Страница 25 из 66
«Неужели он собирается оставить меня здесь? Или заставит вернуться голой в гриффиндорскую гостиную?»
Но потом она почувствовала это — лёгкое, как пёрышко, прикосновение, скользящее по обоим замёрзшим соскам. Гермиона затряслась, сжимая руки в кулаки. И пока она с нетерпением ждала возвращения приятных ощущений, произошло кое-что ещё более неожиданное. Внезапное тепло затрепетало вокруг её губ. Дыхание. Его дыхание. А затем его губы мимолётно прикоснулись к ней — единожды, дважды, после чего чуть задержались, оставляя на губах Гермионы почти невесомое, едва ощутимое влажное послевкусие. Тем временем кончики его пальцев вернулись к соскам, прикасаясь к ним так же легко, как и его губы прижимались к груди. Всё её тело мгновенно пришло в полную готовность — нервные окончания вспыхивали как безумные, пытаясь поглотить каждое божественное ощущение. Гермиона одновременно испытывала манящий соблазн и мучительную агонию. И она чувствовала себя настолько… подвластной ему.
Напряжение постепенно возрастало, превращаясь в накапливающееся возбуждение, заставлявшее воздух застревать где-то в лёгких и оставаться там до тех пор, пока прикосновение Снейпа к следующей чувствительной точке его не высвобождало. Действия профессора походили на работу какого-то чувственного волшебного иглотерапевта.
Её соски уже затвердели. Каждый из них он нежно и деликатно ласкал до такой степени, что Гермиона сама могла ощутить их заострённость и выраженное набухание. Затем он настойчиво уговаривал её с помощью нежных невесомых прикосновений губ до тех пор, пока она не обнаружила, что её рот приоткрылся, издавая судорожные вздохи прямо из горла. Она начала задаваться вопросом, к какой части её тела он прикоснётся в следующий раз.
Его язык безжалостно дразнил, доставляя умелые, но недолгие ласки. Как только она устремлялась ему навстречу, в тот же момент он отступал. Оставался только вибрирующий след его мощной энергии, к которой Гермиона легко могла пристраститься. Её губы приоткрывались, дрожали и покалывали, наливаясь в ожидании соединения с ним, в надежде на конец этих мучений, которыми он так изысканно её наказывал. Даже теоретическая возможность того, что Снейп может не захотеть её поцеловать, спровоцировала непроизвольный всхлип из ноющего горла девушки.
— Скажи мне, чего ты хочешь… — его шелковистый голос растекался в темноте тёплым мёдом, заставляя её судорожно сглотнуть в бесполезной попытке сохранить хоть какую-то часть рассудка.
— Я хочу тебя, — её голос прозвучал жалким, хныкающим и нуждающимся в нём. Тем не менее только это она и могла сказать: — Я хочу, чтобы ты… поцеловал меня.
Он ничего не ответил. И убрал свои руки. Всё её тело кричало, просто умоляя о большем, несмотря на полную темноту.
«Интересно, что он хотел услышать?»
В ту же минуту его жадный рот без предупреждения поглотил её губы. Мужская рука сгребла волосы Гермионы, собирая их в кулак, затем Снейп рывком дернул её голову назад так, чтобы челюсть девушки опустилась, максимально открывая для него ротик. Пока его губы исследовали, а язык глубоко проникал в её рот, она чувствовала, что отдаётся его грубости с таким отчаянием и наслаждением, что оно потрясло её саму до глубины души. Гермиона упивалась его поцелуями, как умирающая от жажды путница, добравшаяся до источника с чистейшей холодной водой. Лишь когда она начала слышать свои невнятные стоны, то мысленно поразилась, в кого она превратилась. Никогда в своей жизни она не издавала таких бесстыдных звуков.
Гермиона могла бы списать это на случайное помутнение рассудка, но внезапно Снейп отпустил её, однако они продолжили так же яростно упиваться друг другом. Получается, что она сама его хотела. Как никого другого когда-либо раньше.
— Где твоя волшебная палочка?
— Прости? — задыхаясь, прошептала она.
— Твоя палочка…
— Она… М-м-м… В моём кармане… В кармане моей рубашки.
— Accio!
