Чужой спор

Зелёный взгляд прожигал. Совесть и воспитание тоже требовали принести извинения. Хотя бы. Высший ещё не знал, что у него над головой тикали часики. А я… Не могла я! При всем своём нестерпимом желании не могла! Для такого требовалось открыть рот, чего делать было нельзя. Я без того опозорилась и мужчину унизила дальше некуда.

Дело состояло в том, что перед перемещением я сделала глоток из бокала. Мне было любопытно, почему все находились в таком восторге от коктейля. И, несмотря на то, что он мне требовался для другого, я не удержалась и отпила. Чуть-чуть!

Если было выпить всё, то эффект становился таким, какой красовался на драконе передо мной. А вот если немного, то совершенно другим. Может, разноцветные пузыри пускать вместо слов удалось бы, ну или соловьём запеть, волосы окрасились бы в другой цвет или что-то ещё. Но так, безобидно. Эффект держался от силы минут пять, не больше.

Поскольку же я слышала много раз про невероятный вкус волшебных напитков, то давно хотела попробовать. Заодно и повеселиться. Только вот высшему не было весело. Мне же, сидевшей на нём, тем более.

Ухудшало всё то, что я даже извиниться не могла, поскольку не успела сглотнуть, но вот магию применила. От соприкосновения с ней волшебство коктейля активировалось, поэтому конечный результат изменился. И то, что должно было получиться в итоге, предсказать никак не удавалось.

Поэтому я и сидела, смотря на высокородного и ощущая, как нёбо и язык щекотало неизвестное мне заклинание. Сглотнуть было нельзя. Мало ли, что там. Открыть рот тоже. Если бы я открыла, то заклинание притянулось бы к другим из коктейля. А добавлять ещё одно ко всему… В общем-то, мне были известны и более гуманные способы самоубийства.

Пока же оно находилось у меня во рту, то было почти безобидно. Почти. «Лучше всего сплюнуть, где никого нет. Но как?!» — гадала я, лихорадочно озираясь по сторонам.

Мужчина, облитый коктейлем, ждал извинений. Я, ощущающая щекотку от заклинания, не могла открыть рот, чтобы их принести. Ситуация патовая. Нервы были уже на пределе, а моя жизнь висела буквально на волоске.

«И что мне делать?!» — паникуя, задалась я вопросом, когда на красиво очерченных скулах дракона сверкнули серебристые чешуйки. Он еле сдерживал оборот, находясь в крайней степени бешенства.

Жить очень хотелось. И желательно целой и невредимой.

Плюнув на то, что могли подумать остальные, я широко-широко распахнула глаза, делая самый-самый жалостливый взгляд, на какой только была способна. И самую-самую умоляющую мордашку. С капелькой грусти. «Меня и так уже похоронили после всего. Ещё ниже не упаду. Так что…» — определила про себя, ещё и ладошки перед собой сложив.

Высший долго и пристально смотрел на меня, сосредоточенно что-то обдумывая. Моргнув, я сделала ещё более жалостливое и умоляющее личико. Он не шелохнулся.

Немного подумав, я решила показать знаками, что просила прощения… Мужчина с каменным лицом созерцал представление с один актёром, а если точнее, то актрисой. И только надменно вскинутая бровь с инеем была мне ответом.

«Что ж он такой непонятливый?» — подивилась я, ещё раз изображая недавнюю пантомиму. Мне было не жалко. А для спасения жизни и подавно.

Результатом стало совершенно не то, на что я надеялась.

— Вы сумасшедшая? — ледяным тоном произнёс дракон.

Кажется, он решил, что я над ним издевалась. Насмехаться же над высшим, который находился в шаге от оборота в чешуйчатую зверюгу…

Испугавшись ещё сильнее, я бешено замотала головой. Показала на бокал, на него и себя, прижала ладони к щекам, а потом схватилась за волосы, изображая вой. Кто-то в стороне начал хихикать. Впрочем, подходить к нам по-прежнему опасались, пусть рядом и пустовали кресла, как в первом ряду. Продолжив изображать невысказанные слова, я сделала грустные глаза и утёрла кулачком скупую несуществующую слезу, а потом с надеждой посмотрела на него. «Понял?» — засомневалась про себя.

— Это извинения? — голосом, способным крошить айсберги, поинтересовался мужчина. Но на дне его полыхающих зеленью глаз заплясали ехидные искры смеха.

Радостно закивав, я постаралась улыбнуться, не разжимая губ. Вышло кривовато.

— Искрение? — Он уже откровенно издевательски приподнял бровь.

И я продолжила изображать болванчика. Жить-то хотелось.

— Тогда, разумеется, я не могу не простить, — протянул ледяной дракон, у которых, как говорили, характеры были довольно паршивыми.

Надежда встрепенулась во мне, расправила крылья. «Неужели всё так просто разрешится?» — подумала я и показала пальцами шагающего человечка, вопросительно посмотрев на мужчину. Тот кивнул. И я, под его пристальным взглядом, заёрзала и дотянулась ногами до пола, протянув руку к обледеневшему подлокотнику, чтобы опереться и встать.

Жалобный треск материи и хруст льда заставил меня замереть в довольно нелепом положении. Осознание же того, что произошло — покраснеть.

«Я приморозилась. К его коленям», — пришло ко мне понимание, вслед за чем послышался тихий смешок. С возмущением повернувшись, я увидела непроницаемое лицо высшего, с вежливым интересом наблюдавшего за мной. Дёрнувшись, попыталась всё же от него отделиться, но… Меня остановил новый треск.

Прикрыв глаза, я мысленно пожелала всего хорошего Кесси, себе и дракону. Поскольку же мои ноги устали находиться в таком положении, а треск ткани намекал, что у меня на платье могла образоваться дыра на самом пикантном месте, то… Я с самым невозмутимым видом села обратно.

— Понравилось? — участливо спросил высокородный. Явно издевался.

С самым спокойным выражением лица, на какое только была способна, я расправила подол бального платья и мрачно кивнула. Немного посидели.

— Проблемы? — наконец серьёзно уточнил он.

По всей видимости, ему не нравилось быть подставкой для незнакомых девиц.

Тяжело вздохнув, я кивнула.

— У вас обет молчания? — не выдержав, задал вопрос ледяной.