Чужой в стране чужих

– Прекрасные волосы. Жаль, что она не задержалась.

– Почему же вы не окликнули ее?

– Как?

– Рут наверняка зашла сюда, чтобы взглянуть на вас. Они, должно быть, только-только прибыли. Вы заметили, что нас с вами как бы чуть сторонятся?

– Хм… да. – Вообще-то Джубал приготовился к тому, что придется отражать попытки интимной близости… Но оказалось, что никто ничего такого предпринимать не собирается. С ним обходились гостеприимно, но это скорее походило на вежливую ласковость кошки, нежели на чрезмерное дружелюбие пса.

– Они очень интересуются вами… но еще побаиваются.

– Меня ?

– Я же говорил вам прошлым летом. Вы – миф, который не обязательно должен быть реальным и который живет дольше, чем человек. Майк говорил им, что вы – единственный известный ему человек, который может «грокнуть в полноте», не зная марсианского. Большинство из них подозревает, что вы читаете мысли так же легко, как сам Майк.

– Что за чепуха! Я надеюсь, ты разуверил их?

– Кто я такой, чтобы разрушать миф? Если вы это сделаете, значит у вас есть свои причины отрицать ваши способности. Они слегка побаиваются вас: вы едите на завтрак младенцев, а когда ревете, то трясется земля. Любой из них был бы рад, окликни вы его… Но никто не станет специально обращать на себя ваше внимание. Они знают, что даже Майк слушает, когда вы говорите.

Джубал выразил отношение ко всему сказанному одним-единственным словом.

– Конечно, – согласился Бен. – И у Майка есть свои слабости. Я же говорил, что он был человеком. Но вы – святой покровитель, и тут уж ничего не попишешь.

– Ладно… а, вон там вошел кое-кто знакомый. Джил! Обернись-ка, детка!

Женщина, поколебавшись, обернулась.

– Я Доун. Но благодарю вас. – Она подошла, и Джубал подумал, что она собирается поцеловать его. Однако она опустилась на колено и поцеловала ему руку. – Отец Джубал! Мы приветствуем вас и пьем от вас глубокими глотками.

Джубал поспешно выдернул руку.

– Боже мой, что ты делаешь, детка! Ну-ка поднимись и сядь рядышком. Разделим воду.

– Да, отец Джубал.

– Что? Зови меня просто Джубал. И скажи всем, что я не люблю, когда со мной обращаются, словно с прокаженным. Я в родной семье… надеюсь.

– Да… Джубал.

– Поэтому я ожидаю, что все здесь будут звать меня Джубалом и относиться ко мне, как к водному брату – не больше и не меньше. Первый, кто обратится ко мне с излишним уважением, останется после уроков. Грокаешь?

– Да, Джубал, – согласилась она, – я уже сказала им.

– Что?

– Доун имеет в виду, – пояснил Бен, – что она сказала об этом, скорее всего – Патти, и Патти сейчас говорит это всем, кто может слышать… внутренним слухом. А они скажут тем, кто слегка глуховат, как я.

– Верно, – сказала Доун. – За исключением того, что я сказала и Джил. Патти сейчас на улице, – ее зачем-то послал Майк. Джубал, вы смотрели стерео? Мы все так взволнованы.

– Я? Нет.

– Ты говоришь о разрушении тюрьмы, Доун?

– Да, Бен.

– Мы еще не говорили об этом. Джубал, Майк не просто проломил стену и вышел вон. Он выкинул чудо, которое им непросто будет переварить. Он разметал в окружной тюрьме все двери, все запоры, когда уходил… и то же самое сделал с тюрьмой штата. Она там рядом. А затем разоружил всю полицию. Частично для того, чтобы прибавить им хлопот… частично потому, что Майк просто не выносит, когда человека запирают, какова бы ни была причина. Он грокает, что это величайшая неправильность.

– Все правильно, – согласился Джубал. – Майк кроток. Если кого-то запирают, это причиняет ему боль. Я согласен с ним.

Бен покачал головой.

– Майк не так уж кроток, Джубал. Он не колеблется, убивая людей. Но он совершеннейший анархист: запереть человека – это неправильность. Свобода личности – и полная ответственность личности за поступки. Ты есть Бог.

– И где же вы тут видите противоречие, сэр? Убийство человека может быть необходимым. Но тюремное заключение – это преступление против личности данного человека… и твоей собственной.

Бен взглянул на него.

– Майк прав: вы грокаете в полноте… в его стиле. Я далек от совершенства… Я еще только учусь. – Он обернулся к Доун. – И как они это восприняли?

Она тихонько прыснула.

– В осиное гнездо сунули палку. Мэр кипит. Он запросил подмогу у штата и Федерации… и получил ее. Мы видели приземление крупных сил полиции. Но стоило им выбраться из машин, как Майк лишил их всей амуниции, включая ботинки.

– Я грокаю, – сказал Бен, – он останется в трансе, пока они не пойдут на попятный. Чтобы работать с такой массой деталей, он должен растягивать время до бесконечности.

– Не думаю. – Доун покачала головой. – Я не обошлась бы без транса, доведись мне делать десятую часть того, что делает Майк. Но я грокаю, что Майкл мог бы делать это, даже раскатывая на велосипеде вниз головой.

– Хм… Не знаю, я пока еще делаю песочные куличики. – Он поднялся.

– У меня от ваших чудес иной раз голова кругом, идет, золотко. Пойду-ка посмотрю стерео. – Он задержался, чтобы поцеловать ее. – А ты развлекай старого Папу Джубала. Он любит маленьких девочек. – Кэкстон пошел к двери, и пачка сигарет, догнав его, нырнула ему в карман.

Джубал спросил:

– Это вы сделали? Или Бен?

– Бен. Он всегда забывает свои сигареты. Они летают за ним по всему Гнезду.

– Хм… Неплохие песочные куличики удаются нашему Бену.

– Бен преуспевает больше, чем сам признается. Он очень святой человек.

– Хм… Доун, ведь вы та Доун Ардент, которую я встречал в Храме Фостера, да?

– О, так вы помните! – Она расцвела, как девочка, получившая долгожданный леденец.

– Конечно. Но вы изменились. Вы кажетесь еще прекраснее.

– Это потому, что так оно и есть, – просто сказала она. – Вы по ошибке приняли меня за Джил. Она тоже стала красивее, чем была.

– А где это прелестное дитя? Мне бы хотелось увидеть ее.

– Она работает. – Доун помолчала. – Но я сказала ей, и она сейчас придет. – Она снова помолчала. – Я сменю ее. Если вы позволите.

– Конечно-конечно.

Она поднялась и ушла, и тут же рядом с Джубалом оказался доктор Махмуд.

Джубал сурово поглядел на него.