Страница 5 из 6
— Я буду жаловаться! Вы не имеете права! — кричал Богданов, размахивая руками, — Я требую своего адвоката и телефон для звонка. Фишман молча подвинул к нему телефонный аппарат. Богданов набрал номер своего покровителя, действующего генерала ФСБ. Петр Петрович давно уже платил генералу немалую «зарплату» и, конечно, рассчитывал на его защиту в такой ситуации. Богданов сбивчиво стал жаловаться на полный беспредел какого-то полковника. Фишман взял из рук Петра Петровича трубку и просто сказал: «Полковник Фишман, спецотдел «Дельта», на другом конце провода генерал несколько секунд молчал, потом четко. по-военному отчеканил: «Здравия желаю, товарищ полковник. Желаю удачи!» — и положил трубку.
Петр Петрович не унимался и отказывался что-либо говорить без адвоката. У него давно был прикормлен один из лучших адвокатов Москвы.
— Будет вам адвокат, даже два или три, только в папочку сначала загляните, — ласково сказал полковник и передал Петру Петровичу толстую красную папку с грифом «Совершенно секретно».
Богданов раскрыл папку. На первой странице с фотографии на него смотрел маленький мальчик в нелепых коротких штанишках и маечке. Это был сам Петюня в детском садике. На второй странице Петя был уже в пионерском галстуке, потом — с комсомольским значком на груди, институт, завод и вот он уже в министерстве. Первые взятки. Суммы пока маленькие, дальше больше, еще больше. Описание всех сделок очень точное. Есть показания свидетелей, расчеты реальной стоимости оборудования и полученных откатов и даже фотографии с мест проводимых переговоров. В папке, конечно, было не все, далеко не все, но и то, что было, тянуло минимум лет на десять, и никакие адвокаты здесь не помогут.
Душа у Петра Петровича провалилась в пятки, он вдруг с ужасом понял, что министром ему уже не быть никогда. Впереди были тюремная баланда и страшный беспросветный остаток жизни.
— Что я должен сделать, чтобы смягчить свою участь? — обреченно спросил чиновник.
— Пока нас интересует только она, — сказал полковник и положил на стол фотографию Лены-Алены.
«Господи! И это они знают, — подумал Богданов. — А ведь я в последний раз с ней в постели полностью облажался. Неужели и за этим там следят?»
Страх куда-то ушел, ему стало стыдно перед этим щеголеватым полковником с еврейской фамилией за свою мужскую несостоятельность. Он молча написал адрес квартирки, где жила Алена, встал, по-тюремному сложил руки за спину и, сгорбившись, пошел к двери, за которой, по его мнению, его ожидали охранники и тюремная камера.
— Стойте! Пропуск возьмите. Без пропуска вас на проходной не выпустят, — сказал полковник и протянул ему маленькую белую бумажку.
— Я могу идти домой? — без надежды спросил Петр Петрович.
— Конечно, — подтвердил полковник и неожиданно спросил: — Скажите, а у вас есть мечта?
— Была, — грустно сказал Богданов. — Я с детства очень хотел стать министром.
— Ну, может, еще и сбудется, — загадочно улыбнулся полковник. — Идите работайте, только взяток больше не берите, а то посадим.
Не веря своим ушам, Богданов взял пропуск и пошел к выходу. Ноги подкашивались, внутри было пусто. Часовой на выходе мельком взглянул на пропуск, положил его в стопку и кивнул головой. Петр Петрович открыл массивную дверь здания и вдохнул утренний воздух свободы. Было воскресное утро. Москва только просыпалась. В эту минуту он твердо пообещал себе, что больше никогда не возьмет ни одного рубля взятки.
Менее чем через два часа зареванная, с красным носом Лена-Алена уже сидела напротив полковника Фишмана в его кабинете. На столе лежали пачки долларов из ячейки вокзальной камеры хранения и остатки мелочи из сумки и кошелька. На квартирке уже провели тщательный обыск, ДОЛЛАРА не было. — Как же объяснить этой дуре, что мы ищем? — размышлял полковник.
— У вас еще вчера в кошельке была купюра в один доллар США. В этой купюре резидент американской разведки поместил секретнейшие сведения о космической программе России, которые можно прочитать с помощью специального компьютера, — на ходу выдумывал Фишман. — Нам нужно обязательно найти этот доллар.
— Ничего не знаю, — выла Лена-Алена, размазывая слезы. — Я выиграла эти деньги вчера в рулетку. Можете спросить в казино. Они все знают.
— Мне не нужны эти доллары. Мне нужен один доллар, который еще вчера был у вас в сумке. Вспоминай, дура, а то посажу в тюрьму навсегда! — не выдержал полковник.
И тут Алена вспомнила. В памяти всплыл тот самый доллар, машина на Киевском вокзале с шашечками на крыше и усатый таксист. Номер и марку машины она, конечно, не запомнила.
— Все! — обреченно подумал полковник. — В Москве тысячи усатых таксистов-леваков с шашечками на крыше. ДОЛЛАР опять ушел в народ.
— Стол в казино был поломан, эти деньги выиграны вами нечестно, казино мы закрыли, — сказал полковник.
Он подвинул Лене листочек бумаги:
— Пишите: я, Кравченко Елена Ивановна, добровольно передаю свой выигрыш в казино в размере 428 тысяч долларов США в фонд помощи больным детям города Москвы. Дата и подпись.
Лена послушно писала под диктовку полковника. В эту минуту она готова была написать все, что угодно: что она китайская разведчица, что она готовила подкоп под мавзолей Ленина и что папа ее был турецкий подданный. Все, лишь бы ее отпустили из этого ужасного здания.
— Вот и хорошо! — сказал Фишман, прочитав записку, — а сейчас тебя отвезут на вокзал, и первым поездом — домой, в Тамбов. Билет тебе купят. И чтоб духу твоего в Москве больше не было! И про все это молчать. Забыть и молчать, — закончил полковник.
Лена не возражала. Впереди была свобода и целых семьсот пятьдесят долларов, которые милостиво оставил ей добрый полковник. Через несколько минут полковник Михаил Фишман, он же Майкл Фиш, сидел в просторном кабинете председателя ФСБ.
— ДОЛЛАР опять ушел в народ, — закончил Майкл свой доклад непосредственному руководителю.
— Должен был уйти. Он же магический. Пока сам не захочет, не вернется, — улыбнулся тот. У него было прекрасное воскресное настроение — ведь им с Майклом предстояло поделить между собой 428 тысяч долларов «блондинистого» выигрыша.
Судьба героев этой истории сложилась по-разному.
Петр Петрович продолжал работать по 12—16 часов в сутки, но от взяток категорически отказывался. Буквально через месяц его начальника-министра перевели на новое место работы, и Богданов, неожиданно для всех, (и для себя самого) занял министерское кресло. Просидел он в нем недолго, удивленные прекращением денежных ручейков высшие чиновники министерства финансов и Счетной палаты устроили проверку в министерстве. Новый министр был смещен со своего долгожданного поста как не справившийся с обязанностями. Другое кресло ему не предложили, и он канул в неизвестность. Министром стал его зам, который давно успел всему научиться у своего шефа. Система откатов заработала вновь в прежнем режиме.