Страница 2 из 6
Проблема заключалась в том, что установленные в игровом зале видеокамеры круглосуточно выдавали изображение на компьютеры в комнату охраны и в кабинет директора. Умный Кац не зря считался неплохим программистом. Составленная им программа по команде на два часа могла остановить передачу изображений, оставив на экранах картинки пустого зала. В эти два утренних часа, когда казино закрывалось для посетителей, и необходимо было смонтировать оборудование. Для отработки всей процедуры приятели в складчину купили подержанный игровой стол, установили его в подвале жилого дома, где они и тренировались. Затем еще несколько дней тщательно тестировали систему. Шарик останавливался в зоне действия магнита в несколько раз чаще, чем в других местах. Все было готово.
Для первого раза была выбрана суббота, когда в казино собиралось больше всего игроков. Благоверный еврей Кац, правда, долго упирался и говорил своему другу, что суббота для евреев святой день — шаббат, и работать категорически запрещено. Но не верующий ни в Бога, ни в черта Серега настоял на своем.
— Ты теперь не Кац, а Скоробогатов, но для верности можешь перевести дома календарь, тогда у всех будет суббота, а у тебя четверг, — смеялся он.
И вот ранним утром в субботу приятели на два часа остановили изображение камер и быстро установили оборудование на один из столов. Около девяти вечера Лев Александрович появился в казино у заветного стола. В кармане у него была целая тысяча долларов, занятая у знакомого ростовщика под огромные проценты. Приятели решили не жадничать, и в этот вечер за несколько часов он должен выиграть не более двадцати тысяч долларов. Утром в воскресенье оборудование они демонтируют и снова установят через пару недель. Так, потихоньку, не вызывая излишних подозрений, подельники намеревались раздеть владельцев казино на пару сотен тысяч. Затем, от греха подальше, прекратить работу на долгое время или вообще перебраться в другое казино.
Волею случая в эту субботу в казино привел свою подружку и Петр Петрович Богданов.
Петр Петрович был типичным чиновником своего времени. Родился Петя в нищей, голодной российской глубинке. В маленьком уральском городке работал единственный, построенный еще в довоенные времена, металлургический завод. Комбинат круглые сутки извергал тучи черного дыма, отчего небо становилось серым, а снег — черным. Отец Пети закончил когда-то институт в Свердловске, но был мягким по характеру, особыми талантами не отличался и так и застрял на должности мастера сталелитейного цеха того самого завода. Он приходил домой поздно, всегда пропахший дымом и копотью, долго мылся в ванной, потом выпивал за ужином несколько рюмок водки и сразу уходил спать. Мать ворчала на его ежедневные возлияния, на что отец всегда говорил:
— Лучше я умру от цирроза печени, чем сойду с ума. Советские правители рабочий уральский люд не баловали. В магазинах было пусто. За куском вареной колбасы или синей волосатой курицей выстраивались длиннющие очереди. Конфетные наборы детям давали только на Новый год.
Как-то на завод приехала высокая комиссия из Москвы. Комиссию возглавлял заместитель министра, который, как оказалось, когда-то учился вместе с отцом в институте. Вечером приятель отца зашел к ним в гости. В модной дорогущей дубленке и пыжиковой шапке, заместитель министра сразу заполнил всю квартирку запахом дорогого одеколона. На столе появились апельсины, коньяк, сервелат, шоколадные конфеты. В этот вечер Петя понял, что есть совсем другая, цветная и красивая жизнь. Он твердо решил, что сделает все, чтобы вырваться из своего городка и попасть в такую жизнь. С тех пор у него и появилась мечта стать министром.
Вечером Петя слышал, как мать пилила отца, называя его неудачником. Отец долго молчал, а потом грубо ответил:
— Надо было не на тебе, а на Аньке жениться, у нее отец уже тогда в обкоме работал, я бы сейчас точно директором завода был.
Мать замолчала и больше никогда на эту тему не заговаривала.
Петя не отличался особыми талантами. Не красавец, но и не урод, не отличник, но и не двоечник. Старшая сестра называла его Петюня, и с ее легкой руки имечко прилипло и перешло в детский садик, а потом и в школу. Девчонки в классе иногда дразнили его Петюня-Писюня. Он ненавидел это имечко, но сделать ничего не мог.
В старших классах он неожиданно для всех стал комсоргом класса, а потом и школы. Оказалось, что он обладал одним неоценимым качеством — всегда оказывался в нужном месте и говорил нужные и правильные слова. Пламенно выступал на собраниях, клеймил страшным позором мировой империализм, а заодно прогульщиков и двоечников. Просто Петюня рано понял, что власть в стране благоволит не умным и честным, а хитрым и упорным. В институте его сразу избрали комсоргом факультета — просто потому, что других желающих не было, а через год и секретарем комитета комсомола института. Там Петр и вступил в КПСС. На металлургическом заводе, куда он попал по распределению, место парторга было плотно занято, в ожидании желанного кресла Богданов несколько лет отработал мастером. Вскоре КПСС вместе с Советским Союзом приказала долго жить. На шумном и грязном заводе стало совсем бесперспективно.
— Здесь мне делать больше нечего, — решил Петр и вскоре оказался в Москве, в министерстве, став маленьким винтиком большой машины.
Правда, для переезда в Москву пришлось жениться. Жена не отличалась ни красотой, ни умом, но имела неоценимые качества — московскую прописку, столичные квадратные метры и отца — чиновника в министерстве. Энергичный тщеславный провинциал сразу понял, что здесь, в Москве, у него нет и не может быть ни друзей, ни врагов, есть только власть и деньги.
Среди коренных москвичей он выделялся необыкновенной работоспособностью и огромным желанием сделать карьеру. Всегда в строгом темном костюме, с аккуратно повязанным галстуком, он не ругался с коллегами, не шел по головам, а просто всегда в нужном месте говорил нужные слова. Еще недавно молодой коммунист клеймил «опиум для народа», а всего через пару лет неистово крестился в церкви рядом с министерским начальством. Но самое главное — Петр Петрович научился делать деньги из всего и делиться.
Поначалу должность была небольшая, но и здесь он умудрялся откусить от большого пирога. Не мытьем, так катаньем — Петр Петрович свою работу построил так, что поставщики и смежники ему платили. За то, что не затянул с расчетами, за то, что вовремя занес на подпись, за то, что замолвил словечко. Платили и еще «спасибо» говорили, а он не жадничал и большую часть относил наверх. Это качество наверху оценили и вскоре его подпустили к закупкам дорогого оборудования, а это значит, уже и к большим деньгам.
Государство боролось с коррупцией. Постоянно издавались новые законы, закупки проводились через конкурсы и торги, для контроля создавались специальные органы и отделы. Петр Петрович боролся с государством. Он придумывал подзаконные акты и внутренние министерские правила, использовал хитрые схемы и всегда находил лазейки для получения откатов. Богданов всегда был крайне осторожен, никогда сразу не брал деньги в руки. Зная это, поставщики приносили ему положенные суммы в коробках из-под дорогих спиртных напитков. Петр никогда сразу не брал коробку в руки, а просто показывал, куда ее надо положить. И только через несколько дней, убедившись, что подставы нет, уносил коробку домой. Всегда ведь можно сослаться, что в коробке вполне традиционный мужской подарок, а об истинном содержимом он просто не знает. Позже для передачи денег у него появились специальные доверенные люди. Все денежные переговоры проводились вне стен кабинета. При этом он не просто отключал мобильный телефон, а и доставал из него батарею. Деньги текли рекой, дальше делились на ручейки и растекались по верхним кабинетам нужных людей.