от всей души.

– Вот ты даешь, брат! Не боишься? – cпросил молодой «козленок» старого «козла».

Криш быстро смекнул, что Гера, так же как и он, пришел навестить своего кореша, но только, в отличие от него, просто и свободно зашел с парадного входа. А теперь, напившись, хвалится младшему «козленку» какой-то сделанной им пакостью. В любом случае, раз речь зашла о Филиппе, не стоило торопиться уходить. Надо было дослушать историю до конца.

– А кого мне бояться-то?! – продолжал Гера. – Я ведь «козел», и мне не в падлу пару смотрящих в мясорубке прокрутить. – Он дико рассмеялся и, подняв стакан с водкой, сказал молодому: – Завтра посмотришь, что с ними будет.

Они чокнулись, и он опрокинул стакан себе в глотку.

– А как ты узнал, где он деньги прячет? – спросил молодой.

– Чисто случайно. Можно сказать, подарок судьбы.

Криш в сердцах поблагодарил Бога за то, что Он дал ему возможность услышать о мерзких планах Геры.

– Послал меня пахан к блатным. (пахан Геры – это начальник оперчасти в зоне). Ну вот. А я, когда в барак к ним захожу, тихонечко так передвигаюсь: вдруг услышу что или увижу… Ага, значит, подхожу я к двери смотрящего, а там никого рядом не было, и я в замочную скважину подглянул; смотрю, а Филя бабки считает и на бумажке что-то пишет. Ну, думаю, фартануло мне: касса ведь это их. К нему тут, слышу, идет кто-то, постучался, а я за дверью другой встал в коридоре, не видать меня: света нет там у них в закутке. Когда к нему постучались, он крикнул, чтобы через двадцать минут к нему пришли. Дописал там быстро свои списки и вышел ко мне в закуток. Я стою, еле дышу, сердце колотится: поймает ведь – убьет меня. Но игра стоила свеч. Он прислушался, потом начал деньги прятать в коридорчике. Там две двери, и в одной тайник. В жизни не найдешь, если не видел. Он деньги спрятал и ушел. Я по сторонам – никого. Быстро бабки забрал и ушел, – закончил свой рассказ довольный «козел».

– Да-а-а! Ну, ты даешь, братан! – восхищенно протянул маленький «козлик».

– А то… – отозвался Гера. Его пьяные глаза поволокло туманом, он мечтательно посмотрел сквозь камеру и проблеял: – Эх, сейчас бы ханочки… Ну, ничего, – взял было он себя в руки. – Мне теперь всего дадут.

«Это уж точно, сука! – подумал Криш и едва удержался от того, чтобы попробовать вырвать решетку и сломать ему шею. – Всего получишь, падаль, сполна!»

– Ну и что дальше? – спросил молодой, заслушиваясь историей.

– А дальше я пошел к ложкинцам и сказал им, что деньги из общей кассы Филя сожрал. И если они хотят, то пусть поинтересуются, где они. – Он зло улыбнулся и сказал с удовольствием: – От Фили уже сегодня ночью ничего не останется.

Ложкинцы были дерзкой, отмороженной группировкой «быков», приехавшей из другой зоны. Смотрящего за лагерем они просто ненавидели, потому что Шмель держал их на коротком поводке и не позволял беспредельничать в зоне. Они были большой, мощной бригадой и на воле. И поэтому те, кто находился в зоне, имели большую поддержку с воли. Вскоре после их приезда в зоне появился «лагерь оппозиции», но открыто выражать свою неприязнь оппозиционеры не могли. Смотрящего за зоной оставляли старые авторитеты, и, чтобы пренебречь их выбором, нужно было найти за «блаткомитетом» конкретный косяк. А сейчас у ложкинцев была ситуация лучше не придумаешь. Можно было и власть уничтожить, и красиво все это объяснить. Авторитеты не стали бы противоречить, если ложкинцы докажут, что общих денег нет на месте.

Это Криш прекрасно понимал, стоя возле решетки и слушая исповедь «козла». Его мозг лихорадочно крутил колесо, которое все никак не могло встать в нужную колею. Он на секунду представил, что может произойти в зоне уже в ближайшие часы. Переворот неизбежен. Будет море крови невинных жертв – и всё ради власти…

– Давай еще выпьем, братан, – сказал молодой «козленок». И, разливая водку в стаканы, спросил: – А деньги-то где? Отдал ложкинцам?

– Ну да! Они меня в жопу целовать должны, что я им Филю и Шмеля на блюдечке преподнес. – Им еще надо будет заплатить мне… Вот они! – И он неожиданно вытащил из-под рубахи привязанный к шее шнурок, на котором висел внушительных размеров рулон денег. – Тут даже записано, откуда и куда, вся бухгалтерия их. Я ее пахану отдам, запущу блатных по полной программе. – Он взял со стола стакан и, не чокаясь, выпил.