Подари мне огня

Получив от нее указания, дождался молодой мамы и сам одел ребенка. А то еще будет стопорить весь процесс. На Маше лица не было. Она растеряно лепетала:

— Да он за полтора года и не болел ни разу. Не понимаю, где он мог это подцепить? Бедный мой малыш! Твой доктор же знает, что делать?

О да, мой доктор все знает. А то, чего не знает, додумает. И я сейчас не о медицинских терминах, а о вполне реальных барышнях.

— Да не переживай ты так! Брызжущей в мою сторону ядом ты мне нравишься как-то больше. Так что соберись, тряпка!

А внутри я с точно таким же девизом обращался к самому себе. Бесплоден. Как же так вышло?

— Поехали уже, нечего терять время.

Я подхватил малыша на руки и буквально вытолкал девушку из квартиры. И вот мы уже едем в машине в дом моих родителей. Смешно: второй день ее знаю, а с мамой решил познакомить… Ирония судьбы!

Маша с Кириллом устроились сзади, и я настроил заднее зеркало. Маша обнимала малыша, уткнувшись ему в макушку, и что-то шептала. В этот момент она была такой трогательной. Да еще на заднем сидении моего автомобиля.

Да что же это со мной происходит? Что я вообще творю? Надо было скорую вызвать, и пусть бы забирали в больницу. Но я полдетства провел в детских больницах с мамой и не понаслышке знал, каково там.

Ехать было неблизко, и я сообщил Маше, что они могут подремать. Кирилл уже засыпал, а ее глаза говорили о том, что спать она будет вряд ли: слишком напряжена.

— Олег, спасибо! Я даже не ожидала от тебя такой собранности. Совсем растерялась. У меня такое бывает, когда сталкиваюсь с тем, что тревожит Кирюху. У меня рядом с ним вообще мозги отказывают.

Она покачивала малыша. А я украдкой бросал на белобрысую парочку короткие взгляды. Они были так похожи, словно две капли воды. Интересно, кто отец?

Внезапно я понял, что, кто бы он ни был, я не хочу его больше видеть с ними! Какой сволочью надо быть, чтобы бросить собственного ребенка и женщину, которая его родила! Тем более такую… Он же сжимал ее в объятиях, целовал, был внутри нее, когда она стонала…

Стоп! Что это за мысли такие! Что за черт вообще происходит? Какая мне разница, кто там трахал Машу? Но я сам понимал, что разница есть. Еще какая! Меня бесил сам факт, что кто-то прикасался к ней.

Даже сейчас, после явно тяжелого дня, уставшая, в простом спортивном костюме с небрежным пучком на голове она была притягательна. Ее трансформация из сумасшедшей язвы в нежную девушку напоминала качели.

Но это безумно заводило меня. Просто рассматривая ее, я понимал, что в штанах внезапно стало тесно. Это уже ни в какие ворота не лезет!

Запоздало пришла мысль, что мать меня насквозь видит и наверняка заметит взгляды, которые я бросаю на девушку. Не было же печали! Какой черт меня все время дергает вытаскивать Машу из неприятностей? Я и сам не знал.

Через полчаса мы остановились возле небольшого загородного дома. Район здесь замечательный: тихий, спокойный. Я вырос здесь. Недалеко жил Максим с родителями, пока его отец не стал активно богатеть и не переехал в район Рублевки.

Домик у моих родителей был небольшой, но уютный, не из разряда тех, что таятся за трехметровыми заборами. Несколько лет назад я все же уговорил их сократить огород на их десяти сотках, оставив лишь небольшую тепличку. Лично проследил, чтобы все пространство, где раньше росла картошка, превратили в зеленую зону с хвойниками и качелями.

Пусть отдыхают, а два мешка картошки я им найду где купить. Маша вышла из машины со спящим Кириллом на руках. Щека ребенка уже была размером с арбуз. Вовремя приехали.

Я постучал, и навстречу вышла мама. Ей далеко за шестьдесят, но она еще работала. Из поликлиники ушла лет восемь назад, но маленькие пациенты все равно находили ее и регулярно посещали.

А она, в свою очередь, завела социальные сети и стала повышать квалификацию, навсегда уходя от советских традиций типа присаживания в подушки. Сейчас мама уже была настроена на рабочий лад.

