Страница 31 из 132
– В Вашингтоне? – повторила Джилл. – Зачем же Бену звонить из…
– Вот именно. Если он стоит в телефонной будке в Вашингтоне, он может связаться с Килгалленом напрямую. Это дешевле и быстрее, чем звонить в Филадельфию, чтобы оттуда отправили письмо назад в Вашингтон. Может быть, Бен боялся, что телефон прослушивается, но надеялся, что статопринт не контролируется. А может, он подозревал, что и статопринт контролируется, и проверял, так ли это. Я не пойму, в чем здесь дело, но боюсь, что если мы продолжим поиски Бена, мы поставим его жизнь под угрозу.
– Джабл, нет!
– Да, – устало сказал Джабл. – Бен ходит по краю пропасти, он сделал на этом карьеру. Сейчас он перешел все границы. Если он исчез по своей воле, не стоит привлекать к этому факту внимание. Килгаллен спокоен. Колонки Бена не пустуют: его статьи выходят каждый день. Я проверял.
– Бен заготавливал материал впрок.
– Или их пишет Килгаллен. В любом случае, официально Бен не пропал.
Он на работе. Может быть, он решил на время выйти из игры, а тебя не предупредил, чтобы не подвергать опасности.
Джилл закрыла лицо руками:
– Джабл, что мне делать?
– Не волноваться. Самое худшее, что ему грозит – это смерть. А она грозит нам всем, не сегодня – так завтра. Спроси у Майка. Ему легче дематериализоваться, чем выслушать упрек. Если я скажу ему, что мы собираемся его зарезать и зажарить на обед, он со слезами на глазах будет благодарить за оказанную честь.
– Знаю, – тихо ответила Джилл, – но не разделяю его взглядов. – Я тоже, – согласился Харшоу, – но начинаю понимать их: это утешительная мысль для пожилого человека. Способность наслаждаться неизбежным – я всю жизнь пытался развить ее в себе. А этот мальчик, который уже имеет право избирать и быть избранным, но не знает, что перед автомобилем нужно посторониться, показал мне, что я… не стал умнее, чем был в детском саду. Ты спрашивала, можно ли оставить у меня Майка. Да я его сам не отпущу, пока не выучусь у него тому, что он знает, а я – нет. Эта самая дематериализация! Она – не фрейдовское желание смерти, ничего похожего на «Самую усталую реку». Это как у Стивенсона: «С радостью живу, с радостью умру». Но Стивенсон жил с радостью, потому, что вкусно обедал, а Майк знает какой-то секрет.
– Я ничего не понимаю, – угрюмо проговорила Джилл. – И волнуюсь за Бена.
– Я тоже. И мне кажется, что он не прячется.
– Вы же только что…
– Прости… Мои люди не ограничились визитом к Килгаллену и в Паоли Флэт. Они узнали, что в четверг утром Бен приходил в медицинский центр с адвокатом и Беспристрастным Свидетелем Джеймсом Оливером Кавендишем – ты знаешь, что это значит?
– Нет.
– Если Бен пригласил Кавендиша, – дело было серьезным. По воробьям не стреляют из пушки. Бен хотел поговорить с Человеком с Марса в присутствии Свидетеля.
– Не может быть, – выдохнула Джилл.
– Это мне сказал сам Кавендиш, а ему можно верить, как Писанию.
– Тоже мне апостол! В четверг утром ко мне на этаж никто не заходил.
– Не торопись. Я же не сказал, что они говорили с Майком. Они говорили с «Человеком с Марса», очевидно, с подставным, которого показывали по стереовидению.
– Ну конечно! И Бен вывел их на чистую воду!
– Нет, у него это не вышло. И у Кавендиша тоже. Ты же знаешь, как обязан вести себя Беспристрастный Свидетель?
– Не знаю. Я никогда их не видела.
– Ну да?! Энн!…
Энн стояла на трамплине. Джабл крикнул ей:
– Тебе виден тот дом на горе? Какого он цвета?
Энн посмотрела и сказала:
– С нашей стороны белый.
Джабл обернулся к Джилл:
– Вот видишь, Энн не стала говорить, что дом белый целиком. И вся королевская рать не заставит ее сказать это до тех пор, пока она не пойдет и не посмотрит. Но даже и тогда она не сможет утверждать, что дом остался белым после того, как она ушла.
– Энн – Беспристрастный Свидетель?
– Да, у нее диплом без ограничения, с правом свидетельствовать в Верховном Суде. Спроси у нее как-нибудь, почему она оставила практику. Только ничего больше не планируй на этот день. Она будет тебе рассказывать правду, всю правду и ничего кроме правды, а это займет много времени. Так вот, вернемся к Кавендишу. Бен пригласил его с условием, что Кавендиш станет свидетельствовать открыто. Когда это потребовалось, Кавендиш рассказал все в мельчайших подробностях. Но интересно другое – то, чего он не сказал. Он не сказал, что человек, с которым они беседовали, не являлся Человеком с Марса. Но он не сказал также ни одного слова в подтверждение того, что этот человек ЯВЛЯЕТСЯ Человеком с Марса! Если бы ты знала Кавендиша, ты бы поняла, что это многое значит. Если бы Кавендиш видел Майка, он объявил бы об этом так, чтобы все поняли – что он видел Майка. В противном случае Кавендиш обычно действует по-другому. Например, он описывает форму ушей представленного им человека, а она не совпадает с формой ушей Майка. Следовательно, им подсунули фальшивку. Кавендиш это понимает, но не имеет права прямо высказать свое мнение.
– Я же сказала, что на мой этаж никто не входил.
– Пойдем дальше. Все это произошло задолго до того, как ты выкрала Майка. Кавендиш говорит, что они встретились с «Человеком с Марса» в 9:14 в четверг. Майк в это время был в больнице, его вполне можно было показать посетителям. Почему самому знаменитому Беспристрастному Свидетелю подсунули фальшивку? Почему они пошли на такой риск?
– Вы меня спрашиваете? – пожала плечами Джилл. – Я не знаю. Бен говорил мне, что спросит у Майка, хочет ли тот уйти из больницы, и если Майк скажет «да», то Бен заберет его с собой.
– Бен спросил, и двойник, естественно, ответил «нет».
– Но не могли же они знать, что именно Бен собирался спрашивать. И все равно Майк не пошел бы с Беном!
– Тогда почему он пошел с тобой?
– Я его брат по воде, как и вы сейчас. Он считает, что можно верить каждому, с кем разделил глоток воды. Брату по воде он подчиняется во всем, а с остальными норовист, как осел. Бен не смог бы его увести. По крайней мере, на прошлой неделе. Сейчас Майк, наверное, уже не такой.
– Да. Он очень быстро меняется. Я еще никогда не видел, чтобы мышечная ткань с такой скоростью росла. Но вернемся к делу: Кавендиш сообщил, что Бен оставил его и адвоката – некоего Фрисби – в 9:31 и сел в такси. Через час Бен или кто-то другой, назвавшийся его именем, передал в Паоли Флэт по телефону письмо.