Мгновение спустя Гермиона почувствовала, как гладкую древесину палочки вложили в её ладонь. Снейп приподнял девушку, сделал несколько шагов и посадил её голой задницей на твёрдую поверхность письменного стола. В темноте она ощутила под собой мягкую ткань, а затем последовало решительное надавливание его руки на её грудь. Он настойчиво подталкивал её лечь на спину, пока она не улеглась на материю, подозрительно похожую на его мантию.
Его тёплые ладони удовлетворённо пробежались вниз по её обнажённому животу, затем скользнули по бёдрам и длинные пальцы жёстко впились в них с внутренней стороны. Грубо раздвинув её ноги в стороны, он схватил кончик палочки и направил его вниз между её ног. Холодное дерево коснулось клитора Гермионы.
— Накладывай Histomalleus, — приказал он.
Её рот шокировано открывался и закрывался несколько раз, пока она моргала, всматриваясь в окружающую темноту.
«Что он собирается со мной сделать?»
— Накладывай… своё… заклинание, — угрожающе прорычал Снейп.
Гермиона закрыла глаза.
— Histomalleus.
Она немедленно почувствовала, как небольшой комочек клитора стал крупным и распухшим между её половых губ. Палочка выскользнула из её пальцев и упала на пол. Снейп небрежно отодвинул её ногой.
Всё началось с ощущений, когда его ловкие пальцы уверенно развели в стороны складочки плоти, подставляя тем самым увлажнённую промежность прохладному воздуху. Гермиона лежала на столе с широко раздвинутыми ногами и чувствовала себя слишком порочной. Новые ощущения, когда раскрылась самая интимная часть её тела, как будто розовая девичья плоть была безболезненно рассечена искусным хирургом, терзали и изводили её врождённую скромность. По крайней мере, подобные тягостные мысли гуляли в её голове до тех пор, пока не произошло кое-что ещё и детальный анализ ситуации внезапно не стал… гораздо… менее… важным…
— О Боже!..
Обжигающий рот Снейпа сомкнулся на увеличенном клиторе, кончик его языка поглаживал вдоль него, посылая волны удовольствия в самые глубины её сущности. Гермиона непроизвольно приподняла голову, желая взглянуть на происходящее — как будто она могла лучше познать все ощущения, если бы увидела его своими глазами. Но повсеместно была почти непроглядная тьма, а Снейп казался просто тёмной фигурой между её ног. Чёрной опасной мужской фигурой, возбуждающей её до запредельного уровня.
Его язык оказался гибким, но упругим, и он ласкал её им вполне сознательно, преследуя определённые цели — требуя её, утверждая и заявляя на неё свои права, окончательно затуманивая её рассудок. Судя по всему, для его исследований не существовало никаких границ. После взмахов и поглаживаний, превративших клитор в пульсирующего монстра, он спустился вниз и начал омывать языком её изнывающую от желания плоть. Должно быть, она уже истекала смазкой, но, похоже, это не вызывало у него отвращения. Снейп попеременно чередовал щекочущие ласки и ритмичные погружения языка внутрь.
Тогда Гермиона случайно заметила, что её бёдра инстинктивно покачиваются ему навстречу. В чём-то всё было похоже на секс, но приятное щекотание длинных волос профессора между бёдер не давало ей забыть, что на самом деле там происходит. Его язык во влагалище доводил её до пределов, однако, когда он вернул всё своё внимание к клитору, одновременно с этим проскальзывая в разгорячённое отверстие двумя длинными пальцами, Гермиона окончательно потеряла голову, позабыв обо всём, что было до этого.
— Ох мой… Ох… Да!.. — всхлипывая, простонала она, схватившись одной рукой за край стола, а другой сжимая в кулак его волосы. — М-м-м…
Её голова металась из стороны в сторону, пока его пальцы постепенно проталкивались внутрь всё быстрее и глубже, а язык сражался с клитором и явно побеждал. Она чувствовала, как голова Снейпа ритмично покачивалась, безжалостно терзая пульсирующий комочек, и ещё он начал массировать какую-то особенную область глубоко внутри её тела, отчего Гермионе неожиданно захотелось помочиться.
Не существовало таких слов восторга или ругательств, которыми можно было описать то, что между ними происходило. Иногда даже невозможно было дышать. Рыдания оказались единственным естественным выходом эмоций, когда Гермиона наконец отдалась всепоглощающим инстинктам.