Она с интересом нас осмотрела и вышла вперед:

— Добрый вечер! Меня зовут Мария Егоровна. Где тут мой маленький пациент?

Маша недоверчиво на нее покосилась. Это на мою-то маму! Да она божий одуванчик! Тоже мне курица-наседка! Мама поймала ее взгляд и улыбнулась:

— Да не переживайте вы так, все с вашим сыночком будет в порядке.

Девушка словно оттаяла. Аккуратно переложила спящего ребенка на руки моей маме и тихо прошептала.

— Это мой брат. С ним же все будет хорошо? Правда?

Я удивился. В том коротком досье, что я нашел, были сведения о том, что ее родители разбились в автокатастрофе около двух лет назад, но тогда как же? Она вроде сказала, ребенку только полтора года? Что-то тут не сходится.

Но обе женщины уже направились к дому. Одна из них обернулась и строго на меня посмотрела.

— Олежек, сынок, что стоишь столбом? А ну марш в погреб за вареньем! Пирог, хорошо, не доели, чайник ставь! Мы сейчас все сделаем с… — она посмотрела на Машу, и та, робея, назвала свое имя, — Машей и придем знакомиться.

Я поймал взгляд Маши, полный злости и плохо скрываемого бешенства. Пора и вправду скрыться, пока эта фурия не начала на меня охоту.

Через полчаса я уже сидел и вдыхал пары ароматного травяного чая, который сделал отец. Он, скорее всего, уже спал, поэтому я не стал его тревожить. Да и лишний зритель мне ни к чему.

В кухню влетела Маша, и по ее виду смело можно было утверждать, что Кириллу лучше.

— Сдурел совсем! Ты какого рожна нас к маме своей притащил? Что это вообще такое?

Она осеклась, услышав шаги за спиной. Осмотрелась, схватила ложку и что было мочи швырнула в меня. Не ожидавший такого поворота событий, я даже не успел пригнуться, и орудие угодило мне точно в глаз. Затем отскочило с небывалым грохотом.

Уууух, злюка! Я тебе еще это припомню. В кухню вошла мать.

— Олежек, совсем ополоумел? Ты чего шумишь? Кирилла разбудишь! Хорошо хоть, на стол накрыл, — она обернулась к гостье. — Ой, Машенька, он у нас такой шалопай, но на самом деле хороший!

Ну началось. Того и гляди, достанет детские фотографии и начнет рассказывать, как я пел песню «Атас!», стоя в одних трусах на табуретке.

— Машенька, а когда твои родители приедут? Кирюше сейчас присмотр нужен будет минимум неделю, а ты работаешь, наверное.

Я резко вскинул голову и посмотрел на пигалицу. На мгновение ее лицо пронзила вспышка боли, но лишь на мгновение. Она быстро взяла себя в руки и нацепила каменную маску:

— Мои родители погибли в автокатастрофе, я воспитываю Кирилла одна. С ним днем сидит наша соседка.

Лицо мамы вытянулось, она смутилась. И как-то иначе посмотрела на девушку.

— Прости меня, милая, соболезную! Я не знала. Представляю, каково тебе. Сколько же было маленькому? Такой крошка…

Маша на секунду замолчала, словно решая что-то для себя, затем бросила вызывающий взгляд на меня и произнесла:

— Нисколько. Кирилл родился тогда, когда оба они уже были мертвы.

Мне показалось, что тишина после этих слов накрыла всех присутствующих с головой.

Глава 11. Маша

Глядя в ошарашенные лица Олега и его мамы, я тяжело вздохнула. Я никогда раньше не рассказывала никому непричастному к этому про обстоятельства рождения Кирилла. Возможно, настало время сделать это?

— Мои родители попали в аварию. Какой-то пьяный таксист вез семью с детьми в аэропорт. Папа вывел из-под удара маму, выкрутив руль. Он скончался на месте.

Эти подробности мне сообщили через пару месяцев после аварии. Был суд, где оказалось, что у этого недочеловека еще и не было страховки. Обычный беспринципный бомбила. Это был его последний заказ.

Маму доставили в больницу в тяжелом состоянии. Каким-то чудом она осталась практически целой, не считая пары ушибов на бедрах. У нее была лишь травма головы.

Я навсегда запомню эти часы в приемном покое. Сначала мне сообщили, что отца не смогли довезти даже до больницы. Советовали хоронить в закрытом гробу.