Страница 56 из 58
В кармане вибрирует телефон. Виктор старается не думать, что это может быть Делайла, но сердце его подпрыгивает в груди, когда он видит на экране ее имя.
— Это она, — сообщает он Андреа, поворачиваясь к ней, будто она в курсе всех его дел. Андреа же интересует его жизнь ничуть не больше, чем его — ее новый котенок. Он снимает трубку. — Делайла! Привет. — Да, в его голосе звучит отчаяние, но это и естественно, речь ведь идет о любви.
— Это ты сделал, Виктор?
— Сделал что?
— Не играй со мной.
— О чем ты?
— О звонке-предупреждении. Это ты попросил кого-то поиздеваться надо мной, потому что я тебя разозлила? Если так, я не буду на тебя жаловаться. Просто признайся сейчас, и мы забудем об этом разговоре.
Лифт доезжает до десятого этажа, и сердце Виктора едва не останавливается.
— Тебе позвонили с предупреждением?
Андреа уже собиралась выйти из лифта, но осталась внутри. Виктор не знает, из беспокойства или любопытства, да и ему все равно. Виктор уверен, что Делайла не морочит ему голову. По ее тону он всегда легко определяет, когда она лжет, и сейчас он чувствует, что невеста обвиняет его в реальной угрозе, за которую точно написала бы на него донос.
— Делайла.
Молчание в трубке.
— Делайла, где ты?
— В кафе «Алтеа», — говорит она.
Забегаловка, в которой они познакомились. Она все еще его любит, он так и знал.
— Никуда не уходи, ладно? Я еду. — Он вновь нажимает кнопку закрытия дверей, увозя Андреа с собой. Раз тридцать, не меньше, он нажимает кнопку фойе, хотя лифт уже и так едет вниз.
— Я потратила впустую день, — плачет Делайла. — Я думала… Какая же я идиотка, черт, какая я идиотка. Я потеряла целый день.
— Ты не идиотка. Все будет в порядке. — До сегодняшнего дня Виктор ни разу не лгал Обреченным. Вот черт, Делайла — Обреченная. Лифт останавливается на втором этаже, и Виктор выпрыгивает из него и бежит по лестнице, где полностью теряется сигнал сотовой связи. Потом бегом пересекает фойе, говорит Делайле, что сильно ее любит и скоро будет рядом. Он смотрит на часы: осталось два часа. Но он знает, что все может случиться в течение пары минут.
Виктор запрыгивает в автомобиль и мчится к кафе «Алтеа».
РУФУС
22:14
На последней фотографии, которую я загружаю в инстаграм, я со своим Последним другом. Это то самое фото, которое я сделал у него в комнате. На мне его очки, а он щурится; мы оба улыбаемся, потому что урвали мгновения счастья прежде, чем я его потерял. Я просматриваю все свои фотографии и безумно благодарен Матео за пятна цвета, которые он подарил мне в Последний день.
Медсестра просит меня не вставать с постели, но, будучи Обреченным, я вправе отказаться от медицинской помощи. Черта с два я буду тут валяться. Мне нужно увидеть отца Матео.
Мне осталось жить меньше двух часов, и я не могу придумать лучшего способа провести это время, чем исполнить последнее желание Матео и увидеться с его отцом. На этот раз по-настоящему. Мне необходимо познакомиться с человеком, который воспитал Матео таким парнем, которого я полюбил меньше чем за день.
В сопровождении настойчивой медсестры я направляюсь на восьмой этаж. Да, я понимаю, она это делает из самых добрых побуждений и пытается помочь. Просто сейчас во мне маловато терпения. Я даже не задерживаюсь у входа в палату, а вхожу прямо внутрь.
Папа Матео не совсем такой, каким я представлял повзрослевшего Матео, но довольно на него похож. Он все еще крепко спит, не догадываясь, что, когда он очнется, сын не будет ждать его дома. Я даже не знаю, осталось ли что-то от их дома. Надеюсь, пожарным удалось потушить огонь до того, как он распространился.
