Мрак остаётся

– Туда, где вы будете в безопасности.

– А потом?

– Мы должны освободить вашего товарища. Рыцаря.

– Бельтана? Ты знаешь, где Бельтан? – Да.

Тревис глубоко вздохнул:

– Ты с Зеи, верно, Вани?

Она кивнула. Тревис продолжал:

– Зачем ты следовала за мной? И почему помогла нам?

– Потому, что мое предназначение – вернуть вас на Зею.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГИБЕЛЬ БОГОВ

34

Лирит стояла на носу «Вестника судьбы», глядя, как с каждым новым прикосновением брызг к ее щеке в мерцающем воздухе один за другим вырастают из моря золотые купола.

Покрытое легкой рябью море напоминало неровную серебряную пластину, расплющенную под тяжелыми ударами солнечного молота. Белые меловые утесы устремлялись в лазурное небо; их пики венчали ровные колоннады стройных стволов итайи. Желтые листья деревьев процеживали слепящие солнечные лучи. Ветер дул со стороны Летнего моря, и изящный двухмачтовый корабль, что уносил странников прочь от Вольного Города Джендарры, своей стремительностью напоминал дельфина. Вскоре они миновали два одинаковых обелиска, вытесанных из того же белого известняка, что и утесы, и оказались в объятиях лазурного залива. Отсюда оставалось рукой подать до самого древнего города Фаленгарта.

– Вот она где! – раздался сзади чей-то резкий и скрипучий голос.

Лирит обернулась от балюстрады, и ее лицо осветила улыбка. Ее длинные пряди развевались под порывами ветра, словно парус.

– Капитан Магард!

Капитан «Вестника» был еще не стар – не старше, чем лет на десять, ее самой. Но жизнь на морях брала свое. Мощные плечи уже начали слегка горбиться от долгих бдений за штурвалом, и на руках не хватало пальцев. Но вот алая его рубаха и штаны своей яркостью мало чем уступали тем небылицам, которые он про себя рассказывал.

Лирит снова обратила взор к берегу. Таррас вырастал из моря буквально на глазах. Вдали, над золотом куполов, подобно комочкам белого пуха кружили птицы. Мощные желтоватые стены вздымались концентрическими кругами, а над ними в вышине поблескивали знаменитые городские шпили.

Магард расхохотался – как с ним случалось довольно часто и по любому поводу – и указал на массивные обелиски, проплывавшие в тот момент слева и справа от них.

– Уже и не вспомню, сколько раз мне случалось проходить через Ворота Мерона, и всякий раз дух захватывает!

Лирит кивнула. Ей еще ни разу не доводилось видеть ничего подобного. Обелиски высились на концах двух скалистых выступов, взявших залив в крепкие объятия. Своими гигантскими размерами они превосходили самые высокие башни доминионов и в то же время были стройны и изящны. Светлую поверхность покрывали резные письмена, слегка сглаженные многовековыми атаками ветра и соли. Расстояние между этими громадами было велико, под стать им самим, – в ворота Мерона без риска столкновения могли беспрепятственно пройти два десятка кораблей. Застыв по сторонам залива, каменные колоссы, казалось, поддерживали купол неба.

– Мерон был сыном Тарона, первого императора Тарраса, – пояснил Магард. – Считается, что он возвел эти обелиски в память о победах отца. По крайней мере так гласит официальная версия.

Лирит удивленно выгнула бровь:

– А неофициальная?

– Говорят, будто Мерон тем самым увековечил не отцовские победы на полях сражений, а свои собственные – в опочивальне. Из того, что известно о Мероне, нетрудно догадаться, что послужило прообразом этих памятников.

– Но, капитан Магард, это же настоящие громады!

– Что ж, если верить историкам, Мерон был о себе высокого мнения.

Лирит прикрыла рот рукой, сдерживая смех.

– Ладно, мне пора вниз, – произнес Магард и отошел от балюстрады. – Надо спускать паруса и переходить на весла. Входим в порт.

Он зашагал прочь. Но в следующее мгновение обернулся и спросил:

– Значит, это твой первый визит в Таррас?

– Да.

В черных глазах капитана вспыхнул огонь.

