Страница 37 из 66
«Во имя Мерлина, что я творю?!»
Он не был её мужчиной — вообще-то он был её преподавателем. И она должна была выполнять свои обязанности, встречаясь с ним всего раз в неделю по просьбе Ордена, не более того.
Но всё давно уже вышло за рамки дозволенного. Достаточно было вспомнить, как после секса они остались в кресле и целовались перед камином. Она сидела у него на коленях, пока его член всё ещё находился внутри неё. Гермиона запустила пальцы в волосы Северуса и с наслаждением пробовала его губы на вкус… На самом деле она упивалась поцелуями. Впервые между ними всё происходило медленно и неторопливо, и она могла исследовать его, пробуя абсолютно всё, что ей приглянулось. Как, например, его веки — она облизывала их языком, от чего трепетали его длинные ресницы.
Гермиона и раньше целовалась с другими — на самом деле, даже несколько раз, но каждый раз с кем-то столь же неопытным, как и она сама. Северус, напротив, всегда был уверен в себе и непринуждён по сравнению с её предыдущими партнёрами. И всё же, судя по всему, он не возражал против такого неуклюжего исследования его тела с целью совершения оральных и тактильных открытий. Она обрисовала кончиками пальцев контур его внушительного носа, а затем проложила вдоль него дорожку из поцелуев. Гермиона сделала то же самое с его подбородком, облизывая и целуя челюсть вплоть до виска и трепетно лаская языком местечко под мочкой уха. Наконец она добралась до губ Северуса, которые на самом деле находила восхитительными. Гермиона постоянно возвращалась к ним, желая пройтись языком вдоль каждого изгиба, под каждым выступом, смакуя и посасывая их своими губами.
В конце концов, Гермиона захотела, чтобы он снова как следует её трахнул, но знала, что лучше об этом не просить. Какое-то время она довольно неестественно притворялась весёлой, а потом ушла в Гриффиндорскую башню. Всё тело возненавидело её: лоно беззвучно стонало, требуя облегчения, а половые губы распухли и намокли, желая большего. Её руки хотели обнимать кого-то, пока она засыпала. В конечном итоге пришлось обнять подушку, от чего Гермиона почувствовала себя подавленной и удручённой.
Северус ответил на её просьбу почти незамедлительно — на следующий же день. С этой минуты Гермиона волновалась всё сильнее и не могла объяснить причину такого поведения. Она тщательно готовилась к встрече, игнорируя сердитый стук Лаванды в дверь ванной комнаты — на самом деле, потратив намного больше времени, чем в любой другой раз перед их вынужденными свиданиями. Растирая по своему телу обильное количество ароматного геля для душа, она даже решила кое-что изменить в зоне бикини, пока не добилась там «аккуратного минимализма».
В довершение всего Гермиона оделась в красивую блузку и джинсы, уложила волосы, надела пару серебряных серёжек, которые мама подарила ей на семнадцатилетие, и почувствовала себя намного лучше, чем когда-либо за последние месяцы.
— Куда это ты собралась?
— Что?.. — обернулась она.
Рон лениво расположился в одном из кресел, листая журнал по квиддичу и перекинув ногу через подлокотник.
— Куда ты так вырядилась?
— Я не вырядилась, — она нервно провела рукой по волосам. — Просто ухожу заниматься.
— Только не говори, что снова с этим старым мерзавцем?
— Хм… Нет. Кое с кем другим.
— Можно я пойду с тобой?
— Что? — нахмурилась она.
— Вы ведь собираетесь писать эссе по Древним рунам? Я его ещё даже не начинал, в понедельник была тренировка…
— Нет, мы не будем писать эссе, — резко ответила Гермиона.
Уизли выглядел обиженным.
— Обычно ты всегда мне помогала…
— Ну, может быть, для разнообразия тебе пора начинать самому делать свою домашнюю работу?
Бросив на неё пренебрежительный взгляд, Рон продолжил листать журнал.
— Не знаю, что с тобой произошло за последние несколько месяцев, но ты изменилась.
— Большое спасибо, — она развернулась, собираясь уходить.
— Это был не комплимент.
Оглянувшись, Гермиона уставилась на него.