— Здравствуйте, мистер Торрес, — говорю я и сажусь рядом с кроватью. На этом самом месте Матео пел ему песню сегодня утром. — Меня зовут Руфус, я Последний друг Матео. Мне удалось вытащить его из дома, не знаю, успел ли он вам об этом рассказать. Он был очень смелым парнем. — Я вынимаю телефон из кармана и с облегчением замечаю, что он еще не разрядился. — Уверен, вы им гордитесь и с самого начала знали, что смелость — это часть его природы. Я знал его всего один день и тоже горжусь им. Я наблюдал, как он превращается в человека, которым всегда хотел быть.
Я просматриваю фотографии, которые сделал за сегодняшний день, и перехожу сразу к цветным кадрам.
— Мы сегодня жили на полную катушку.
Перелистывая кадры, я отчитываюсь папе Матео о прошедшем дне: вот сделанный исподтишка кадр «Матео в Стране чудес», который я так ему и не показал; вот мы вдвоем, наряженные летчиками в «Жизни в моменте», где «прыгали с парашютом»; вот кладбище таксофонов, где мы обсуждали бренность жизни; вот Матео спит в поезде метро с домиком из «Лего» на коленях; вот Матео сидит внутри своей наполовину выкопанной могилы; вот витрина «Открытого книжного» за минуту до того, как в нем произошел взрыв, едва нас не убивший; вот тот паренек на велике, который я ему отдал, ведь Матео боялся, что именно из-за него мы погибнем, хотя после первой (и последней) нашей совместной поездки он так уже не думал; вот приключения в «Арене путешествий»; вот мы с Матео у входа в клуб «Кладбище Клинта», где пели, танцевали, целовались и откуда сломя голову убегали, спасая свои жизни; вот Матео прыгает по моей просьбе на кровати; и наше последнее фото, на котором я в очках Матео, а он щурится, но выглядит таким нереально счастливым.
Я тоже счастлив. Даже теперь, когда я полностью разбит, Матео снова помогает мне восстановиться.
Я проигрываю видео, которое мог бы бесконечно смотреть на повторе.
— Он поет мне «Your Song», которую вы, кажется, тоже любите. Матео изображал, что поет только потому, что хочет дать мне почувствовать себя особенным. Я, конечно, так себя и чувствовал, но знал при этом, что поет он и для себя тоже. Петь он любил, хотя делал это не очень здорово, хе-хе. Он любил петь, и вас, и Лидию, и Пенни, и меня — и всех на свете.
Кардиомонитор не реагирует ни на песню Матео, ни на мои истории. Никаких скачков. Ничего. Это разбивает мне сердце. Мистер Торрес жив, но застрял в больничной палате, и идти ему некуда. Может быть, это еще более серьезная оплеуха, чем умереть молодым. Но он ведь еще может очнуться. Спорю, что после потери сына он будет чувствовать себя единственным человеком на земле, хотя каждый день его будет окружать многотысячная толпа.
На тумбочке у койки мистера Торреса лежит фотография. На ней Матео лет семи, его папа и торт с героями из «Истории игрушек». Малыш Матео дико счастлив. Смотрю и жалею, что не был знаком с ним с детства.
Нам бы еще хоть неделю.
Лишний час.
Просто чуть больше времени.
На обратной стороне фотографии послание:
«Спасибо тебе за все, пап.
Я буду смелым, со мной все будет хорошо.
Люблю тебя от земли до неба.
Матео».
Я рассматриваю почерк Матео. Он написал эти слова сегодня и свое обещание выполнил.
Мне хочется, чтобы папа Матео знал, чем занимался его сын. Я роюсь в кармане и нахожу рисунок земного шара, который набросал, когда мы с Матео сидели сегодня утром в моей любимой закусочной. Он весь мятый и немного влажный, но сойдет. Я беру из тумбочки ручку и пишу вокруг Земли:
«Мистер Торрес,
Меня зовут Руфус Эметерио. Я был Последним другом Матео. В свой Последний день он вел себя реально смело.
Я весь день фотографировал и выкладывал фотки в инстаграм. Обязательно посмотрите, как он провел время. В инстаграме я @RufusonPluto. Я очень счастлив, что ваш сын написал мне в день, который мог бы стать худшим в моей жизни.
Соболезную вашей утрате,
Руфус (05.09.2017)».
Я сворачиваю записку и оставляю ее рядом с фотографией.