– Тогда послушайся моего совета, девочка. Это древний город, такой древний, что уже позабыл многое из того, чего другие города не узнают никогда. Говорят, ключи в колодцах Тарраса бьют не водой, а вином – столь хмельным, что от него тает даже самый стойкий дух, и столь горьким, что способно отравить этой горечью даже самое чистое сердце.

Лирит задумалась над его словами. Да, Таррас – город древний и давно пришедший в упадок. Когда-то Таррасская империя подмяла под себя почти весь Фаленгарт, и мощнее ее не было на всей Зее. Но с течением столетий, оказавшись во власти слабых, жестоких и тщеславных императоров, она постепенно начала дряхлеть. Границы ее сдвинулись к югу, подставив северные земли сначала под удары варварских племен, а позднее – семи доминионов. Теперь империя состояла разве что из самого Тарраса и еще нескольких мелких городков, лепившихся по берегам Летнего моря.

И все равно, хотя Таррас давно миновал зенит своего могущества и славы, он оставался величайшим городом мира. Лирит как зачарованная глядела на бесчисленные купола, устремленные в небо шпили и огромные изогнутые мосты.

Капитан исчез где-то на нижней палубе, а Лирит вернулась на нос корабля. Город был совсем близко. Теплый, дремотный ветер доносил ароматы пряностей. Было видно, как в порту снуют люди – мужчины и женщины в разноцветных развевающихся одеждах. Просто невероятно, как всего за две недели она перенеслась в совершенно иной мир!

Нет, даже не верится, что еще две недели назад они на рассвете покинули Ар-Толор – спустя день после того, как Мелия узнала о смерти Ондо. А еще в тот день они обнаружили Таркиса, шута, который еще совсем недавно был королем Толории, – выпучив косые глаза, он болтался, подвешенный за шею к потолочной балке.

Убийство Таркиса повергло всех обитателей замка в ужас. Большинство поговаривало, что тот, мол, сам виноват, уж больно распустил язык, и кто-то из рыцарей решил наконец ему отомстить. Но говорили и другое, причем боязливым шепотом, как в самом замке, так и за его стенами, – что жизнью он поплатился не за то, что оскорбил рыцаря или лорда. Мол, виной всему женщина. Ведь вряд ли назовешь совпадением, что Таркис встретил свой весьма малоприятный конец как раз в тот момент, когда колдуньи, тайком прибывшие в Ар-Толор на Верховный Шабаш, столь же тихо собирались отбыть по домам.

Лирит точно знала, что колдуньи здесь ни при чем, а простолюдины охочи до сплетен, особенно если напуганы. И все же… было в этих слухах и домыслах зерно истины. Каким-то внутренним чутьем Лирит чувствовала, что к кошмарной смерти причастна женщина. Но кто? И почему?

Последней Таркиса живым видела Эйрин. А чуть позже в тот же день о том, что он попался ей на глаза, поведала баронесса. Прислушиваясь к нити Паутины жизни, Лирит слышала слова Таркиса – причем точно так же, как их запомнила Эйрин.

Она видит все насквозь… Мне негде спрятаться… Она находит меня даже во сне. Не только она наделена зрением. Я тоже их видел…

В тупик Лирит поставили его последние слова.

Бойтесь живую и мертвую, ибо нет вам спасения из ее паутины.

Как можно одновременно быть живой и мертвой? И зачем этой женщине убивать шута?

К сожалению, все это только прибавило загадочности и без того странному, окутанному тайной уходу из жизни Таркиса. Но к вечеру того дня Лирит и Эйрин уже знали, что лично их ждут дела куда более неотложные.

С наступлением темноты, когда рогатая луна начала клониться к западному горизонту, девушек призвала к себе Иволейна.

– Я хочу возложить на вас одну ношу, – произнесла королева, как только они вошли в ее покои. – Признаюсь, она не из тех, что переполнила бы мое сердце радостью, и тем не менее мне не остается ничего другого. Просто я привязана к Узору, и как я вынуждена просить вас выполнить мою просьбу, так и вы не должны мне в ней отказать.

Лирит не догадывалась, чего стоило Иволейне вступить в самое средоточие Узора, однако наверняка цена, которую она заплатила, была гораздо дороже той, что Лирит могла себе представить. Иволейна избегала смотреть им в глаза, движения и слова ее тоже были какими-то неестественными, словно ее кто-то заморозил.