Мышка для Котова

— Бать, прости. Это связано с дедом. Я не мог рассказать тебе всё, потому что… чёрт. Это не телефонный разговор.

— Я же просил тебя с ним не связываться, Марк! Ты сказал мне, что вас с ним ничего не связывает. Ты мне солгал, — батя больше всего ненавидит ложь.

— Солгал, потому что не видел иного выхода. Короче, это не телефонный разговор, бать. Обсудим это, когда я смогу выбраться отсюда. 

— Смогу выбраться? В какое дерьмо ты вляпался? — голос отца становится уставшим.

— Коротко говоря, я помог сбежать своей невесте из клиники, где делали вид, что её лечили от наркозависимости, — тишина в трубке. — Невесту мне выбрал дед. Я хотел просто с ней поговорить, чтобы отменить свадьбу. Мне казалось это хорошей идеей. Я знаю, бать, что самонадеянный дебил, но я теперь отвечаю не только за себя, но и за эту девушку. Она… у неё сломанная психика. Я не знаю, что с ней произошло, но мне, кажется, что её регулярно били. Она боится всего. Я немного помял охранников, которые её охраняли, и мы сбежали из клиники. Сейчас мы в отеле.

— Платил наличкой, надеюсь?

— Да. Если куплю билет, боюсь, нас быстро найдут. Пап, я должен вернуть Милену в Россию. И прошу тебя мне помочь, — провожу рукой по ёжику волос.

— Данные паспорта девчонки есть? — спрашивает деловито батя.

— Сейчас, — бросаюсь к маленькой сумочке, которая валяется под столом. Девушка её ни на минуту не выпускала из рук, пока мы убегали. Уверен, что в ней её документы. — Есть. 

— Скинешь сообщением, узнаю всё об этой девчонке. Постараюсь организовать частный самолёт. Встречу в аэропорту с Андреем.

— Бать, прости. Я знаю, что тебя разочаровал.

— Я просто никак не могу привыкнуть, что ты вырос, — голос отца становится тёплым. — Позвони маме, она волнуется, сынок, — и отключился.

Набираю номер ма. Она отвечает после первого гудка.

— Привет, ма, — виноватым тоном говорю я.

— Марк! Как ты мог? Ты хоть представляешь, что я надумала? — голос мамы звенит от слёз. 

— Прости, ма, — извиняюсь я. — Прости. Я, правда, не подумал, что вы будете так волноваться. Сутки всего прошли. Вы раньше панику такую не поднимали. Я и на большее время пропадал.

— Анечка очень переживала за тебя.

— Аня? — голос мигом садится. 

— Да. Не могла до тебя дозвониться, — мама что-то продолжает говорить, а у меня в ушах стоит шум.

Не слышу больше ни одного слова. В голове бьётся набатом только одна мысль. Аня пыталась до меня дозвониться. Моя маленькая девочка. Я уже скучаю. Хочу увидеть бездонные зелёные глаза. Рыжие волосы, в которых я до безумия люблю зарываться рукой. Её сводящую меня с ума улыбку. С ямочкой на щеке. Хочу почувствовать нежный запах.

— Алло, — любимый робкий голосок вдруг льётся на ухо из трубки.

— Анютка, — выдыхаю я, жмуря глаза до белых пятен, прижимаясь лбом к стеклу, надеясь, что оно заберёт жар.

— Марк, я… — запинается. Дышит тяжело. — Марк, я хотела перед тобой… я была… Я скучаю, Марк, — слова приходят электрическим разрядом по телу. Ударяют в макушку. Давят на грудную клетку, перехватывая дыхание. 

— Малышка, — отчаянно выдыхаю я в трубку, — ну, зачем? Зачем сердце мне рвешь своими словами? Зачем?

— Потому что устала, Марк. Устала противостоять самой себе. Своим чувствам. Врать тебе и себе.

— Анютка, я не могу… я не хочу мучать тебя, малышка. Не хочу. Ты ведь знаешь, что я должен жениться. 

— Мы что-нибудь придумаем, Марк, — шепчет в трубку, всхлипывая. — Придумаем, я тебе обещаю. Где ты, Марк? Я целый день тебе пытаюсь дозвониться. Мы вчера не закончили наш разговор.

— Я в Мюнхене, Анюта. Со своей невестой, — кусаю кулак до крови, вслушиваясь в тихие всхлипы Ани. — Малыш, прости меня. Прости за всё. За те слова на пляже, за мою ревность, на которую я не имею право, за то, что оказался слабаком, неспособным решить проблемы. За всё прости, — нарушаю тишину.

— Хрена с два, Марк! Не прощу я тебя! 

— Не простишь… — глухо вторю ей я.

— Не прощу до тех пор, пока у нас с тобой не родится сын. Такой же упрямый баран, как ты. Такой же обаятельный до одури. И любимый, — я не верю в то, что слышу. — Ты мой, Марк Котов! Только мой! И хрена с два я тебя кому-то отдам! 

Сбрасывает вызов. Смеюсь тихо, чувствуя распирающее грудину счастье. Заполняющее меня до самых краёв. До макушки. Твой, Анютка. С потрохами. Душой и телом. Только твой. Дурак. Кретин безмозглый. Но твой.

— Не поделишься со мной, Марк, с кем ты разговаривал только что? — ехидный голос Милены заставляет вскинуть брови.

Такие интонации я слышу впервые. Оборачиваюсь и вижу, как девушка, скрестив руки на груди и притоптывая ногой, смотрит на меня с напускным негодованием. Вот только глаза выдают веселье. Клянусь, я вижу в глазах девчонки не страх и пустоту, а смешинки. Икрящееся веселье. Впервые.

— Как ты смотришь на то, чтобы обсудить это за бокалом вина? — предлагаю я, доставая из пакета бутылку. 

Вот такие пироги)))