— Если слово «изменилась» подразумевает, что я больше не ношусь с твоими домашними заданиями, которые ты не способен сделать самостоятельно, потому что, по сути, вообще их не делаешь и не прикладываешь никаких усилий, то я рада таким «изменениям».
— Ты даже начала разговаривать как он.
— Как кто?
Рон задержал на ней взгляд.
Крепко стиснув зубы, Гермиона развернулась на каблуках и выскочила за дверь. Она кипела от негодования, пока шла по коридорам.
«Чёрт возьми, конечно, я изменилась!»
Она никому не могла рассказать, как именно и почему.
«Я вообще ни с кем не могу об этом поговорить!»
Может быть, поэтому она так сильно привязалась к взрослому мужчине. Она стала слишком отличаться от своих друзей. Снейп был единственным, кто понимал, через что она проходила, поскольку сам проходил через то же самое.
Гермиона прекрасно знала, что изменилась. Теперь она больше прислушивалась к своим желаниям и эмоциям. Последние месяцы напоминали грёбаные американские горки. А ещё у неё появились чувства к нему — к Северусу. Всё ещё было так странно думать о нём в таком смысле. Само имя — Северус — подразумевало что-то сдержанное и суровое, полностью подходившее его обладателю. По крайней мере, образу профессора Снейпа на уроках Зельеварения. Настоящий Северус, которого она успела узнать, оказался совсем не таким. Он был нежным, заботливым, и… Гермиона даже начала подозревать, что у него могут появиться к ней чувства.
«Так что же означало его поведение? Есть ли они на самом деле?»
Кто-то крепко схватил её за шею. Она попыталась закричать, но чужая рука закрыла ей рот, и Гермиону потащили назад через какую-то дверь, в темноту.
— Если ты закричишь, я сломаю тебе шею.
Наконечник волшебной палочки вонзился под её подбородок, когда Гермиону прижали спиной к холодной кафельной плитке. «Один из школьных туалетов». Факелы были погашены, и единственное свечение исходило от полумесяца, проникавшего тусклым рассеянным светом сквозь грязное окно.
— Отпусти меня, Малфой! — задыхаясь, прошипела она.
— Не в этот раз, — усмехнулся он. — На встречу с кем ты так спешила?
— Ни с кем!
— «Ни с кем?» Значит, теперь его зовут «профессор Никто»?
— Я не знаю, о ком ты говоришь…
— Я знаю, что ты стала шлюхой Снейпа, — прошептал он, прижавшись губами к её щеке.
Гермиона попыталась отвернуться, но он схватил её за челюсть и откинул ей голову назад.
— Кто бы мог подумать? Невыносимая всезнайка… теперь превратилась в слизеринскую подстилку, — последнее слово он выплюнул ей в лицо.
Вырываясь с пронзительным криком, Гермиона потянулась к своей палочке, лежащей в кармане, но та исчезла.
— Это ищешь? — Драко лениво прокручивал её палочку между пальцев.
— Чего ты хочешь?! — зарычала она, прижимаясь спиной к плитке и задаваясь вопросом, каковы были её шансы добраться до двери, прежде чем он нападёт.
— Ты точно знаешь, чего я хочу, — мрачно заявил он. — То, что ты давала Снейпу месяцами, чтобы защитить его ёбаную скользкую шкуру.
— Я не понимаю, о чём ты говоришь! — она слышала дрожь в своём голосе.
— В самом деле? — Драко сделал шаг ей навстречу. — Возможно, мне стоит освежить твою память?..
Он прислонил наконечник палочки к верхней пуговице на блузке Гермионы, та внезапно отскочила в сторону и откатилась с единственным звуком, нарушившим давящую тишину. Малфой сделал то же самое со следующей пуговицей… и следующей, пока её блузка не распахнулась, открыв верхнюю часть алого бюстгальтера.
— Ты всегда носишь такое бельё, не так ли? — он распахнул на ней блузку и отрезал одну бретельку бюстгальтера Разрезающим заклинанием, а затем избавился от второй, освобождая грудь Гермионы.
Она попыталась прикрыться, но вдруг почувствовала, что её руки прикованы к стене какими-то чарами.
— Хоть ты и заносчивая сучка, но всё равно горячая, — он придвинулся ближе. — Что не может не радовать, так как в последнее время мне приходилось трахать довольно уродливых маггловских шлюх.